***
Кастелланос, распластавшись на осклизлой субстанции, снизу вверх взирал на невероятных размеров существо. Четырёхпалые ноги выглядели крепкими, мясистыми, в огромном, вздутом брюхе, казалось, могла поместиться пара слонов целиком; верхние же конечности представляли собой несколько пар лап разной длинны и гибкие щупальца. В пасти монстра прятались гигантские, кривые зубища, а на небольшой голове располагался стеклянный купол, укрывающий собой его сумасшедшего создателя — Викториано. Первый же шаг твари сотряс ткани головного мозга, от чего детектив проскользил по ним вниз на несколько метров. Тут же чья-то рука цепко ухватило его, оберегая от падения вниз, в бездну. — Лисса?.. Девушка крепко стояла на ногах; в её глазах, казалось, всё ещё полыхает то пламя, виденное Себастьяном совсем недавно. — Где Джозеф? — голос рыжеволосой казался твёрже стали и холоднее льдов Антарктики; она легко помогла мужчине подняться на ноги. — Не знаю! Он… Чёрт… Берегись! Со свистом рассекая воздух, щупальце босса ударило, сбивая детектива и Мелиссу с ног, отбрасывая в сторону. Перед взором Кастелланоса всё завертелось; очередное падение оказалось жёстче предыдущего. Неровный камень оцарапал кожу. Лисса снова оказалась на ногах быстрее него. Вновь схватив мужчину за руку и буквально вздёрнув его, девушка бросилась бежать, увлекая его за собой. — Эта тварь, Амальгама, сильнее и быстрее своей предшественницы, — сбивчиво вещала рыжеволосая. — Рувик лично управляет ею. Так что… Блять! В сторону! Во внешнюю, отвесную стену здания, по которой вверх взбегали Себастьян и Мелисса, вонзилась одна из лап чудовища. Огромными когтями сминая верхний слой кирпичной кладки, превращая его в мелкое каменное крошево и песок, конечность заскользила вниз, повелеваясь воле хозяина, с явным намерением раздавить, растоптать, уничтожить прытких, мерзких людишек. Прислушавшись к словам Мелиссы, детектив, отскочив в сторону, увернулся от выпада существа. Лапа прошла мимо, оставляя после себя несколько глубоких борозд. — Сюда, быстро! — Мелисса, не сбавляя темпа, бросилась бежать по крыше автобуса, очень кстати врезавшегося в стену пересекаемого ими здания, представлявшего собой некое подобие моста. Коридор некогда светлого, чистого офисного здания буквально разваливался на части: в разные стороны брызгали разбивающиеся стёкла, сверху под натиском конечностей Амальгамы валились бетонные обломки, куски перекрытий. С оглушающим грохотом обвалилась часть боковой стены, передний бампер легковушки перекрыл часть прохода. — Быстрее, Себ! Двигай! — подгоняла мужчину рыжеволосая, вновь уворачиваясь от выпада монстра. Лицо и руки девушки покрывали новые, кровоточащие царапины, рубашка и брюки во многих местах разорвались. Сумка с медикаментами, висящая у неё на плече, снова и снова ударялась о бедро Лиссы. Кастелланос старался не думать о происходящем, слепо полагаясь на свою спутницу.***
Амальгама ударила вновь. Легко, будто ей это ничего не стоило, тварь одним ударом лапы снесла часть здания; я не успела даже вскрикнуть, как моё тело вновь начало падать куда-то вниз. Чёрт, да что ж это такое… Рука цепко ухватилась за металлический поручень, его холод, казалось, обжигает руку. Подняв взгляд, я усмехнулась. Прям везение какое-то, чтоб его… Я сумела зацепиться за парящее в воздухе высокоподвижное многоцелевое колёсное транспортное средство, или, попросту говоря, «Хамви», с установленным в кузове пулемётом. Гулкий звук оповестил меня о том, что Себастьяну повезло чуть больше, чем мне. — Лисса! — детектив перевалился через стенку. — Давай руку! Мой взор устремился в сторону, туда, где на крыше одного из зданий восседала многорукая тварь. Повелеваясь воле Викториано, она подбиралась к фургону всё ближе, намереваясь нанести очередной сокрушительный удар. Нельзя терять ни секунды… — Стреляй, Себ, — мои пальцы постепенно сползали, скользя по металлу. — Старайся целиться в её щупальца и стеклянный купол. Я найду Джозефа. Не дожидаясь возражений, я отпустила поручень. Из-за поднявшегося уровня адреналина в крови я почти не почувствовала очередного, третьего удара от падения. Липкая, склизкая ткань гигантского головного мозга встретила