Сквозь судьбы

Когда всё началось? Этот вопрос тесно переплетался с другой отчаянно жалящей его мыслью – если бы… Если бы раньше..? Или наоборот, если бы этого не случилось? Он не был уверен, что сам понимает, чего бы ему хотелось на самом деле, или от чего он бежит, и поэтому перед ним всё также висел вопрос без ответа – с чего всё началось? Он ведь не пал жертвой чар с одного взгляда, и не был покорен непревзойдённой красотой. И его в принципе не слишком беспокоили ученики по обмену, им с Роном итак было чем заняться. И что не менее важно: он долгие месяцы восстанавливался после ужасной битвы, часто задумываясь о таких вещах, которыми не был способен поделиться даже с лучшими друзьями. Он умер. Почти. Или всё же преодолел ту самую грань? Он сам не мог дать ответ на этот вопрос, продолжая терзаться угрызениями совести, ведь в итоге он выжил. Но сколько людей уже никогда не вернутся? И как часто они ему снились. Те, кого он не смог защитить. Он быстро научился просыпаться, не беспокоя при этом остальных, уверенный, что это лишь его бремя. Видеть погибших, стоило ему закрыть глаза. Как если бы кто-то выжег их в его памяти. День за днём. В один момент в его руках были сосредоточены все три дара смерти, но он никого не воскресил, и это продолжало тяготить его. И лишь жизнерадостная Джинни могла заставить его на мгновения забыть обо всём, помогала ему смеяться, наслаждаться счастьем, словно чувствовала, какой камень давил на него. Их отношения только начали крепнуть и походили на хрупкий росток, наконец, пробивший себе путь к солнцу. И этому немало способствовало то, что Рон был без ума от Гермионы, причём взаимно без ума. Так что старший брат Джинни был занят, дав им немного больше свободы, которую они использовали, чтобы просто побыть рядом. Им всем не хватало обычного спокойствия, когда можно было ничего не бояться, не бежать никуда, не сражаться. Лето пролетело незаметно, Поттер всё ещё продолжал поддерживать связь с Орденом Феникса, выслеживающим остатки армии Волан-де-Морта, и известия о том, что уже завтра их ждёт Хогвартс-экспресс свалились на него совершенно неожиданно. Но он был рад, веря, что родная обстановка поможет ему быстрее позабыть ужасы прошлого, развеяв застывшую перед его глазами картину вереницы смертей. Вернувшись в родную школу, Гарри и Рон хотели просто жить. Просто дышать полной грудью. И даже странные новички их ничуть не беспокоили, пусть и Грейнджер готова была проводить с ними уйму времени. Гарри ничуть не интересовался ими, и не задумывался о причинах, по которым ему пришлось помогать американцам осваивать магию, он всегда с радостью был готов помочь любому. Ему уже приходилось выступать в роли учителя, так что такое положение дел было ему знакомо и ничуть не смущало. В тот момент гораздо больше парень беспокоился из-за взглядов, которыми одаривала одного из новеньких – Фрэнка – его девушка. Он хорошо знал этот её взгляд, уже видел нечто похожее. Когда маленькая девочка смотрела на спасшего её от Василиска героя. Или когда принимала поцелуи Дина. И да, он ревновал. И был способен признаться себе в этом. Так же, как признавал, что в этом была значительная доля его вины – он так хотел оставить страхи позади, так хотел создать безопасный мир для своих друзей, что почти не уделял им внимания. Хотя они тоже нуждались в нём. Да, Джинни была сильной, ей хватило духа, чтобы поддерживать свою семью, свою убитую горем мать, когда их покинул Фред, но это не значило, что она сама не нуждалась в надёжном плече. И Гарри был бы рад подставить своё, но вместо этого он постоянно гонялся за пожирателями смерти, оставив её одну. А теперь ему оставалось только ревновать её к храброму и надежному парню, который всегда готов был защитить её или любого другого человека. И Поттер действительно ревновал, именно её, рыжеволосую Джинни, и боялся потерять. Так когда, когда же что-то изменилось? Когда всё началось? Ему ведь уже нравились другие девушки, но в итоге он понял, что