Шанс все изменить...

      Что происходит? Почему здесь, в мире СТЕМ, все меняется, не зависимо от того, игра это или реальность? Что влияет на эти изменения? Неужто это проделки Рувика? Я для него как заноза в причинном месте, я способна разрушить все его наработки за столько лет, вытащить всех тех, кого липкие щупальцы Викториано втащили в эту систему.       Но кое-что ещё не давало мне покоя. И это нечто шло сейчас впереди меня, одетое в белую рубашку и джинсы, держа в руках пистолет. Навязчивая идея о том, что было бы проще пристрелить её прямо здесь и сейчас преследовала меня. Странно. Такие же мысли меня посещали и по поводу Лесли... Дежавю какое-то...       Вновь спускаясь по ступеням навстречу новым приключениям, я старалась не обращать внимания на гудение мыслей в моей голове. Я шла следом за Себастьяном и Кидман; какое-то беспокойство бушевало у меня в душе, будто шторм, но что именно - я не знала.       То, что открылось моему взору, заставило меня замереть на месте от удивления. Укреплённая металлическая дверь, на которой в игре было установлено три взрывных механизма, теперь лежала на полу, искарёженная и обугленная. Пол, стены и даже потолок вокруг живописно украшали брызги крови и ошметки внутренностей. - Твою мать... - осмотревшись, тихо произнес Себастьян. - Какого черта здесь произошло?       Я лишь пожала плечами: вопрос, на мой взгляд, был риторическим, и не требовал ответа.       Нечто блестнуло в свете фонаря Кастелланоса, обращая мое внимание. Мое сердце пропустило удар, когда я поняла, что именно подняла с земли. Это были очки в роговой оправе.       Меня будто бросило в чан с ледяной водой. Ладони в мгновение стали мокрыми; мне было плевать, что творится вокруг меня. Кровь? Кишки? Боссы, представляющие смертельную опасность? Неведомое место с кучей ловушек на каждом шагу? Похуй на все!       Я держала очки Джозефа в трясущихся руках, слёзы застилали глаза. Я... Я ведь... должна была его вытащить из этого дерьма... - Что ты нашла? - звуки голоса Себастьяна долетали до меня откуда-то издалека, будто бы он стоял на расстоянии ста метров от меня, а не рядом.       Слезы градом катились из моих глаз, оставляя на щеках солёные дорожки. Это немыслимо... Это невозможно... Нет, я отказываюсь в это верить! Но доказательства... неоспоримы. Джозеф погиб здесь, не сумев разминировать один из зарядов.       Спиной я ощутила тепло, исходящее от тела подошедшего детектива. Он не сказал ни слова; молчала и я. Что ж тут скажешь?...       Солёные капли падали на прозрачные стекла очков, я спохватилась, и бережно вытерла их о единственный чистый край рубашки. Крепкая мужская рука легла на мое плечо, Себастьян будто пытался передать мне таким образом все своё тепло. - Не кори себя, - тихо произнес он, склонившись ближе ко мне. - Ты не могла этого предвидеть.       Я не могла найтись что ответить. Слезы душили меня, в горле стоял ком, не давая сказать ни слова, пальцы аккуратно закрыли дужки очков. Подняв взгляд на Кастелланоса, я молча протянула ему очки напарника. В его карих глазах читалась неподдельная скорбь и печаль, но он держался. Держался, чтобы показаться сильным, держался, чтобы окончательно не сойти с ума в этом и без того сумасшедшем мире. Он повидал за свою жизнь столько всего...       Бережно приняв очки Джозефа из моих рук, Себастьян секунду всматривался в прозрачные стекла, будто что-то вспоминая, а затем передал их обратно мне. - Я хочу, чтоб ты оставила их себе.       Эта фраза, словно эхо в горах, снова и снова повторялась у меня в голове; слёзы вновь брызнули из моих глаз, размывая мир.       