Моя чёрная душа

      В библиотеке воцаряется тишина. Мадам Шартр переводит пораженный взгляд с Кристины на Эрика, не веря собственным ушам. Все это время она была уверена, что никого из семьи у нее не осталось, а тут… — Эрик… — шепчет женщина, тотчас подаваясь к нему с распростертыми руками.       Не привыкший к такому радушию Призрак теряется, смущенно приобнимая ее в ответ за плечи. — Сколько же времени мы потеряли, — продолжает Элизабет дрожащим голосом, прижимаясь к острому плечу мужчины. — Я и подумать не могла, что однажды встречу родного племянника! А Мадлен, она…       Женщина не успевает договорить, как Эрик ее прерывает и холодно отвечает: — Мертва. Больше двадцати лет прошло… — Боже! — отчаянно восклицает Элизабет и рвано выдыхает. — А отец?..       Безмолвно наблюдавшая за ними Кристина, наконец, подает голос и тихо обращается к мадам Шартр: — Прошу, не нужно об этом. Это не лучшие воспоминания Эрика. — Она имеет право знать, — отстранено откликается мужчина. — Считайте, что отца у меня не было. Мадлен, в отличие от него, хотя бы притворялась нормальной матерью и не бросила меня, как дворовую собаку на улице… — Боже, Эрик, — с губ женщины срывается пораженный выдох и она накрывает их ладонью. — Мне так жаль, что меня не было рядом с вами тогда…       Понуро покачав головой, мадам складывает руки на коленях. Ей не хочется верить в то, что детство Эрика было столь ужасным. Ее сестра, безусловно, не была ангелом, но она нередко демонстрировала свои доброту и человечность. Эти качества были присущи всей их небольшой семье. — Это уже не важно, — старается приободрить Элизабет мужчина. — Все давно позади. Сейчас мне хочется думать только о нынешней своей семье, о Кристине и нашем малыше.       На лице женщины появляется смесь удивления и радости от этой новости. Придворные доктора сохранили эту маленькую тайну Кристины и не рассказали о ней даже хозяйке дома. Мадам спешит поздравить пару: — Ох, я и подумать не могла, что вы уже успели… — не успев договорить, она замолкает, обращая внимание на вмиг поникшую Кристину.       Девушка поднимает глаза к потолку, стремясь подавить резко подступившие слезы. Элизабет замирает, совсем не понимая, чем спровоцировала расстройство Кристины. Призрак же преображается на ее глазах: холод и безразличие тотчас пропадают из его взгляда в прорезях маски, и он заключает невесту в крепкие объятия, глядя на нее с благоговейным трепетом и любовью. — Тише, мой Ангел, — шепчет он ей на ухо, мягко поглаживая худую спину. — Простите, Элизабет, — выдавливает из себя Даае, содрогаясь в руках мужчины, — мне тяжело говорить об этом. Но, увы… Этот ребенок не от Эрика. Ах, если бы только это было так! Я бы многое отдала за это.       Сглотнув подступивший к горлу ком, Элизабет опускает взгляд в пол. Ее вдруг охватывает неподдельная злость. Злость на треклятого де Шаньи, на дворянскую вседозволенность и безнаказанность, на ставший нормой устрой. Этот безалаберный юнец испортил жизнь еще не успевшей даже появиться семье: искалечил хрупкую, беззащитную девушку и к тому же посмел поселить в ней свое дитя.       Спустя несколько минут мадам Шартр, наконец, поднимает взгляд на замершую рядом с ней пару. Первое, что она замечает — нежную улыбку успевшей успокоиться Кристины, слушающей ласковые слова Эрика, склонившегося над ней. На душе вдруг становится тепло — они возвращают женщине веру в чистую и искреннюю любовь. Мысль о том, что их едва обретенное счастье может рухнуть в один миг, словно карточный домик, заставляет сердце женщины болезненно сжиматься в груди. — Знаете, — решается сказать она, — я думаю, что здесь и правда может быть небезопасно. Жандармы явно что-то подозревают и, боюсь, однажды явятся сюда с обыском.       Призрак тяжело вздыхает — он прекрасно знает о том, как шатко их положение. Знает, но по прежнему тревожится о Кристине. За прошедший месяц она, безусловно, окрепла: внимательные доктора не спускали с нее глаз и тщательно следили за ее состоянием — причиняющее Даае боль воспаление окончательно сошло на нет. Но все-таки… Все-таки беременность неподходящее время для таких опасных приключений, как побег в другую страну. — Я все же считаю, это не лучшая идея, — отвечает севшим голосом Эрик. — А я думаю, что нам стоит обсудить это вместе! — недовольно восклицает Кристина и резко поднимается на ноги, обхватывая ладонь жениха. — Извините, мадам, мы прогуляемся немного.       Не дожидаясь ее ответа, Даае тянет Призрака следом за собой наверх по лестнице, ведущей прямиком к выходу в сад. Вскоре они оказываются на улице и Кристина, остановившись напротив Эрика, вглядывается в его напряженное лицо. — Эрик, послушай, — начинает она как можно мягче, сжимая ладонями тонкие пальцы его рук. — Мне страшно! Очень страшно, что я тебя лишусь. Пойми, наконец, они мне ничего не сделают, но тебя… Боже, если только они тебя поймают!       Ее голос ломается, не позволяя Кристине договорить, и она замолкает, опуская взгляд на их сцепленные руки. О, как бы ей хотелось, чтобы это длилось вечно. Чтобы они шли рука об руку всю свою жизнь и никто не смел отнимать их друг у друга. Чтобы животный страх, наконец, отпустил их, позволил вдохнуть полной грудью и сполна насладиться этой волнующей близостью.       Тихие голоса, донесшиеся из глубин Венсенского леса, заставляют Эрика вздрогнуть и едва различимо шикнуть на всхлипывающую от душащих слез Кристину. Она тотчас затихает и прижимается к его груди — вместе они укрываются в тени величественного особняка. — Спасибо, что составила мне компанию, Люси, — доносится до слуха замершей пары размеренный баритон, — это расследование сводит меня с ума. Хочется хоть немного насладиться настоящей жизнью, а не копаться в событиях прошлого… — Ты заслужил небольшую передышку, — вторит ему нежный и тонкий голосок. — Ты сможешь докопаться до истины, я уверена, Филипп.       В свете редких фонарей, расположенных у ограды Шартр-Мэнора, останавливается красивая пара: молодой дворянин, до щемящей боли напоминающий Рауля де Шаньи, и светло-русая миниатюрная девушка, совсем не похожая на напыщенных, вульгарных женщин, как правило, вьющихся вокруг высокопоставленных господ. — Тихо двигаемся в сторону дома, — шепчет на ухо Кристине Эрик, резко осознавший, как просто сейчас может рухнуть вся их томительная конспирация.       Понятливо закивав, девушка двигается следом за мужчиной, аккуратно ступая по влажной от росы траве, страшась издать ненароком и шорох. Они неуловимо шагают в дом, быстро прикрывая за собой дверь, и затем прислушиваются к уличным звукам — ничто не говорит о том, что их могли заметить. — Это был Филипп де Шаньи, — констатирует Кристина, встревожено вглядываясь в глаза Призрака, припечатавшегося спиной к захлопнутой двери. — Говорю же тебе, Эрик, здесь слишком опасно оставаться.       Мужчина смиряет Даае затравленным взглядом — она права. Здесь они будто прячутся на самом видном месте. Рано или поздно правда вскроется и у них уже не будет шанса уйти. — У нас нет выбора, Эрик. Пора покинуть Францию, — вторит мыслям Призрака девушка и заключает его в неуклюжие объятия.