Шанс все изменить...

— Добрались, — я выдохнула, первой заходя внутрь поезда, что висел над провалом.       Усталость брала своё: с каждой минутой я чувствовала себя на тысячную процента слабее. Эта непрекращающаяся гонка, сражения с боссами, убийства одержимых, стресс, страх и ранения хорошенько подкосили меня. Однако где-то глубоко в груди, в недрах моего сердца, теплилась уверенность. Мы с детективами преодолели почти весь путь, столько пережили за эти два дня… Разве мы можем отступить сейчас? Нет. Нет, и точка!       Окна в вагоне были разбиты, пол усыпало стеклянное крошево, неприятно хрустящее под ногами. К бетонной балке, разрушившей собой и смявшей своим весом одни из дверей, колючей проволокой было примотано тело одержимого. С мерным звуком на пол капала его кровь.       Я лишь крепче сжала в руках пистолет. Страха больше нет. Нет неуверенности, нервозности, тремора, что с самого начала следовал за мной по пятам. Только холодная, твёрдая уверенность. Она появляется, когда ты знаешь, уверен, что у тебя нет выбора, нет вариантов, кроме одного — двигаться вперёд, навстречу концу. Пусть даже возможных исхода у меня два — аж целых два, невиданная удача! — я не колеблюсь между ними. Если мне суждено умереть — я умру, но прежде покончу со всем этим. Если же мне удастся остаться в живых… Что ж, так тому и быть. Я навсегда останусь во вселенной компьютерной игры, без возможности увидеть своих родных. Этот вариант тоже неплох.       Мне не нужно выбирать. Меня устраивает любой исход.       Я двигалась вперёд, ведя за собой Себастьяна и Джозефа. Я делала всё, чтобы эти двое оставались невредимыми. Относительно невредимыми… И я продолжу эту миссию, которую сама же поставила пред собой. Любой ценой: своего состояния, своего здоровья, самочувствия, даже своей жизни. Частично я справилась — спасла Оду. Осталось только покончить с главным боссом.       Страха больше нет…       Именно поэтому, когда несколько тонная металлическая балка перекрытия, будто бы некто резко вогнал её, пронзив стенки вагона, с грохотом преградила нам путь, я даже не вздрогнула. Чем-то красным, похоже, кровью, на металле были выведены три буквы: «YOU».       Холодная решимость, граничащая с яростью. Готовность ко всему. Моё знание.       Я развернулась, так как путь дальше нам был перекрыт и, лишь на секунду встретившись сначала с одними глазами цвета виски, а после и с другими, шоколадными, скрытыми за стёклами очков, двинулась в обратную сторону, исполненная решимости.       Вторая балка разбила окно, осыпав меня осколками. Вновь кровавые буквы, составляющие слово, выведенные чьей-то рукой. Хотя почему чьей-то? Я знаю, кто обращается к нам. …«WILL»…       Меня не испугать подобными дешёвыми трюками. Больше не испугать. Да, пусть раньше, во время прохождения игры дома я вздрагивала от каждого громкого звука, но сейчас это время прошло. Вот он, огромный плюс этой сумасшедшей, жестокой реальности: она сделала меня твёрдой, как камень, уверенной в своих силах, непоколебимой. Она убила ту мягкосердную, испуганную Лиссу, которую детективы нашли в холле больницы «Маяк» среди тел пациентов, которая дрожала от одной мысли о предстоящем сражении с Садистом, Сейфоголовым, Амальгамой и другими боссами. Этот мир постепенно, но педантично уничтожал ту рыжеволосую, пока её место не заняла другая: холодная, расчётливая, жестокая, бесстрашная. Я уже и не помню, в какой момент стала такой. Что стало последней точкой в становлении новой меня, Лиссы версии два точка ноль?       Жесткий взгляд. Твёрдая поступь. Крепко, до побелевших костяшек, сжатый пистолет. Мой помощник.       Третья балка. Мир за пределами поезда метро изменился: выл ветер, в разбитые окна хлестал дождь. Здешний мозг, создатель, видимо, специально нагнетал атмосферу ужаса, пытаясь запугать нас. Не выйдет, Рувик. Это ещё один плохой фокус из твоего арсенала, и я на него не куплюсь, так же, как и на предыдущий. …«SUFFER»…       «Вас ждёт боль»? Да пошёл ты, Викториано! Я выставила вперёд руку с оттопыренным средним пальцем.       Боль… Мы и так уже предостаточно натерпелись! Думаешь, после того моря крови и внутренностей, которое мы уже преодолели, после всех тех ужасов, что мы уже пережили, мы отступим? Испугаемся дурацкого предупреждения, написанного кровью на металле? — Пошёл ты, Викториано! — уже вслух произнесла я.       Наверное, он услышал меня. И он зол, я уверена.       Стоило мне, а следом за мной и мужчинам перебраться через последнюю балку, Рувик материализовался перед нами, как голограмма. Взгляд его серых глаз, полный ярости, скрестился с моим лишь на секунду. А после он развернулся и двинулся дальше по вагону.       Знакомая волна, похожая на эхолот, прокатилась по стенам, накрывая холодом. Поезд затрясло, скрипели крепления, из последних уцелевших окон вылетало стекло, рассыпаясь на осколки, царапая кожу, осыпаясь вниз, в пропасть. — Бежим! — услышала я крик Себастьяна.       Старший детектив рванулся вперёд; обтянутая тонкой кожей перчатки рука Джозефа схватила меня за запястье, Ода бегом направился следом за напарником, увлекая меня за собой.       Поезд гремел и стонал, падая в пропасть. Три пары ног несли своих хозяев вперёд, в надежде спастись и не рухнуть следом. Дождь заливал пол, мочил одежду, капли стекали по лицу, попадали в глаза, в ноздри и рот, сбивая дыхание. Но я шаг за шагом неслась следом за детективами, ощущая лишь гулко стучащее в груди сердце и то, как рука младшего детектива всё сильнее сжимает моё запястье, боясь отпустить.       Прыжок… и вот я уже лежу на холодном плиточном полу в очередном коридоре больницы. Свет люминесцентных ламп кажется ледяным, он неприятно режет сетчатку. — Твою мать… — на выдохе произнёс Кастелланос, поднимаясь на ноги.       Резкие переходы между локациями призваны выбить нас из колеи. Это очередной трюк Рувика. У этого чёртового сукина сына продумано всё до мельчайших деталей. Он истязает своих жертв как физически, так и психологически.       Желание пустить пулю ему в лоб только окрепло.

