Долг прилежной нуны

Напиваться в одиночку — самая ужасная вещь, которую я когда-либо делала. Мира, крашеная швабра, не взяла трубку и снова бросила меня одну. Вонхо… Отчасти он прав. Дживон не уходит, а я не отпускаю его даже мысленно. Пускай и прогнала его вчера, но чувство неправильности осталось. Кажется, все гораздо сложнее, чем я себе представляла, и он глубоко засел во мне. Пара бутылок из-под соджу и пива уже валялись на полу, но я стойко пила горячую жижу, чтобы злость и пчелиный рой мыслей угомонились. Но хрена с два. Все накалилось еще больше. Спустя час ругательства благим матом я мирно лежала на полу в коридоре, разглядывая старую люстру. — Как же все меня достало-то. Дживо-о-о-н… Гребанный Кимбап! — крикнула я на всю квартиру. — Как же ты меня бесишь! Ненавижу тебя! Хотелось вмазать этому засранцу за его пиздопротивный характер и несерьезность. — Не хочет он отношений, так какого хера ты не отлипнешь от меня?! — почему-то орать хотелось безумно, и глубоко наплевать на соседей. — А чего это я должен отлипать? — я подняла взгляд и увидела Бобби, облокотившегося на дверной косяк. Волосы спадали на и так маленькие глаза, что были больше похожи на две щелочки. — Вот снова ты, — я ткнула пальцем в рядом стоящего парня, — даже ни секунды не даешь нормально вздохнуть. Мельтешишь перед глазами, как бельмо. Так, глюки, нахер с глаз моих, — но этот глюк забавлялся ситуацией с дурацкой кроличьей улыбкой на лице. — Вот видишь, ты даже сама призналась, что в виде меня уже и глюки ловишь. — А нахер бы ты не пошел? — А может, ты шизофреничка? — Кимбапик, шуруй отсюда. Не трави мне душу. Из-за тебя, пиздюка, я поссорилась с Вонхо. Он хороший, а…. — А я еще лучше, — попытался перетащить меня на свою темную сторону силуэт Бобби. — А ты, придурка кусок. Сваливай в туман, дай побыть одной, — и вообще, как он здесь оказался? Может, я правда того — чокнулась? — Нил, я тебе совсем противен, да? — парень присел на корточки рядом со мной и ласково погладил по голове. — Нет, Дживон-а. Это я дура, что даю тебе повод за мной тягаться. Еще и Вона впутала в это, а ты… дурак, который бегает от серьезных отношений. — Ты бы хотела серьезных отношений? — я прикрыла глаза и наслаждалась прикосновениями глюка. — Мне кажется… Нет. Я почти уверенна, что влюбилась, Кимбапик. Как дура влюбилась, и мне так больно. — А в кого ты влюблена? — голос Бобби маняще вытягивал из пучины сна, но я не хотела поддаваться. — Хрен тебе, Кимбапик, — говорить больше не хотелось, поэтому я погрузилась во тьму. Блять! Это, вероятно, самое хреновое утро за всю мою гребанную жизнь. Я даже не открыла глаза, но ужасная боль пронзила мою больную головушку. Что ж я так набралась-то? Да и какого хера вчера Бобби тут делал? Точно, Бобби. Я открыла глаза, попытавшись сфокусировать взгляд, но получилось весьма хреново. Спустя десять минут усердного прозрения я все же не нашла признаков парня в моем доме. — Господи, Нила, ты дуры кусок, причем приличный, — я взвыла от своей пизданутости, потому что глюки — признак шизофрении. Я уже брежу им, что же будет дальше? А что мне теперь делать с Воном? Я не хочу его мучать, но то, что у нас вряд ли что-нибудь получится — факт. Жаль, что это дошло до меня только сегодня. Дживон плотно засел в моей голове и сердце, вырыв глубокие окопы. Вот интересно одно, сможет ли он когда-нибудь перебороть себя и начать серьезные отношения? Слишком много вопросов за одно утро, на которые я ответить пока не могу. — Нужно вставать, — с этими словами я поднялась с нагретого места и почесала в ванную. Срочно принять теплую ванную полную с ароматной ванильной пеной и дать себе отмокнуть минут сорок. Подойдя к заветной двери, я потянулась с закрытыми глазами, встав на носочки. Слабость сразу же затрепетала в каждой мышце, но когда я уперлась лбом во что-то влажное и теплое, тут же испарилась. Блять. Глаза было страшно открывать, поэтому я действовала на ощупь. Я положила ладони, как потом выяснилось, на грудь… Бобби. — Да уж, не думал, что ты какая развратница. Еще даже глаза не открыла, а уже принялась меня лапать, — вот в этом он глубоко ошибается. Мое сердце отбивало самбу, румбу и ча-ча-ча, поэтому я старалась дышать как можно глубже. — Что ты здесь забыл? — нужно взять себя в руки и попытаться не пялиться на эту же, о май гад, охренительную грудь со стекающими по ней каплями воды. Они облизывали рельефный пресс и прятались за кромкой моего розового полотенца с хрюшками, плотно затянутого на бедрах Бобби. Какой же он офигительный после