ему нужна именно Джинни. Сильная, стойкая и всегда улыбающаяся ему. Именно её он хотел защитить, сберечь, поддерживать, заботиться, целовать… Что-то произошло, когда у них с полубогами были совместные тренировки? И он показывал им магические трюки, или они помогали ему принять правильную боевую стойку? Был ли он восхищен плавными и одновременно смертоносными движениями? Грацией, изяществом, гибкостью, силой духа, озарявшей глаза? Он не мог вспомнить ничего подобного. Он просто стал уважать всех студентов из Ильверморни. В равной степени. Никого не выделяя. К концу второго месяца он был лишь ещё больше озабочен тем, как Джинни держится рядом с Фрэнком, как смотрит на него, забывая обо всём вокруг. И на Гарри снова всей тяжестью обрушились мысли о том, что его напрасно зовут героем. Что он недостаточно выложился в прошедшей войне, что он мог сделать больше, что он должен был защитить всех. Если бы он был более храбрым, более ловким, если бы думал быстрее, он бы спас Фреда от взрыва. Он бы защитил крёстного от смертельного заклинания. Он бы не позволил убить Дамблдора. Если бы… Он должен был. Но не смог. И теперь ему оставалось лишь следить за тем, все ли приспешники тёмного Лорда пойманы, что бы не допустить больше ни чьей гибели. Их было итак слишком много; даже если директор говорил ему не жалеть мёртвых, отмахнуться от них Гарри не мог. И из-за собственной совести он терял Джинни. Тогда его это действительно беспокоило. Его чувства оставались прежними во время празднования Хэллоуина, когда он, не задумываясь, исполнил свою роль и наблюдал за так изменившимися ребятами, а полубоги действительно изменились не только в его восприятии. Словно получив свободу, они стали излучать ещё больше силы и уверенности, и одновременно с тем казались хрупкими, слишком рано повзрослевшими детьми. Да, он признавал, что они выглядят удивительно привлекательными, но для него всё было по-прежнему, хотя он и был в тот вечер тем, кто играл сына Зевса. Но он оставался собой. Так когда же всё началось? Во время матча по квиддичу, когда он, как и все, был потрясен фантастической скоростью и ювелирным управлением метлой? Но Джинни тоже потрясающе летала и тоже когда то была ловцом, так что вряд ли он мог быть покорен лишь этим. Неужели дело в том, что он испугался в момент опасности или же в нескольких словах, которыми они перебросились, словно не было только что смертельной угрозы? Он был потрясён стойкостью и силой духа? Да, как и все. Но Гарри не помнил, чтобы что-то разительно изменилось в тот момент. Тогда когда? Когда они стали проводить вместе время, общаться, рьяно дискутировать, когда поняли, как хорошо понимают друг друга, помогая преодолеть тревоги и собственные страхи? Или когда взмывали в самое небо, в игривой манере соревнуясь за золотой снитч, или отрабатывали какие-нибудь необычные трюки, отдаваясь на волю воздушной стихии, растворяясь в порывах ветра, зная, что рядом тот, кто убережет от беды? Или когда для них перестало иметь значение то, кем они были, что разделяло их? Когда они забыли о том, что у них обоих уже существует своя жизнь? Во всяком случае, когда он сказал, что ему не впервой танцевать с подругами, он осознал, что его чувства разительно отличаются от того, что он испытывал танцуя с Гермионой. И Гарри отчётливо понял, что для него Пайпер Маклин – гораздо больше, чем просто подруга. *** А всё так хорошо начиналось. Бал был великолепен. И они, наконец, были с Джинни. Вместе. И они были по-настоящему счастливы. Хотя… что-то было не так. Они веселились с друзьями, наслаждались музыкой и смехом и танцевали, бесконечно танцевали вдвоём, но что-то не давало ему покоя. Хотя он был очень счастлив, что и их новые друзья были здесь, что они развлекались все вместе, что все обрели гармонию и безмятежно проводили этот вечер, разделив это рождественское чудо. И Джинни почти не смотрит на Фрэнка, а старается постоянно держать Гарри за руку и улыбается ему так завораживающе… он почти забыл, как