Моя чёрная душа

      Виконт решает найти невесту лишь поздним вечером, когда родители, наконец, отправляются спать — этот разговор не должен быть никем услышан. Собравшись с мыслями, он сбегает вниз по лестнице к комнатам прислуги. Привычным путем добравшись до спальни Люси, он тихонько стучит в ее дверь — ответа не следует. Молодой человек хмурит брови и стучит чуть настойчивее — все так же. Подавив внутреннюю тревогу, он решает обойти особняк, ведь девушка зачастую до самой ночи трудолюбиво выполняет свои обязанности.       На подходе к холлу до слуха Филиппа доносится гам и он без раздумий бросается навстречу множеству голосов. То, что он видит, едва оказываясь в холле, заставляет его отшатнуться. Несколько служанок вьются вокруг охранников из темницы, удерживающих на руках бессознательное тело Даае. — Что здесь происходит? — быстро придя в себя, интересуется де Шаньи, спешно подходя к оказавшейся среди прислуги Люси. — Что с мадемуазель Даае?!       В комнате повисает тишина, никто не решается говорить таких вещей вслух, но Люси, аккуратно наклонив голову виконта ближе к себе, вполголоса отвечает: — Похоже, она была беременна и… Потеряла ребенка. Мы страшимся, что и она не сможет протянуть долго без помощи врачей…       Рвано выдохнув и проведя вмиг вспотевшими ладонями по лицу, Филипп собирается с духом и дает пару указаний: — Маргарет, живо за доктором. Андре, Жак — отнесите мадемуазель в гостевую комнату. Будьте аккуратнее, прошу.       Прислуга начинает суетливо бегать по дому, выполняя поручения. Виконт же заваливается на дверной косяк, нервно перебирая пальцами, сжатыми в кулак.  — Люси, я хотел с тобой поговорить, — уже не пытаясь скрыть дрожь в голосе, обращается к девушке виконт. — Только здесь не подходящее место, идем…       Он мягко обхватывает запястье невесты и тянет за собой в сторону ближайшей комнаты, коей оказывается библиотека. Заперев за собой дубовую дверь, виконт обессилено падает в обитое бархатом кресло, стоящее у камина, и прикрывает глаза. — Мой отец настоящие чудовище, — едва слышно шепчет Филипп, потирая пальцами болезненно пульсирующие виски.       Обеспокоенная девушка тут же оказывается за его спиной и, положив на напряженные плечи руки, начинает их осторожно разминать. — Боже, я не могу судить Призрака, Люси, — продолжает виконт, не открывая глаз. — Когда я вспоминаю о том, что… — он запинается и делает глубокий вдох в попытке успокоиться, — что он едва не сделал то же самое с тобой, я даже испытываю благодарность. Да и потом…       Он замолкает и неопределенно взмахивает рукой в воздухе. Люси призывно шепчет: — Что потом?       Виконт усмехается, сам не веря в собственные суждения. — Я никогда еще такой любви не видел, Люси… Такой бескорыстной и чистой, как у них. Не знаю, что там сокрыто под капюшоном его мантии, знаю лишь то, что это ужасно, а она все равно рядом. Она смотрит на него, как на… Ангела? — Филипп грустно смеется и закусывает нижнюю губу, вновь погружаясь в свои мысли. — Я видела, — вдруг говорит дрожащим голосом Люси, — видела его лицо…       Виконт поднимает на нее вопрошающий взгляд и девушка понуро качает головой, прежде чем пояснить: — Мы занимались садом, когда услышали пронзительный крик. Он доносился из темниц. Мы сразу побежали туда… Когда мы пришли, мадемуазель Даае была уже без сознания, а Призрак прижимал ее к себе, едва не выламывая прутья решетки, — девушка запинается и, рвано выдохнув, вытирает рукавом платья выступившие слезы. — Тогда я заметила, что вся ее юбка да и пол — все в крови. Мне стало страшно за нее и я бросилась прямо к ней, чтобы помочь. Когда подбежала к ней, Призрак схватил меня за рукав и поднял на меня голову — капюшон свалился с его головы и… Он плакал и умолял меня спасти ее.       Она быстро мотает головой, вздыхая. Виконт бережно обнимает ее за талию и усаживает к себе на колени, чтобы убаюкивающе погладить по спине. — Почему ты сейчас плачешь? — спрашивает он тихо. — Мне безумно жаль этого человека, — шепчет сбивчиво Люси, утыкаясь мокрым носом в шею жениха. — Ему столько пришлось пережить, Филипп. Люди слишком слепы, чтобы разглядеть что-то за столь пугающей внешностью, и крайне жестоки… — Какой он? — интересуется вполголоса виконт. — Это… — она сглатывает подступивший к горлу ком и продолжает: — Это невозможно описать словами. Он выглядит словно живая смерть: серая кожа, будто пустые, глубоко запавшие глазницы, отсутствующие губы и… Боже, у него нет носа. Совсем нет!       Девушка укрывает заплаканное лицо ладонями и легонько покачивается в объятиях жениха. — Кажется, я услышал от тебя все, что хотел, — шепчет Филипп на ухо невесте и она знает — он улыбается в эти секунды. — Но ты даже не сказал, что произошло, — слабо протестует Люси, когда виконт начинает подниматься с кресла. — Это уже неважно, — откликается Филипп и, склонившись к девушке, запечатлевает нежный поцелуй в уголке ее губ. — Отец не сделает того, что желает. Я ему не позволю.