на удивление мягко, я кубарем прокатилась по поверхности органа и тут же поднялась на ноги. Над моей головой грянула пулеметная очередь — Себастьян открыл огонь по Амальгаме. Помнится, чтобы получить возможность сразить эту тварь, добраться до Рувика и наконец покончить со всем этим, нужно разбить стеклянный купол, закрывающий его от внешнего мира. И сейчас только у Себастьяна есть такая возможность. Отсюда, снизу, сражение выглядело ещё более устрашающим, чем на мониторе моего домашнего компьютера. В разные стороны летели крупные брызги крови и ошмётки плоти чудовища; невероятной длинны щупальца норовили сбросить наглого детектива с кузова «Хамви», но град тяжёлых пулемётных очередей вновь и вновь останавливал натиск Амальгамы. Грохнувший совсем рядом со мной выстрел заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Пуля, выпущенная младшим детективом из винтовки, со свистом рассекла воздух, преодолевая расстояние до монстра, и вгрызлась в жёсткую кожу. — Джозеф? — Лисса, что это за чертовщина? — Ода перевёл взгляд на меня. — Нет времени на объяснения, — я сжала руки в кулаки. — Постарайся целиться в тот стеклянный купол на голове Амальгамы, так мы хоть немного поможем Себу. Я отчётливо понимала, что имеющееся у меня оружие не в силах навредить огромному монстру: у дробовика слишком большой разброс, а пистолет… Стрелять из него по чудовищу — это всё равно, что тыкать зубочисткой в слона: никакого толку. Но, всё же наплевав на рассудительность, я вытащила из-за пояса пистолет и, на секунду задумавшись, стала раз за разом стрелять в нижние конечности Амальгамы. Руки подрагивали от нервного напряжения. Усталость, истощение, как моральное, так и физическое, боль, эхом отдававшаяся по всему организму, давали о себе знать, с каждой секундой лишая меня сил. Мир перед глазами всё ещё продолжал немного расплываться, и где-то глубоко в душе я радовалась огромным размерам чудовища. Это финальный босс. Это — последний бой! И опустить руки сейчас, отступить, сдаться, я попросту не могу… Поэтому, быстрым движением перезарядив пистолет, я, стиснув зубы и лишь крепче сжав рукоять своего верного оружия, продолжила стрельбу. Пусть моё тело жгут последствия многочисленных ранений, пусть мои эмоции, переливаясь через край, вопят желанием броситься на Амальгаму, и терзать её кожу, её плоть ногтями, зубами, я не отступлю. Не сейчас. Судьба же распорядилась иначе. Оступилась не я. Человеческая оболочка так хрупка, так деликатна и уязвима, что стоит сделать хоть один неверный шаг, и он тут же приведёт к фатальной ошибке, заставит мгновенно кануть в вечность. Звуки пулемётной очереди, разбивающегося стеклянного купола и стенания твари словно резко прекратились. В ужасе я подняла голову, ища взглядом транспортное средство, и увиденное повергло меня в шок. — Нет… Я вновь облажалась, я не могла сделать ничего! Я впустую потратила свои способности изменения реальности, и теперь я бессильна, беспомощна, а, значит, бесполезна… Щупальце Амальгамы всё же ухватило «Хамви» за передний бампер. Тварь без труда размахнулась, будто автомобиль не весил несколько тонн, и отпустила, отправляя транспорт в полёт; не сумевшего удержаться Себастьяна оторвало от кузова. — Нет! НЕТ!!! Но мой громкий крик никак не мог изменить ситуацию, количество децибел в нём ни на что не влияло. Я видела, как металлический штырь пронзил насквозь тело Кастелланоса в районе брюшной полости.***
Вот и пришёл его конец… Ранение, вероятно, не совместимо с жизнью. По ткани рубашки и жилета расползается багровое пятно, ещё тёплая кровь пачкает руки. Где-то вдалеке внизу он видел Мелиссу, твёрдо стоявшую на поверхности головного мозга; её рыжие волосы растрепались, на лице — гримаса боли и страха, из зелёных глаз по лицу струятся слёзы. Сжимающие рукоять пистолета руки опустились. Он так же видел Джозефа. Его напарник, вскинув винтовку, гневно взирал на укрывшегося внутри монстра Рувика. Рот наполнился густой, солёной кровью. Адская боль и не думала утихать… Откуда-то сверху обрушился пикап, едва не зацепив детектива своим корпусом. Нечто большое, чёрное, попало в его поле зрения. Заставив себя повернуть голову, Себастьян увидел