душа. Я подняла глаза и наткнулась на серьезное лицо Бобби. Волосы влажные, а отросшая челка прилипла ко лбу. Рука так и дернулась убрать ее, но я вовремя себя остановила. Нет, нельзя. Прекрати. — И тебе доброе утро, пупсик. Тебе кто-то говорил, что когда ты выпьешь, становишься очень буйная в постельке, м? — он изогнул левую бровь, из-за чего сбилось мое дыхание. Нет Дживон, это удар ниже пояса. — Н-нет, — я сглотнула образовавшийся в горле ком. Вот же, зараза. — А еще ты так прижималась ко мне, шептала всякие пошлости. Моя выдержка трещала по швам, когда ты закинула свою ножку на меня, а губы…. — Заткнись Дживон, — я приперла парня к двери, навалилась всем телом на его смуглый торс и закрыла рот ладонью. Но не успела я понять, что случилось, когда сама оказалась на его месте. Губы Бобби медленно скользили по моим пальцам, немного прихватывая кожу на кончиках. — Ты знаешь, что нельзя быть такой милой с утра. Это противозаконно, пупсик. Иди в ванную. Бобби сразу же отпрянул от меня и пошел в спальню. Если бы я не залипла на его спину, то просто убила бы сама себя. Широкие плечи, перекатывающиеся под смуглой кожей накачанные мышцы и тату между лопаток. Да за что ты так со мной, Дживон? — Не пялься, а то не сдержусь, — кинув через плечо игривый взгляд, сказал парень. Я судорожно выдохнула и резко развернулась, врезавшись многострадальным лбом в ебаную дверь. Почему перед ним я всегда становлюсь похожей на чиканутую дуру? Так, тряпка, возьми себя в руки и перестань труситься. Да, он чертов Аполлон в розовом полотенце с хрюшками. Он хренов гуру, что с легкостью выбивает меня из привычной колеи. Но не стоит показывать свои чувства перед этим засранцем. После расслабляющей ванны с пенкой я почувствовала себя немного легче. Похмелье спало, но головная боль еще давала о себе знать. Накинув на влажное тело домашний халат, я сделала глубокий вдох и вышла из ванной. Бобби что-то колдовал на кухне в спортивках и майке с огромными вырезами на боках. Чертов Дживон так и норовит меня довести до ручки. Подтянутые бока выглядывали через вырезы, что просто руки чесались. Мне очень хотелось провести по ним и ощутить гладкую кожу под своими ладонями. — Нил, завтракать будешь? — Д-д-да. Поставь чайник. — Ладно. А ты прям секси в этом халатике. Мне нравится, — брови парня отплясывали джигу, и я не могла не улыбнуться. — Мало что тебе нравится, — я прошла на кухню и плюхнулась на стул. — Вот, держи, — парень подал мне таблетку и стакан воды, — выпей — полегчает. — С чего такая забота? — я глотнула таблетку, запивая водой. Такое поведение Бобби немного настораживало, но радости доставало не меньше. — Может, я хочу сделать любимой девушки приятно, — вся вода, что была у меня во рту, оказалась на Бобби. Как же стыдно-то. — Ладно, сочту за спасибо, — святые губы У Чихо, что же он несет. Нельзя так с утра, да еще и с будуна. Передо мной оказалась тарелка с яичницей, которую я отодвинула, а вот мятный чай пришелся по душе. Парень сел напротив и начал уплетать завтрак. — Так кто тот хрен, в которого ты влюблена? — да блять, что ж такое-то? Я поперхнулась чаем, который пошел через нос. Из-за кашля было тяжело сделать глубокий вдох, чтобы нормализовать дыхание. — Твою мать, Дживон, — в перерывах между покашливанием выговорила я. По нему было видно, что он не на шутку испугался и моментально оказался рядом. Когда я более-менее пришла в себя, он ласково вытер мое лицо кухонным полотенцем. — Ты точно меня в могилу сведешь. — Прости, я правда не хотел. Не думал, что ты так отреагируешь на вопрос. — Такие вопросы очень странные, не находишь? — вот же дурья башка, все прекрасно ты знаешь. Просто еще раз хочешь потешить свое хреново самолюбие. — Нет. Тебе уже легче? — его ласковая улыбка согревала меня, и я бы хотела, чтобы каждое утро проходило рядом с ним. Но без приключений, иначе психушка с радостью раскроет свои двери. — Угу. — Вот и хорошо, — Бобби вернулся на свое место и за обе щеки продолжил уплетать свою стряпню. С таким аппетитом он может и слона слопать. Пока мы перебрасывались фразами, в дверь позвонили. Это немного насторожило, но я подумала, что это могла быть Мира, которая вчера удачно отморозилась. — Сиди, я открою, — и я не успела ничего сказать, как Бобби уже открыл дверь. Будто цунами, в квартиру ворвался Вонхо, оттолкнув Бобби с прохода. Его пугающий взгляд пронзил меня до глубины души, и мне жутко захотелось снова опьянеть, как вчера. — Вонхо, я… ты это… — все слова походили на жалкое мычание. И тебе доброе утро, любовь моя.