обезоруживающе на него действует её искренняя улыбка. И его новая близкая подруга Пайпер, наконец, не одна. Её парень пришёл. И кружил её в самом центре зала, где и полагалось быть настоящей королеве. Поттер искренне радовался за дочь Афродиты, что полубогиня, наконец, может побыть с любимым парнем, с которого не сводила обожающего взгляда. И всё же… какое-то странное чувство не оставляло Гарри. Возможно, думал он, он слишком привык быть постоянно настороже и разучился просто радоваться моменту. Или прошедшие сражения и трудности так закалили его инстинкты, что теперь его интуиция не давала ему покоя, отравляя удовольствие от замечательного праздника. В итоге, когда Джейсон бросил свою девушку в середине танца, Поттер рефлекторно сделал полшага вперёд, готовый мчаться утешать дочь Афродиты, но сразу опомнился и дёрнулся обратно. Он ведь не мог поступить также с Уизли. Да, они в этот момент не танцевали, но это было бы слишком не красиво по отношению к рыжеволосой волшебнице и, наверняка, очень сильно её обидело бы. Но обернувшись, он встретился с понимающим взглядом Джинни, которая со светлой улыбкой прошептала: «Помоги ей». Он был очень близко к оставленной полубогине, двинувшейся к выходу, как раз на её пути. Но при этом они находились в тени, поэтому было не заметно, что Уизли осталась стоять одна. Гриффиндорка просто шагнула в сторону от колонны и села за ближайший свободный столик, словно всё время здесь и была. А Гарри уже перехватил Пайпер и повёл её обратно в центр зала, говоря, то, что заставило его разобраться в себе. - Мне не впервой танцевать с подругами, чтобы поднять им настроение. - Спасибо, - еле выдавила из себя девушка, чьи потухшие глаза неожиданно стали бледно-голубыми, как горный хрусталь. А его всегда околдовывала эта смена цвета, иногда отражавшая настроение хозяйки, а иногда подчеркивавшая её эмоции разительным несоответствием. Только Маклин вовсе не была для него подругой. Он осознал, что она значила для него гораздо больше. И теперь ему только и оставалось гадать – когда же она стала ему нравиться так сильно? В какой момент его чувства к дочери Афродиты изменились? …и в какой момент всё запуталось настолько, что она стала отвечать ему взаимностью? *** Не сговариваясь, они провели между собой незримую грань, которую ни один не пересекал, невзирая на обстоятельства. Они по-прежнему часто встречались, чтобы поговорить на волнующие темы, но теперь появилось одно табу, которое сильно влияло на них обоих – они никогда не говорили о Джейсоне и Джинни, и о своих чувствах к ним. И им было всё также хорошо вместе, они чувствовали себя свободными просто стоя рядом на какой-нибудь смотровой площадке. - Для обитательницы подземелья, тебя удивительно тянет на башни! – подтрунивал Гарри, подцепив её серебристо-зелёный галстук. - Полетать захотелось без метлы? – вскинула подбородок Пайпер, прищурившись и пряча хитрую улыбку, - то же мне, расхрабрился! Смотри, дошутишься, скину тебя отсюда! - О, простите вашего покорного слугу, Королева красоты! – притворно прижал ладонь к груди Поттер. - Ты опять за своё?! Ох, ну, Лео, первоисточник моих страданий, попадись мне... – полубогиня уперла руки в бока, но её сияющие голубые глаза не скрывали её удовольствия их шутливой перепалкой, - мы же договаривались! Ты не должен вспоминать это нелепое прозвище! Или… или я… - Всё-всё! Я уже испугался, угрозы излишни! – рассмеялся волшебник, - я просто всё также недоумеваю, что распределяющая шляпа отправила тебя в Слизерин, хотя ты постоянно тянешься в небо. - Я… - взгляд дочери Афродиты изменился, радужка потемнела, словно сгустились тучи, скрыв за собой все искры света. И Гарри мгновенно понял, чего ему не стоило упоминать, - я люблю небо. – Голос Пайпер был почти не слышен, но он легко мог разобрать каждое слово, - да. Мне нравится высота, мне нравится летать, это правда. Меня тянет в небо. И не только потому, что я так становлюсь ближе к одному блондину, но и из-за восхитительного