висящего на одном из перекрытий умершего одержимого, сжимающего в уже окоченевших руках… РПГ! «Если мне суждено умереть, я постараюсь забрать с собой в Ад и эту тварь!» Неимоверных усилий мужчине стоило протянуть руку за оружием. От каждого движения новая рана взрывалась приступами нечеловеческой режущей боли, фонтанируя тёмными брызгами крови. Перед глазами плясали белые пятна, крики и стоны рвались из грудной клетки. Пальцы коснулись холодного металла. Собрав всю волю в кулак, Кастелланос рванул ракетную установку на себя, вырывая её из рук мёртвого зомби. Она ведь ему больше не пригодится… Только один заряд… А значит, только одна возможность покончить со всем этим… Амальгама неторопливо, шаг за шагом, будто боясь упасть в простирающуюся внизу бездну, приближалась к пригвождённому к одному месту, словно бабочка в коллекции лепидоптерофилиста**, Себастьяну. Он не сводил с неё взгляда. Он выжидал. Купол, скрывающий, защищающий Рубена, был разбит. Детектив мог видеть, как в покрытую ожогами и струпьями кожу Викториано вонзились острые стеклянные осколки, как его холодные, серые глаза горят ненавистью, как в них плещется ощущение скорого возмездия. Ещё немного. Несколько десятков метров. Палец Кастелланоса лёг на спускной механизм. Он был готов завершить всё это ценой своей собственной жизни. Амальгама немного наклонила голову, словно поддаваясь, и мужчина не смог подобным шансом не воспользоваться. С шипением разрывной заряд полетел вперёд, отдача тряхнула детектива, привнося новые невыносимые ощущения, заставляя его кричать от боли. Секунда полёта длилась непозволительно долго, но всё же сквозь кровавую пелену Себастьян распознал звук взрыва. Тварь взревела, и этот рёв ознаменовал своеобразную победу детектива. В воздухе со свистом пронеслось щупальце, а спустя мгновение Кастелланос ощутил, как вновь летит куда-то вниз. Он не испытал боли при приземлении на огромных размеров мозг, лишь толчок и что-то осклизлое под пальцами рук оповестило мужчину о его местоположении. Где-то совсем рядом оказалось и чудовище — детектив не видел, но чувствовал, как его огромное тело рухнуло. Себастьян не мог пошевелиться от сковывающей его боли, не говоря уж о том, чтобы встать на ноги и закончить этот бой. Амальгама протяжно взвыла. Детектив бессильно взирал на то, как монстр, сумев подняться на нижние конечности и, разинув пасть, явил миру скрывающегося в её недрах Рувика. Шаг за шагом, едва удерживая равновесие, тварь подбиралась ближе, нависая, рыча, испытывая лишь одно желание: расправиться со своим противником, сожрать его, перемолоть своими гигантскими зубищами… Смазанным движением Кастелланос извлёк из кобуры пистолет. Руки дрожали, мешая прицелиться. Смрадное дыхание монстра вызывало приступы тошноты. Он не успеет выстрелить… Рыжеволосая стрелой метнулась вперёд, попав в поле зрения Себастьяна, оказываясь между ним и разинутой пастью Амальгамы. Невероятным, быстрым и резким движением вскинув пистолет, она навела его прямиком на сидящего внутри монстра Рубена. — Sayonara***, сука! Прогремел выстрел. Метнулись в разные стороны кровавые брызги. …а спустя мгновение огромная пасть существа всё же сомкнулась, погребая в своих недрах Себастьяна и Мелиссу.***
Сознание вернулось к Кастелланосу резко, заставив его сесть и, сделав глубокий, рваный вдох, закашляться. Грязно-белая ванная, в которой очнулся детектив, была наполнена мутной, холодной жидкостью, которая плескалась в разные стороны от его движений; в затылок был воткнут неизвестного назначения шнур, который Себастьян тут же поспешил выдернуть. Организм продолжал ныть от усталости и многочисленных ссадин, но, осмотрев себя, мужчина не без удивления обнаружил, что рана, нанесённая металлическим штырём, отсутствует. Перевалившись через край ванной, Кастелланос бегло осмотрелся. Неприятный полумрак царил в той самой круглой комнате, которую он уже видел ранее, многочисленные приспособления, как то, из которого он только что выбрался, стояли на равном расстоянии друг от друга, проводами подсоединяясь к центральному компьютеру. — Себ, ты в норме? — Джозеф, видимо, тоже только что покинул свою «ванную»: по его одежде на пол стекала