Персия с нефритовыми глазами

Рузи был слугой во дворце Шаха уже без малого сорок лет; ему было уже за шестьдесят, и он не жаждал ничего, за исключением покоя и тишины, чему совершенно не способствовала атмосфера дворца. Здесь плели интриги, распускали сплетни, пытались занять место лучше того, что имели, и добивались этого всеми правдами и неправдами. До убийств доходило очень редко, а вот побои были обыкновенным делом. Но секрет такой долгой и почти счастливой жизни Рузи состоял в том, что он никогда не стремился вверх по лестнице иерархии, а так и работал себе в конюшнях, чистил их и убирал. Но этот день ознаменовался непривычным и неожиданным событием - Рузи, сидящего в одиночестве в конюшне, нашли двое охранников и сообщили, морщась от отвращения к его виду, что тот нужен правителю. Рузи был взволнован и удивлен, когда его вели по коридорам и лестницам, периодически подгоняя: "Шевелись, старик!" Он раздумывал, что за цель была у Шаха, который звал его; его большие и потемневшие рабочие руки сминали спереди грязный кафтан, некогда бывший синим. Наконец, вышли на главный двор, где старик бывал очень редко, а если и приходилось, то пробирался с краешку и в тени. На главный двор слуги вроде него не допускались, чтобы своим видом не позорить честь Великого Шаха. Именно потому Рузи очень удивился, когда оказался в этом месте. Он огляделся; небольшая группа людей окружала странное сооружение, напоминавшее невысокую, около пяти заров* высотой, башенку; она была восьмиугольной и прозрачной с двух сторон. Около располагалась приставная лестница, оснащенная чем-то вроде стола с рычагами. Заметив его, люди в толпе начали оглядываться и шуметь. Это были вельможи; в самой середине группы стоял правитель, рядом находилась маленькая госпожа. - Все готово, можем начинать, лишь позовите Эрика, - промолвила она. * С тех пор, как Эрик окончил камеру (а это случилось два часа тому назад), ему было решительно нечем вытеснить из своей головы беспокойные мысли. Отчего-то ему было тревожно, и больше всего его угнетало то, что он не мог уловить эту ускользающую от него причину. Он нервно ходил по комнате взад-вперед, вскоре наткнулся на какую-то брошенную книгу, сел было, попытался читать, но не мог понять смысла знакомых слов; в остервенении и раздражении отбросив книгу от себя, он поглядел, как та беспомощно упала в углу, раскрывшись где-то посередине. Ужасно! Его мучит то, чего он не в состоянии даже понять. И между тем, он словно способен на это, кажется, вот-вот - и причина его мучений будет на поверхности, и он уже готов ухватить эту мысль, но проходит миг, и снова все далеко, и Эрика постигает разочарование, и посещает непреодолимое желание что-нибудь сломать или разбить. И вдруг золотой взгляд упал на хиджаб, из голубого уже давно ставший грязно-голубым; он лежал на столе, среди разбросанных чертежей и обрывков бумаги, и казался совсем безжизненным. Алиша!.. Эрик, наконец, вспомнил. Воспоминание о ней мучило его, хотя она не была ему хорошо знакомой. Он с веселой злобой подумал было, что ей не может быть плохо, ведь она сама ушла, даже ничего не сказав. Но тяжелое, как могильная плита, предчувствие давило на него, и оно усиливалось с каждой минутой, приводя в исступление. Он должен был сделать что-то, чтобы заглушить это чувство!.. Он лег на постель, зарыл голову в подушки и заткнул уши, и ему вдруг показалось, что он начал засыпать, когда внезапно в исступленном бреду ему пришел явственный и вместе с тем абсурдный сон. Сначала он чувствовал дыхание, жгущее его грудь, затем оно стало мягкими прикосновениями, заставлявшими его тело сладко дрожать, и, наконец, он ощутил поцелуи, и нежные, и грубые; он издал стон и вдруг увидел над собой искаженное страстью смуглое лицо, глаза странно-зеленого, словно нефритового, оттенка и мелкие шрамы на гладкой коже. Он очнулся, испустив вздох вожделения; с той стороны его двери раздался стук. - Господин Эрик, госпожа желает видеть вас. Он был рад! Рад, что вновь есть работа, что не позволит ему вспоминать. Он вышел на передний двор. Здесь он и поставил Зеркальную комнату. И теперь, когда он по просьбе маленькой госпожи взошел на приставную лестницу с рычагами, он с обожанием глядел на свое детище. * Он забывался, пока исполнял приказы довольной развлечением султанши; откуда-то издалека он слышал замученные крики, просьбы освободить, молитвы, но ему было до смешного все равно, хотя и случилось нечто ужасное, чего он боялся в самом начале; ведь старик с белой бородой и в засаленном кафтане теперь лежал внутри его сооружения, и по рукам, сжимавшим некогда синюю ткань, сочилась кровь. Он слышал аплодисменты маленькой госпожи и подданных, восклицания Шаха, но не видел никого и ничего. Он больше не боялся содеянного; оно освободило его мысли от Алиши. По дороге ему встретился Надир-Хан, весь измученный и полубезумный. - Эрик, стойте! - Что вам нужно?.. - спросил он с удивлением. - Я помог вам, вы помогите мне. Я предупредил вас о слежке за вами, вы спасите Алишу!.. - Что с нею? - страх. - Она попала в наложницы Шаха и теперь в темнице. Прошу вас!.. Она может умереть! И внутри Эрика что-то перевернулось.