чувства свободы, которое охватывает душу и наделяет меня иллюзорными крыльями. И больше не будем об этом. Он лишь кивнул. Он точно знал, когда нужно промолчать и приобнять свою собеседницу за плечи, позволяя ей спрятать лицо за его шарфом в красно-жёлтую полосу. Он слишком хорошо её знал. И как только позволила погода, они снова вернулись к совместным полётам. *** Незаметно пришло время, и в Хогвартс приехала делегация волшебников из Министерства, чтобы оценить уровень преподавания полубогов. Последним же в этот момент было совершенно не до какой-то там комиссии. Ребята активно готовились к поиску, а до этого их головы были заняты мероприятиями и непосредственно тренировками. И Гарри сам предложил Макгонагалл помощь. Они ведь могли справиться своими силами без привлечения итак крайне занятых детей богов. В некотором смысле так было даже более показательно – продемонстрировать, что маги научились защищаться и не зависеть от помощи других. Может, на самом деле им всем ещё предстоял длинный путь развития, но для небольшого выступления перед министрами полученных навыков хватало. Маги даже составили специальную программу, чтобы выигрышнее всего смотреться. Поттеру пришлось выловить одного из периодически приходящих полубогов – крайне мрачного парня – чтобы договориться о небольшой помощи. Общение с Нико, конечно, не вызывало приятных ощущений, но было мерой вынужденной и не имеющей аналога для замены. По их просьбе брюнет доставил парочку наиболее не опасных, но доставляющих проблемы миру монстров прямо на показательные выступления. И проследил, чтобы чудовища благополучно обратились пылью. Директор Макгонагалл облегченно выдыхала, радуясь окончанию сего мероприятия; представители министерства воодушевленно переговаривались. А несколько уставших магов, которым выпала честь закрывать программу, распластались в тёмном уголке, пытаясь восстановить силы. Гарри задумчиво оглядел свой меч, вдруг вспомнив, что и Василиска в своё время убил клинком - при чём тоже особенным. Может, и в орудии Годрика Грифиндора заключена небесная бронза? Или имперское золото? Хотя змей же не рассыпался пылью после гибели. Однако Поттер был счастлив уже тому, что в этот раз справился с монстром, отделавшись царапинами. И дикой усталостью. И страхом. Мерлин, это существо правда пыталось откусить ему голову?! Гриффиндорец поёжился. Главное, что испытание позади. Неплохо бы донести до полубогов сведения о благополучном исходе проверки, но Гарри подозревал, что большее, на что он может рассчитывать – очередное «угу». Им всем правда сейчас было не до этого. Все спешно готовились к путешествию, которое с особой интонацией называли Поиском. Но как водится, день отправления всё равно наступил неожиданно. И в одно утро группа подростков покинула Хогвартс. *** Он постоянно гадал, какой будет эта девушка в следующую секунду? Целеустремлённой слизеринкой? Загадочной принцессой чероки? Прекрасной дочерью Афродиты? Сумасбродной потерявшейся девчонкой, которая рискует собственной жизнью и скрывает это от своих самых близких людей?.. Гарри слишком много времени проводил в небе с Пайпер, чтобы хорошо знать предел её возможностей. А ещё, чтобы понимать, как именно она добивается запредельной скорости и усиливает свою палочку. Её дар. Всё дело в её чарах убеждения. Своим голосом она повелевала магическим атрибутам не просто раскрывать затаённый потенциал, а превосходить собственные возможности. Подобное было не просто опасно, а чревато гибелью и даже несло угрозу окружающим. Если предметы не выдержат накала, они расколются и разлетятся в щепки. Или истощат свою хозяйку. Или мог произойти магический взрыв. Да, её палочка была уникальной и словно специально заточенной под её дар. Но это не избавляло полностью от риска. Во время очередного матча Гарри удержался только каким-то чудом. Хотя жгучее желание спрыгнуть и настучать одной ненормальной полубогине по мягкому месту так и терзало его. Но вместо гриффиндорца с трибуны