вода. — Да. Себастьян не мог отвести взгляда от центра комнаты. Там, в неярком кровавом свечении, стояла Лисса, держа в руках человеческий мозг в большой стеклянной колбе. — Этот ужас почти кончился… — отрешённым взглядом она смотрела в никуда, тихий, уставший голос не выражал ни единой эмоции. — Осталось лишь… Размахнувшись, девушка швырнула на пол сосуд, разбивая его в дребезги. Склизкий орган откатился на пару метров в сторону. Будто из ниоткуда перед детективами и Мелиссой соткалась из воздуха мужская фигура, облачённая в белый, во многих местах испачканный кровью и пропаленный, плащ, с накинутым на голову капюшоном. Серые глаза смотрели исподлобья гневно, устрашающе. — Я создал этот мир… — от голоса Викториано жалобно зазвенели большие панорамные окна. — Вы не сможете меня удержать! — Заткнись! — рыкнула Лисса и… с размаху раздавила мозг ногой.***
Долгий коридор, ведущий в холл психиатрической больницы «Маяк» казался мне одновременно и знакомым, и каким-то изменившимся. У стены в лужах собственной, багровой крови лежали тела мужчин в форме, тех, что стали одними из первых жертв Рубена, тех, чья смерть была запечатлена на киноплёнке в комнате охраны. Сквозь окна лился дневной свет; звук наших шагов гулко отбивались от стен, поднимаясь наверх, к потолку. — Неужели это… кончилось? — Да, Себ, — удивляясь самой себе, я усмехнулась. Я выжила… Просто невероятно! После всего того пережитого ужаса, после моря крови, гор трупов и постоянного ужаса тишина казалась оглушающей, какой-то обволакивающей, а спокойствие таким долгожданным и желанным… Боль отступила, будто боясь потревожить даже напоминанием о себе. Я сумела выбраться из сумасшедшей реальности, созданной психопатом Рубеном Викториано, вытащить за собой детективов, как и планировала, но… Какой ценой? Я больше никогда не вернусь домой… И пусть я знала об этом, пусть была готова к такому исходу, как, впрочем, и к его обратной стороне, нечто шевелилось у меня внутри, сжимая грудную клетку. Печаль? Возможно… Теперь же один-единственный вопрос не давал мне покоя: что мне делать дальше? Как быть? Словно прочитав мои мысли, Джозеф коснулся моего запястья, переплетая наши пальцы. Тёплые, карие глаза цвета молочного шоколада встретились с моими, заглядывая, казалось, в самую душу. — Мне жаль, что так вышло, — негромко произнёс он. — Но… ты ведь останешься с нами? Я вновь улыбнулась: — Кажется, мне теперь никуда не деться. Холл встретил нас резким запахом крови, человеческой плоти и медикаментами. Тела убитых сотрудников лечебницы и её пациентов так и остались каждый в своих позах, неподвижные, с остекленевшими глазами. Я шла, всё ещё продолжая держаться за руку Оды, будто боясь, что, отпустив его, мир вокруг меня рассыплется на мельчайшие частички, и я провалюсь в черноту бесконечного Ничто. Большие двустворчатые двери. Выход. Он прямо передо мной. Подняв взгляд, я замерла; новое чувство, будто разряд тока, прошлось от шеи вниз. Белоснежная, на удивление чистая, форма пациента клиники с кроваво-красным символом маяка с левой стороны. Такие же светлые волосы и брови. Некогда мечущиеся из стороны в сторону от страха глаза сейчас смотрели твёрдо, осмысленно. Лесли не выглядел больше тем испуганным пареньком, скулящим и хнычущим, готовым, крича, убежать при малейшей опасности. Его сознанием полностью завладел Рувик. Уизерс стоял в дверях, преграждая нам путь к выходу, смотря снизу вверх холодно, злобно. — Лесли?.. — Надеюсь, теперь ты понял, какую ошибку допустил, Себастьян, не дав мне пристрелить мальчишку? — новый голос, прозвучавший прямо за нашими спинами, заставил меня вздрогнуть и обернуться. Кидман вышла из того коридора, который только что покинули мы с Кастелланосом и Одой. Держа наготове оружие, нацеленное в грудь Уизерсу, она обвела взглядом детективов, на несколько секунд остановилась на мне, а затем уставилась на мальчишку. — Кид, я… не понимаю тебя, — сказал Себастьян. — Зачем нужен был весь этот фарс? Ты ведь могла… — У меня приказ, — отрезала Джули, со щелчком снимая оружие с предохранителя. — И раз мне не удалось выполнить его ранее, я покончу с этим сейчас. — Бессмысленно, — я заглянула в её странного цвета глаза, делая