***

— Ты снова опубликовал мою работу под своим именем. Думал, я не узнаю?       Комнату, в которой он с напарниками оказался, пройдя через двустворчатые двери с двумя окошками, Себастьян уже видел ранее. Круглая, в центре — углубление, заполненное мутной жидкостью. Несколько резервуаров, напоминающих ванны, множеством проводов крепились к главному устройству-компьютеру.       Два серебристых силуэта, стоявших здесь же, вели негромкий диалог. — Я оказал тебе услугу, — ответил фантом-Хименес. — У тебя нет ни дипломов, ни званий. В приличном журнале ты бы никогда не напечатался. Никто даже не знает о твоём существовании. — Ничего, узнают, — Рувик сверлил взглядом доктора. — Я превзошёл вас во всём. Но это уже неважно! — он сделал шаг вперёд, от чего Марселло попятился. — У меня есть всё необходимое. Осталось только претворить теорию в практику. — Точно. Именно поэтому мы здесь, — Хименес развёл руки в стороны. — «Мы»? — холодно переспросил Рубен.       За спиной фантома-доктора появились трое в тёмных костюмах, с непроницаемыми, будто масками, лицами. — Ты не посмеешь. Тебе не удастся закончить работу без меня! — в голосе Викториано слышалась паника. — Вот именно…       Марселло отступил, позволяя мужчинам в костюмах приступить к задуманному.       Стоило фантомам рассыпаться снопами ярких искр, как круглая комната сотряслась. Всё вокруг в мгновение изменило свои очертания, и Кастелланос увидел, что он и его напарники стоят на мутной стеклянной поверхности; перед ними — гигантских размеров человеческий мозг. Себастьян видел, как рядом напрягся Джозеф, опустив руку на кобуру пистолета в ожидании… чего-то. — Хочешь, чтоб тебя пожалели? — голос Мелиссы, подобно грому, пронёсся по окружающему их пространству. — Пошёл ты к чёрту! Жалость — это последнее, что ты заслуживаешь!       Мир вокруг снова изменился, возвращая детективов и рыжеволосую обратно в круглую комнату. Исходящий от механизма свет окрасил всё вокруг в оранжево-красные тона; ванны накренились, мутная жидкость из них выплеснулась, а тела лежащих в них людей соскользнули на пол. Одержимые в секунду поднялись на ноги. — К чёрту! — прорычала Лисса, пинком опрокидывая ближайшего к ней зомби в плещущуюся под ногами жижу. — К черту! — повторила она, резки движением вырывая из его затылка длинный шнур и отбрасывая его в сторону.       Второй одержимый ринулся на Кастелланоса. Краем глаза успев заметить, что последнюю тварь взял на себя Ода, Себ одним выстрелом уложил своего противника и, так же, как и рыжеволосая пару секунд назад, вытащил из его головы крепление.       Волны эхолота поползли по стенам, накатывая одна на другую, заставляя стены и пол дрожать. Стекло главного компьютера рассыпалось, извергая из себя снопы искр, взрывная волна отбросила Кастелланоса назад.       Перед глазами замелькали странные видения: крутящиеся лопасти старого вентилятора, то самое кресло, с помощью которого Татьяна предлагала ему усилить свои способности, длинный коридор, подсвеченный встроенными в потолок лампами, удаляющийся силуэт Кидман, человеческий мозг, оплетённый колючей проволокой, старинный граммофон, зеркало в резной раме, здание психиатрической больницы…       «Маяк» был последним, что увидел Себастьян, прежде, чем отключиться.