сорвался совсем другой юноша, которого чрезмерно активная дочь Афродиты умудрилась поймать. Поттер не мог себе представить, насколько мощным чарам подвергалась её метла в этот миг. Решив не рубить с горяча, он дождался, когда все покинут стадион и отправился осматривать инвентарь на предмет совершения преступления. То есть, изучать метлу Пайпер. Найти её было не так уж просто, она была укрыта в самом дальнем углу за какой-то ветошью. Волшебник не сомневался, что не случайно: кое-кто пытался скрыть следы своей ошибки. А они были на лицо: древко растрескалось, словно расколотое молнией, и местами почернело. Прекрасные прутья в хвостовой части до сих пор еле заметно тлели, как опаленные огнём. Они с хозяйкой прошли по грани. Гарри сжал кулаки в стремлении сдержать яростный порыв, но чувства возобладали над разумом. Впрочем, последний не был сильно против хорошенькой встряски одной особы. Поттер застал полубогиню одну уже к ночи, когда замок накрыла мгла, пронизанная лишь вспышками небесных светил. Пайпер была в отвратительно приподнятом настроении. Или делала вид. И тот и другой вариант лишь ещё больше подпитывал раздражение мага. - И какого Мерлина ты сегодня устроила на поле? - Спасла беднягу. Здорово получилось? – в глазах Маклин сгустилась антрацитовая тьма, сдающая свою хозяйку с потрохами – девушка прекрасно понимала,что её пришли не хвалить. - Я видел твою метлу, - выдал чародей свой сильнейший аргумент, - это переходит все границы разумного. Ты ведь понимаешь, что могла погибнуть? Вместе с тем непутевым волшебником. - Что за упаднические мысли! Я блестяще справилась. - Ещё скажи, что тебе повезло с даром! Ты рисковала всем! - А ты полагаешь, что напрасно?! Могу тебя заверить, я прекрасно осознавала последствия. Или хочешь услышать, что я поступила бы так снова? - Не смей! Твоё безрассудство совершенно неоправданно! - Не сметь спасать других? Мне позволить всем умирать? - Повторяю, никогда. Так. Больше. Не делай, – с расстановкой и угрозой отчеканил каждое слово Гарри, и еле слышно добавил, - ты знаешь, о чём я. Сердечные проблемы не оправдывают твоё вызывающее поведение. - Я сама разберусь! – поза девушки ясно указывала, что она продолжала упрямствовать лишь из чувства противоречия. - Видел я, как ты разбираешься! В общем, послушай меня внимательно, Пайпер, если ты ещё раз так сделаешь, я все расскажу твоим друзьям. – Маклин пораженно выдохнула, не сводя недоверчивых глаз с собеседника. Гарри не сомневался, что был единственным, кто достоверно знал, как именно дочь Афродиты ускоряла метлу. И какой опасности подвергалась. Это был их секрет. Потому что в небе они были равны и не прятали души. Выдать полубогам эту информацию значило фактически предать красавицу из племени чероки. Обмануть её доверие. Но если на кону стояла её жизнь, Поттер готов был потерять её дружбу. И по выразительному взгляду он прочёл, что его понимали. Он мог бы добавить ещё очень многое, но его прервало появление Хейзел. Гриффиндорец даже подумал, что это к лучшему. Если малышка Левеск уловила отголоски их разговора и начнёт задавать вопросы, Пайпер может сдаться и признаться сама. И её друзья не отвернутся, поддержат её и помогут справиться с терзавшими девушку тревогами, чтобы она больше не совершала безрассудств. Хотя возможно, слишком наивно было верить в такой расклад. *** Гарри, пожалуй, был одним из тех волшебников, кто наиболее явно ощутил уход одних полубогов и приход других. Вскоре после начала спасательной миссии, которую Поттер всё приучался называть Поиском, Хогвартс покинул Фрэнк. И гриффиндорец не был уверен в чувствах, которые испытывал по этому поводу. Джинни совсем не показывала эмоций, словно её это не касалось. Пайпер ещё больше замкнулась и отказывалась давать пояснения. Но больше всего мага тронула дочь Плутона. Хейзел старалась всем улыбаться и лишь больше вовлекалась во все активности как факультета, так и всей школы. А Гарри понятия не имел, насколько она честна с собой и