Сильные мужские руки заключили меня в согревающие, и такие нужные мне сейчас объятия. Сама от себя не ожидая, я дала волю эмоциям. Мои руки комкали рубашку на спине Кастелланоса, горячие слёзы оставляли мокрые солёные пятна на его форменном жилете. А он лишь прижимал меня к себе, гладил по волосам и молчал.       Время тянулось чудовищно медленно, будто густая патока. Силы понемногу покидали меня, навалилась какая-то непонятная сонливость, а слёзы истощили себя.       Высвободившись из объятий Себастьяна, я вновь взглянула в его глаза, на этот раз источавшие уверенность, уверенность в том, что мы выберемся отсюда, чего бы нам этого не стоило. - Пойдем дальше, - немного дрожащим голосом произнесла я, переводя взгляд с Кастелланоса на Кидман.       Младший детектив смотрела куда-то в пустоту, ее лицо не выражало ни одной эмоции, и одновременно выражало множество чувств. - Смерть иногда бывает такой беспощадной... - сдавленно проговорила она, все ещё не поднимая на меня взгляд.       Ее голос, слова, произнесённые ею, в момент вывели меня из себя. Не знаю, почему. Непонятная злость заклокотала во мне, я смерила ее яростным, уничтожающим взглядом и тихо, но очень четко проговорила: - И это все, что ты сейчас можешь сказать? - девушка подняла пустой взгляд на меня, но я уже не могла остановиться. - После всего того, что ты прошла бок о бок с Себастьяном и Джозефом, ты можешь сказать лишь это? Знай, я вижу тебя насквозь, я знаю обо всем, что ты намереваешься сделать, и, поверь, я тебе не позволю!... - Лисса... - отдернул меня Себ, но я уже высказала все, что хотела.       Убрав очки Джозефа в нагрудный карман рубашки, поближе к сердцу, и застегнула пуговку на клапане кармана, чтоб ненароком не потерять этот ценный предмет, я уверенной походкой прошла мимо Кидман, и, вновь смерив ее тяжёлым взглядом, добавила: - Бессердечная сука...       Невероятная злоба охватила меня, затмевая мой взор; я шла впереди по наитию, полагаясь лишь на свои воспоминания о пройденной игре. Я увидела лестницу, ведущую вверх, и, не став дожидаться детективов, начала подниматься. Над моей головой был открытый люк, приятным разнообразием был этот подъём вверх в отличии от остальных лестниц, ведущих куда-то в недры подвальных помещений.       За мной, не отставая, поднимались Себастьян и Джули, и лишь когда я достигла конца лестницы, я подождала их, давая детективам возможность меня догнать.       Внезапно знакомый ультразвук, будто острые иглы, вонзился мне в голову в районе висков. "Блять, это должно было случится раньше", - пронеслось у меня в голове, когда я, потирая виски, упала на колени.       Затуманенным взором я видела искаженное болью лицо Себастьяна, мужчина так же, как и я, держался за голову, будто бы это могло помочь избавиться от острой внезапной боли. Поодаль стояла Кидман, недоуменно взирая на наши болезненные гримасы. Почему-то только сейчас я вспомнила, что влияние Рувика не распространяется на нее, но все же ее удивленный взгляд казался мне наигранным. Я сжала рукоять ножа, будто бы это могло помочь мне избавиться от боли; сил совсем не осталось и я повалилась на пол, моля, чтобы эта пытка поскорее кончилась, а раздражающий писк в моих ушах наконец замолчал.       Все кончилось так же внезапно, как и началось: ультразвук прекратился, оставив после себя лишь пренеприятнейшие воспоминания. Вместе с надоедливым звуком отступило и все остальное: страх, неуверенность, злость, грусть и горечь - все эмоции исчезли; ушла и усталость, пропала сонливость, слёзы будто превратились в хрупкое стекло и разбились о бетонную безэмоциональность и холодность. В голове набатом стучала единственная мысль: "надо выбраться".       Двустворчатые деревянные двери. Мой путь дальше. И я пройду по этому пути, и прекращу этот Ад, чего бы мне это не стоило...