***

      Сознание возвращается к Кристине не сразу, толчками. Одно за другим события начинают всплывать в ее памяти, пока она не без усилий приоткрывает глаза. Она не сразу понимает где находится и как здесь очутилась. Напротив нее оказывается миловидная девушка с какой-то необычно печальной улыбкой на лице. Как только Даае просыпается, она спешит придержать ее за плечи руками на случай, если она решит резко подняться. — Что произошло? — спрашивает рассеяно Даае, все острее ощущая боль, спазмами сводящую низ живота. — Тише-тише, Вам нужен покой, мадемуазель Даае, — поясняет девушка, — меня зовут Люси. Я о Вас позабочусь.       Этой девушке хочется доверять. Ее голос вверяет спокойствие, убаюкивает, и Кристина непременно бы заснула, но… — Эрик! — восклицает она, когда в мыслях всплывает самое последнее из воспоминаний.       Руки Люси крепко ее удерживают, когда Кристина усаживается на постели, глядя на нее полными ужаса глазами. — Прошу Вас, — продолжает успокаивать ее девушка, — с ним сейчас все в порядке…       Служанка переводит взгляд на стену, обдумывая, как стоит преподнести все произошедшее за какие-то несколько часов. Тихо вздохнув, она заглядывает в глаза Кристины и, приблизившись к ней, шепчет: — Мы поможем вам. Виконт де Шаньи и я, мы на вашей стороне, слышите? То, что Вы услышали от охраны, не произойдет. Мой жених, Филипп, поможет Вам сбежать, но… — Но? — пересохшими губами шепчет Даае, с неприкрытой благодарностью глядя на девушку, сидящую перед ней. — Ваш ребенок… — на одном дыхании произносит девушка, — вы его потеряли. И я страшусь, что в дороге, пускай даже в экипаже, Вам станет хуже.       Люси замечает, как в уголках глаз Даае скапливаются слезы, и, повинуясь неизвестному порыву, заключает ее в крепкие объятия, продолжая шептать: — Мы что-нибудь придумаем, чтобы обезопасить Вас в дороге, но больше ждать нельзя… На рассвете Вас уже не должно быть в Париже. — Почему? — не понимает Даае, машинально стискивая в объятиях девушку. — Почему вы помогаете нам? Тем более виконт де Шаньи…       Девушка отстраняется и с нежной улыбкой оглядывает Кристину. — Вы заслужили счастья, а мы… Мы верим в справедливость и любовь. Поверьте мне, Рауль заслужил такой участи, а Ваш жених, я уверена, достойный человек. Достойный хотя бы просто жить.       Не сдержавшись, Даае сдавленно всхлипывает. Она не может поверить своим ушам. Не может поверить, что у них с Эриком есть шанс. Пускай пока только призрачный, но есть. — Вы пока отдыхайте. Я соберу для Вас вещи и сопровожу до экипажа, а там… Вы отправитесь туда, куда и желали. Дай бог, на этот раз Вам никто не помешает.