окружающими. Её ведь не мог не задеть отъезд любимого парня? В особенности, если учесть, что Поттер подозревал, что в некотором смысле был причастен к сделанному сыном Марса выбору. Натянутость в его отношениях с Джинни сказывалась не только на них, но и на ни в чём не повинных окружающих. На его удачу, новые лица немного отвлекали от тягостных дум. Кларисса могла деморализовать любого, и игнорировать её было чревато последствиями. Поттер даже порадовался, что к ним в школу в своё время приехала не она, а другие полубоги. Может, тоже странные и не без недостатков, однако намного более дружелюбные. И безопасные. И уж точно не вызывающие столько волнения, как девушка, которая зачем-то подсела к нему с Роном и стала наблюдать за шахматной партией. Гарри и до её появления не был сосредоточен на игре, лишь составляя компанию другу и размышлял о разном. А с ней – партия превращалось в фарс. Сложно было поверить, что эта девочка, больше похожая на обычного маггла, на самом деле та самая - в смысле, та самая! - Калипсо. Она выглядела восхитительно, даже осунувшаяся и бледная. Хотя нет, не стоило считать её магглом. Она не знала об устройстве обычного мира даже больше, чем любой волшебник. Однако шахматы не были для неё чем-то инородным и новым. Калипсо не стала пояснять, учили ли её играть или она лишь слышала об их существовании. А задавать вопросы девушке, старшей тебя на пару тысяч лет, казалось несколько рискованным. Поттер считал хорошим знаком, что нимфа выглядит по-настоящему заинтересованной, и Рон с радостью стал учить её. Позже к ним подсела Гермиона. И впоследствии, Гарри не раз видел этих троих за шахматной доской. Кажется, таким образом Грейнджер отдыхала от научных изысканий. Хотя с бумагами не расставалась даже в эти минуты. *** Ему совершенно не нравилось состояние Пайпер в последнее время. Поговорить с ней не удавалось, и Гарри уже начали надоедать вечные препятствия на пути. Дочь Афродиты продолжала улыбаться, но от него уже не могла скрыться её постоянная замкнутость. Садясь на метлу – теперь только в присутствии ловца гриффиндора, который в полёте не спускал с неё глаз – она взмывала высоко в небо, и каждый раз на её лице сияло неописуемое выражение: словно к ней пришло избавление от всех терзаний. И оно разительно отличалось от той маски, которую цепляла на себя полубогиня при попытках поговорить с ней по душам. На этот раз его план по поимке Маклин был прерван Калипсо, которая неожиданно подошла к нему в коридоре с просьбой показать разные магические вещи: - Я не смогу колдовать в силу своей природы, но хочу знать, как защищаться, и понимать, что вообще происходит. - Конечно, - Гарри всегда любому готов был пойти навстречу, - сделаю всё, что смогу. - Мм... Может… тогда поговоришь с Гермионой, чтобы она со мной позанималась? – нимфа заметно покраснела, - честно говоря, я стесняюсь. Она всегда так занята, все эти важные штучки – исследования, расчёты, телескопы… и мне неловко просить её тратить своё драгоценное время ещё и на мебя. - Никаких проблем. Кажется, в их миры приходило всё большее понимание друг друга. *** Нельзя сказать, что он победил преследовавших его демонов. Его разум по кругу гонял всё то, что его беспокоило: непойманные пожиратели и враги, отношения с Джинни и Пайпер, Поиск, угроза для его друзей и колебания относительно своих прошлых поступков. Он бы хотел ненадолго оказаться в небе, где они с Маклин могли забыть обо всех тревогах. Полёты исцеляли. Только дочь Афродиты словно провалилась сквозь землю. Конечно, любой полубог мог, особенно не распространяясь, воспользоваться своими привилегиями и тайком покинуть Хогвартс. Однако Пайпер ни за что не поступила бы так, не поставив никого в известность. Гарри нашёл её уже после заката. Совершенно случайно заглянул в выручай-комнату, где в полумраке у окна, закутавшись в плед и пряталась девушка. Но сперва он услышал её всхлипы. И не мог поверить, что что-то могло довести её до слёз. Если бы пострадал кто-то из их друзей, Хейзел тоже уже была в курсе, а вместе с ней и остальные полукровки. И все студенты и преподаватели школы поголовно. А если нет новых вестей о Поиске, у Поттера оставалась лишь одна версия – Джейсон. Сомнений в том, что девушке нужно утешение, у него не возникало. Учитывая, как долго он не мог её найти, дочь Афродиты страдала в одиночестве уже не первый час и явно нуждалась в помощи и дружеском плече. Полубогиня даже не вздрогнула, когда он опустился на диван рядом с ней. Пайпер прижалась к нему всем телом, и не вцепилась руками, пожалуй, лишь от того, что не могла разогнуть побелевшие пальцы, застывшие со скомканным пледом. - Почему? Поттер не пытался ответить на её неясный вопрос или задавать встречные, достаточно было лишь дать понять, что она не одна. - Он передал привет через Гвен, - голос Маклин ничуть не дрожал, хотя волшебник чувствовал, что его мантия уже промокла от слёз, - передал. Привет. Через Гвен. Я не могу связаться с ним уже неделю, а он просто… ничего. Просто… Гвен. - Ты… о своем парне? – рискнул уточнить маг. - Почему у него есть время на римские игры, на заботу о Ганнибале, на храмы и почитание богов, на управление лагерем и тренировки новичков – на всё? Кроме меня. - Вау, а он серьёзный парень. - Слишком. Он слишком ответственный. Слишком… почему? Я прошу многого? Пять секунд, чтобы сказать мне в лицо «Привет-Пайпер-скучаю-но-занят-прости»? Почему Фрэнк, будучи впервые в должности претора, смог построить свой график так, чтобы не терять общения с Хейзел? А он… Может, я разонравилась ему? Если бы в лагере осталась Рейна, я бы решила… но ведь нет. А если был кто-то в пятой когорте, и они снова сблизились? Вот что, например, Гвен вообще рядом с ним делала, она же оставила легион? Она же учится в колледже? Глупости. Он бы не стал молчать. Он слишком правильный. И привет он передал… - Э… Пайпер… а ты случайно ничего странного вечером не пила? – Гарри начал всерьёз опасаться за здоровье девушки. Даже попытался вспомнить, не отметились ли в замке в последнее время какие-нибудь не самые разрешенные зелья из коллекции Магазинчика «Всевозможные волшебные вредилки». - Почему он так поступил? Я ведь ему нужна. Он ведь всегда так смотрит на меня, что нет сомнений, что мы нужны друг другу. Или я уже не та, больше не привлекаю его? - Пайпер! Что за дурные мысли!? - уловить что-то из бессвязной речи было крайне тяжело. - Ты точно выпила что-то не то; надо сходить к мадам Помфри. А лучше позвать вашего… Уилла? – Поттер потряс головой, не в состоянии уложить в ней столь крамольную мысль, - как вообще можно предполагать, что красавица из племени чероки кого-то не привлекает? - Какое дело до красоты, когда она – лишь проклятье! Проклятье… Мне говорили о нём, если не пройти обряд посвящения. Я отказалась бросить своего чрезмерно серьёзного парня. Теперь проклятий два? Первое - внешность, второе – отношения? - Мерлин! Пайпер, приди в себя! Пожалуйста! – волшебник не выдержал и наколдовал немного воды, плеснув её на лицо девушки. Пайпер замолчала и подняла на него голову. В тусклом свете ночных светил капли сверкали на её коже, как драгоценные камни, словно она и без того не была слишком красива. – Ты ведь знаешь, что ты – больше, чем твоя внешность. И именно твой характер, твой внутренний мир делают тебя столь привлекательной. - Я привлекательна? – как робот повторила Маклин. Её глаза вдруг словно озарились светом, а затем она прошептала, - ты ведь докажешь, что сказал правду? Поцелуй меня. Поттер хотел бы отшатнуться, наколдовать ещё воды, призвать помощь… Но вместо этого замер, не сводя взгляда с прекрасного лица, словно окутанного лунным светом. - Что? – мысли растворялись, и всё его тело словно наполнил туман. - Поцелуй. - Н-нет, - он уже не понимал, от чего именно отказывался, просто его инстинкты требовали отрицательного ответа. - Гарри, пожалуйста, - прошептала Пайпер, её бездонные глаза сейчас были волшебного фиалкового оттенка, околдовывая его, заставляя