несколько шагов вперёд. — Судьба Лесли была предрешена задолго до твоего появления в «Мёбиусе». Ни раньше, ни сейчас ты не смогла бы ничего изменить. Слышишь? Ничего! — Откуда… — Татьяна, — выпалила я. — Она рассказала мне о Рувике, о его планах… — я вздохнула. — Парнишка был обречён с самого начала… Краем глаза я заметила, как Уизерс содрогается от беззвучного смеха. Его плечи поднимались и опускались, глаза были закрыты. Тут же холл наполнился истерическим, неприятным хохотом, принадлежавшим скорее Викториано, нежели Лесли. Всё произошло слишком быстро. Будто голограмма, проекция, мальчишка исчез, словно его и не было никогда. В последнюю секунду Кидман нажала на спусковой крючок. — Нет! Я рванулась вперёд, пытаясь остановить Джули… Я почувствовала, как пуля, тяжёлая, свинцовая пуля, на долю секунды показавшаяся мне горячей, разрывает ткань одежды, кожу, плоть, как легко она входит прямиком в центр грудной клетки. Я не ощутила боли. Лишь холодная чернота окутала меня, а тонкая плёнка, разделяющая бытие и небытие, разорвалась.***
— Чёрт… Сорвавшись с места, Кидман бросилась к выходу из лечебницы и, распахнув дубовые, двустворчатые двери, сбежала вниз по ступенькам. — Стой! Себастьян хотел ринуться за ней, остановить, удержать, но… — Себастьян! В глазах, в голосе Джозефа читалась мольба. Будто его напарник мог что-то сделать, будто мог помочь… Ода сидел на коленях, прижимая к груди уже бездыханное тело Мелиссы. На её рубашке стремительно разрасталось кровавое пятно. После такого ранения не выживают… Он не мог смотреть, но и был не в силах отвести взгляд. Лисса, та самая безбашенная рыжеволосая девчонка, всё время лезущая на рожон, прикрывая их с Джозефом, выручая и подсказывая… теперь лежала без движения, смотря из-под прикрытых век стекленеющими глазами куда-то вдаль. Сперва ему показалось, что волосы и кожа девушки будто сияет в лучах заходящего солнца, проникающих сквозь распахнутые двери. Но, присмотревшись, он понял, что это не мираж: тело Мелиссы, как те фантомы, виденные им ранее в особняке семьи Викториано, постепенно таял на глазах; её образ истончался, пропадал… Кастелланос сильно, до побелевших костяшек, сжал кулаки. Ведь он пообещал сделать всё возможное, чтобы вытащить девушку из системы СТЕМ. Он сам готов был отдать свою жизнь, лишь бы всё закончилось. И… Что вышло в итоге? Он проклинал себя, проклинал Кидман, Рувика… — Она спасла нас, — тихий, сдавленный, полный боли и отчаяния голос Джозефа заставил его очнуться. — Лисса пыталась вытащить нас, рискуя собой, и сделала это ценой своей жизни… Это… стоило того? Скажи мне, Себ, она ведь… вернулась домой? У неё получилось? Кастелланос не знал, что ответить. Он видел, как напарник пробует поймать его взгляд, видел, как пытается за него ухватиться, как утопающий цепляется за соломинку. Ложь или правда? Незнание или успокоение? И можно ли вообще ответить на такой вопрос? Сноп огненно-рыжих искр — всё, что осталось от Мелиссы, — постепенно рассеивался, устремляясь, словно текучая вода, сквозь пальцы Джозефа, уносимый образовавшимся сквозняком. Нож и дробовик, верные помощники девушки, так и остались лежать рядом с детективами на кафельном полу, как напоминание, или… …своеобразное надгробие… — Конечно, — насколько мог твёрдо произнёс Себастьян. Кто-то должен быть сильным. Последние два дня таковой была их спутница. Но в данный момент эта роль выпала старшему детективу. — Пойдём. Не думаю, что нам есть смысл здесь более оставаться. И Кастелланос первым побрёл прочь от психиатрической больницы «Маяк», желая поскорее избавиться от таящегося в её недрах ужаса, оставить позади всю свою боль, все страдания. Джозеф задержался лишь на секунду. Наклонившись, он поднял с земли холодное оружие; рукоять удобно лежала в руке, лезвие всё ещё пачкала засохшая кровь одержимых. Заткнув нож за пояс, Ода неспешным, неуверенным шагом направился следом за своим напарником к кованной калитке. Туда, где на мокрый от дождя асфальт поочерёдно отбрасывали красные и синие блики мигалки полицейских автомобилей, где собралась небольшая толпа облачённых в форму людей, ожидающих прибытия спецслужб. Туда, где ждала их долгая и непростая жизнь.