Странный приют

Каких только птиц не поназывала Оливия, в попытках оттереть с блюдца остатки чая битых полчаса. Сама виновата, не нужно было чай перезаваривать. А вообще складывалось впечатление, что у бедного пиротехника целое утро всё невпопад. Все началось, пожалуй, ещё с вечерней ссоры с Енохом. И даже не столько важна причина ссоры (ведь зная вспыльчивость О’Коннора можно догадаться, что это сущий пустяк), сколько впечатлительность Оливии. Это понимали все, кроме самого некроманта. Если бы он только знал, как долго девушка не могла уснуть… В результате, сонная и невыспавшаяся Оливия, понимая что не успевает с приготовлениями к завтраку, решила напрячь посильнее руки, чтобы заварить чай по-быстячку. Вскипятив чай, пиротехник тут же поспешила в ванную, так как не успела умытся заранее. На начале завтрака Элефанта отсутствовала. Первым напиток решил испробовать Хью. Бедный Хью! Вынес свой вердикт он по резко позеленевшему лицу. Больше чая никому не хотелось. Затем спустилась в столовую и Оливия, благополучно пропустившая утреннюю дегустацию. Она то думала, что чайник уже полупустой, когда с легкостью брала его в руки. Предупреждать было поздно… Наконец-то отмыв посуду, девушка отправилась в сад. Поначалу она думала помочь Фионе на огороде, но дабы избежать ещё одного ненастья, решила отложить эту идею. Заниматься вообще ничем не хотелось. Пиротехник присела у ног «зеленого слона» и посмотрела на небо. Голубое-голубое и такое манящее… Хотелось взлететь высоко-высоко, оставив все проблемы внизу, и стать единственным облачком. Люди так любят расссветы, изображают на картинах закаты, любуются звездным небом. Но всё это лишь наводило на Оливию печаль. Ведь после каждой смены суток, после каждого перезапуска петли, она все больше понимала, что ей никогда не взлететь. Нет, увы. Она не Эмма, не мисс Перегрин. Будь она как Блум, то сняла бы однажды эти проклятые ботинки! Перерезала бы эту чёртову веревку и улетела бы вслед за ветром. Но нет… Она вынуждена сидеть на земле, так никогда и не испробовав полёт. А ведь она могла бы! Говорят, каждый после смерти улетает на небеса. Но не странные дети, что на веки останутся в петле. Оливия любила петлю, для неё она была домом, дети — семьёй, а мисс Перегрин — защитницей, мамой. Но порой девушке становилось грустно. В такие моменты ей становилось невыносимо одиноко. Хотелось чтобы кто-то сел рядом, и сказал «Я люблю…» — …тебя! — Что?! — Элефанта ошарашено взглянула на парня, прервавшего её мысли. — О, очнулась! Я сказал, что искал тебя! «Всю свою жизнь…» — мечтательно дополнила про себя девушка, но вслух лишь спросила: — Зачем? — Мисс Перегрин попросила… «Мисс Перегрин попросила» — на языке Еноха это означало, что пришёл он сюда не по собственной воле, а по воле кого-то из детей, или директрисы, или же собственной совести (с которой он, как Пиноккио со сверчком, не особо ладил). — …чтобы я нашёл тебя, и мы вместе помогли ей со стиркой одежды. — Ясно, — последовал тяжелый вздох. — И да, забудь про то что я вчера тебе сказал… — Это, я так понимаю, тоже просила сказать мисс Перегрин? — усмехнувшись спросила пиротехник. — Нет. Так ты идёшь? — Да сейчас. Подождав пока некромант отправится обратно в дом, она снова взглянула на небо. Ох уж эта директриса! Ничего от неё не скроешь! И пусть Оливия так и не смогла взлететь, в данный момент ей это не было нужно. Она чувствовала себя счастливой.