терять последние все мысли о сопротивлении. И одновременно пробуждая крупицы рассудка, вдруг осознавшего происходящее. - Ты…пожалеешь потом… - Мне это нужно! Я ведь нравлюсь тебе, правда? Я ведь красивая?! Ну, докажи мне. - Ты великолепна, - ещё смог выдавить Поттер, когда они вместе рухнули на диван. - Побудь со мной. - Да… да, я рядом. И останусь с тобой, пока не прогонишь. - Нет. Ты же понял, что я имела в виду! – в её глазах вспыхнули алые искры, изгнавшие слёзы, а затем сгустилась непроницаемая антрацитово-чёрная тьма. Дочь Афродиты запальчиво прошептала, словно отдала отрывистый приказ, – люби меня! У него в голове помутилось от этих слов. Она говорила что-то ещё, но он уже не слышал, всё скрадывала странная пелена. Как если бы он вовсе лишился своей воли. Осталась лишь прекрасная юная девушка в его руках; хрупкое тело, не способное сдержать ураган противоречивых эмоций. Гарри не сразу понял, где он, что происходит и что словно тянуло его из мрака, спасая. Сквозь рассеивающийся туман проступал полумрак, не дававший зацепиться за детали. Его охватывали какие-то странные чувства: смесь чего-то приятного и… неправильного. - Джейсон, ты мне нужен, - завораживающий шёпот словно закладывал уши… «Джейсон» Волнующий голос повторил странное слово. И с Поттера в миг словно спали цепи. Как если бы его окатило мощной волной, а затем поток воды сменил цель и отпустил волшебника из своих пут. Разом пришло осознание. Пайпер. Диван. Поцелуи. Ошибка. Маг застыл, как пораженный молнией. В мыслях вдруг мелькнуло, что если дочь Афродиты призвала своего парня, то гриффиндорца и правда могло поразить молнией. Мерлин, как же вовремя его отпустило! Ещё бы минута, мгновение… и пути назад не было. А следом пришло ещё одно озарение. Маклин всё ещё под ним. Однако он спокойно приходил в себя и предавался размышлениям. Потому что девушка не шевелилась, и он даже не знал, подавала ли признаки жизни. Он торопливо приподнялся на руках и тут же оказался в ловушке непроницаемо чёрных глаз. Прошло ещё несколько мгновений тишины. Пайпер резко задергалась, слетела на пол, сжимаясь в комочек. И он с одного взгляда на неё понял, что полубогиня в истерике. Она кричала и бормотала беспорядочные извинения. - Это я во всём виновата, - повторяла Маклин раз за разом, не сдерживая слёз и всхлипов, - это всё магия моего голоса. Прости меня. Я не должна была влиять на тебя. Прости, я во всём виновата. - Что за бред ты говоришь? – не сразу понял Гарри, а затем стремительно сел, - Пайпер, успокойся и иди сюда. Сейчас же. - Я заколдовала тебя. Это вышло ненароком. Я потеряла контроль. И… и вот. Прости, перед чарами моего голоса никто не мог устоять, все подпадали под его влияние. - Пайпер, не надо так думать. Тебе не за что извиняться. Всё ведь обошлось. - Прости, пож-жалуйста, - дочь Афродиты уже не просто плакала, снова забравшись на диван, её откровенно колотила дрожь. И маг укутал её пледом, стараясь утешить, - боги! Я клян-нусь. Клянусь, что если Джинни об этом узнает, я сама ей всё объясню. Объясню, что ты не при чём, что не виноват. Что против моей магии даже старшая богиня не устояла. - Да прекрати же! В этом нет твоей вины! – снова попытался оборвать её колдун, легко встряхнув. Ведь каким бы странным не было это происшествие, оно что-то перевернуло в его сердце и разуме. Словно он годами собирал огромный паззл и не заметил, что нескольких деталей не хватает. А теперь эти кусочки встали на свои места, перевернув всю картину. – А теперь слушай меня! Ты должна успокоиться. Вот так, смотри мне в глаза. А теперь… ответь… положа руку на сердце, можешь ли ты сказать, что тебе понравилось? Маклин растерянно смотрела на него, а затем заметно обмякла, словно тоже что-то осознав, и искренне призналась: - Не в обиду тебе будет сказано, ты неплохо целуешься. Но я не могу сказать, чтобы мне понравилось. Что-то не так. - Вот именно. Не так, - Поттер сам с трудом мог поверить в то, что говорил. А более того, в то, что чувствовал. