Моя чёрная душа

      Путь до Шартр-Мэнора оказывается невероятно тяжелым: Кристину мучает нестерпимая боль, а они не могут даже воспользоваться экипажем — почти наверняка их узнают. Призрак неустанно несет ее на руках, старательно укрываясь от посторонних глаз в тени величественных зданий и мраке безлюдных переулков.       Мэнор находится в одном из самых удаленных парижских округов — на улице Донжон, расположенной прямо за Венсенскими лесами. Когда они, обессиленные и измотанные, оказываются у высоких железных ворот дворянских владений, уже наступает рассвет. Утренняя прохлада вызывает дрожь у Кристины, и без того заботливо закутанной Эриком в теплую мантию. — Где мы? — сипло спрашивает Даае, рассеяно глядя на уставшего жениха. — Объясню позже, родная, — шепчет Эрик, заглядывая через решетку забора на внутренний двор, в надежде привлечь внимание. — Главное, что здесь нам должны помочь.       Так и случается. Пожилой садовник, увлеченно занимающийся цветами у входа в дом, вскоре замечает пару. Он тотчас поднимается с земли и направляется к ним навстречу. — Вам что-то нужно? — спрашивает он издалека, подходя ближе. — Вам нужна помощь? — Прошу простить нас, месье, за беспокойство, — начинает говорить охрипшим от холода голосом Эрик. — Я ищу Элизабет Шартр. Она говорила, что сможет мне помочь… Моей невесте это очень нужно. — У мисс Шартр очень доброе сердце, — кивает садовник и обращает внимание на совсем побледневшее лицо Кристины. — Вижу, Вы не лжете. Пойдемте, я провожу Вас к ней.       С этими словами мужчина достает связку из многочисленных ключей и открывает замок, сковывающий ворота. Призрак беспрепятственно проходит во двор и следует за садовником в роскошный дом. Как снаружи, так и внутри он выполнен в утонченном стиле ампир, особенно симпатичном Эрику. — Мисс Шартр, — обращается с легким поклоном садовник к замершей у окна женщине, — к Вам пожаловали гости, утверждают, что Вы знакомы.       Женщина оборачивается, всматривается в их изнеможденные лица и удивленно охает. — Я и не ждала Вас увидеть так скоро, месье, — восклицает она и быстрым шагом подходит к Эрику, — пойдемте, я отведу Вас в отдельную комнату. — Моей невесте нужна помощь, — устало откликается он, сверкая из-под капюшона золотистыми глазами, — если здесь есть доктора, молю, помогите ей. — Конечно! — кивает Элизабет, мягко беря Эрика за локоть и уводя за собой вперед по длинному коридору. — Сейчас же позову врачей.       Она оставляет их в чудесной просторной спальне, выдержанной в циановых тонах. Призрак тяжело вздыхает, вглядываясь в покрытое испариной лицо совсем ослабшей Кристины. — Сейчас, мой ангел, — шепчет он ласково, с трепетом опуская ее на широкую кровать, находящуюся под увесистым балдахином, — сейчас тебе помогут. — Эрик, — обессилено выдыхает Кристина, — прошу, будь рядом… Не уходи.       В комнату входит сразу несколько женщин в традиционно белом одеянии. Они спешно окружают Даае, вынуждая Эрика отойти в самый дальний угол комнаты и не мешать им. Его сердце разрывается от тоски, когда он смотрит на такую безжизненную, измученную болью невесту. Он сходит с ума от собственного бессилия и никчемности.       Призрак понимает, что потерял счет времени. Он не может вспомнить, когда все это началось. Для него все сутки, часы, минуты — все смешалось. Он находился рядом с Кристиной, боясь ее оставить и на мгновенье одну, он оберегал ее от боли, держа наготове морфин все то время, что она проводила во сне, он читал ей книги, пел ей, когда она бодрствовала, надеясь хоть на секунду увидеть ее улыбку. А сейчас вновь… Будто бы все было тщетно. Будто бы он вновь оказывается в том дне, когда она с трудом цепляясь за каменную кладку стен подземелья шла навстречу к нему, Призраку Оперы. К своему жениху. К своему возлюбленному.       Спустя, как кажется Призраку, вечность, к нему, наконец, обращается одна из женщин, помогавших Кристине. Она подходит совсем близко к нему и Эрику даже становится некомфортно, однако ее слова заставляют его забыть обо всем: — С ней все будет в порядке, не переживайте. Во время беременности может быть всякое. Тем более в таких сложных случаях, — совершенно буднично заявляет она.       Призраку кажется, что это какой-то безумный сон. Слова женщины доходят до него долго, словно через каменную, толстую стену. Она вновь обращается к нему: — Месье, Вы ведь знали, что… У вашей невесты есть некоторые проблемы? Я прошу извинить, если лезу не в свое дело. Я лишь хочу помочь. — Да, — откликается он, не силясь скрыть дрожь в голосе. — В какой-то степени. — Хорошо, — кивает она и мягко улыбается, упорно пытаясь заглянуть ненароком под капюшон мужчины, — поверьте, мы приложим все силы, чтобы и она, и ваш ребенок были в полном порядке.       Призраку не хватает мужества ответить, он лишь легонько кивает головой и резко отшатывается от стены, шагая к кровати Даае. — Извините, я хочу побыть с ней наедине, если можно. — Конечно, — отвечает тихо женщина и торопливо покидает комнату, прикрывая за собой массивную дверь.       Мужчина опускается на колени у кровати Кристины — она сразу же протягивает к нему подрагивающие от усталости руки, приглашая в свои ласковые объятия. Эрик подается к ней навстречу и запечатлевает на щеке нежный поцелуй. — О чем с тобой говорила врач? — интересуется первым делом Кристина, с улыбкой глядя на обнаженное сползшим капюшоном мантии лицо жениха. — Я совсем ничего не расслышала.       Эрик теряется между правдой и ложью. Он уверен — правда ранит ее слишком сильно, заставит возненавидеть как саму себя, так и растущее в ней дитя. Нежеланное, чужое. Но врать ей… Он не мог бы поступить с ней так. Собрав всю волю в кулак, он обращается к ней: — Кристина, — как можно теплее говорит он, стремясь передать ей всю свою уверенность в том, что вместе они смогут справиться с чем бы то ни было, — ты должна знать кое-что очень важное. Это никак не повлияет на нас. Ты и я, мы… Мы всегда будем вместе и ничто не изменит этого. — Эрик, — напряженно отвечает она, приподнимаясь на локтях на постели, — пожалуйста, не томи. — У тебя, — он запинается, подумав о том, как именно должны звучать такие слова. — У нас с тобой будет ребенок.       Мужчина внимательно следит за лицом Кристины — оно выражает столько эмоций одновременно, что он окончательно теряется. Он не представляет, что бушует сейчас в душе Даае. Ведь ребенок — это настоящее чудо, о котором он и не смел мечтать раньше, но… Не его ребенок. А заклятого, ненавистного всем сердцем врага. Ребенок, зачатый по ошибке, отнюдь не по любви.       С губ Кристины срывается вздох и она в неверии вглядывается в глаза Эрика, надеясь прочесть в них, что все это лишь злая, совсем несмешная шутка. — Этого не может быть, — шепчет она подавленно, притягивает колени к груди и, обняв их руками, начинает тихонько покачиваться. — Словно какой-то самый ужасный кошмар…       Когда по щекам Кристины скатываются первые слезы, Эрик усаживается рядом с ней на кровати и притягивает в крепкие объятия, не давая ей ни на секунду почувствовать себя одинокой, брошенной один на один с этой несправедливой насмешкой судьбы. — Зачем тебе это, Эрик? — доносится до него сдавленный голос Даае, то и дело ломающийся от удушающих слез.       Она громко всхлипывает и со злостью утирает опухшие глаза рукавами платья, отворачиваясь от Призрака. Ей страшно поймать его взгляд и осознать, что он изменился. Что он не сможет больше смотреть на нее с той же любовью, что и прежде. Что все сказанное им было лишь ложью утешения ради. — Моя милая, — мягко обращается он к ней, вкладывая в эти слова всю нежность и трепет, и аккуратно касается пальцами ее острого подбородка, заставляя обернуться к нему. — Ничто в этом дрянном мире не способно поколебать мою любовь к тебе, Кристина, — уверенность, сквозящая в его теплом баритоне, успокаивает девушку, заставляет верить ему. — Но есть вещи, способные разжечь эту любовь еще сильнее.       Она хмурит брови, не до конца понимая, к чему клонит Эрик, а потому он поясняет, понизив голос почти до шепота: — Заботиться о тебе, носящей под сердцем дитя, разделить с тобой счастье материнства, увидеть, как появляется на свет наш ребенок… Я и думать не смел, что однажды смогу пройти такой путь. Тем более рука об руку с тобой. — Но он не наш, Эрик, — отчаянно шепчет Кристина в ответ, жмуря влажные от подступивших вновь слез глаза, — не твой… — Это не имеет значения, — стремится переубедить он Даае и обхватывает пальцами ее напряженные ладони. — Я клянусь, что буду заботиться о нем, как о собственном. Кто знает, Кристина, может это наш единственный шанс. — О чем ты говоришь, Эрик?! У нас еще все впереди, — начинает быстро лепетать она. — Мы молоды, а я совсем скоро поправлюсь и таких шансов у нас будет еще очень и очень много.       Призрак заставляет себя улыбнуться — получается фальшиво, но, кажется, Даае не замечает этого. Ему не хочется убеждать ее в обратном, не хочется говорить о том, каков был вердикт доктора Бурже в его первый же визит в подземелья. Не хочется разрушать ее сладких иллюзий об их будущей большой семье. — Да, — кивает он, запрещая себе думать иначе. — Ты права. Но я не беру своих слов назад.       Он отодвигает тяжелое одеяло к коленям Кристины и бережно касается ладонью ее живота, продолжая мысль: — Я позабочусь о вас обоих. Но я молю, мой Ангел, не думай о том, с чего это началось. Думай о том, что ждет нас впереди.       Замолкнув, Эрик склоняется к влажному от слез лицу невесты и накрывает ее припухшие губы своими, даря медленный, чувственный поцелуй и отгоняя прочь терзающие ее мрачные мысли.       Кристина верит Эрику.       Верит, что они станут прекрасными родителями и счастливой семьей. Надо лишь прекратить жить прошлым. Надо лишь думать о том, что ждет их впереди.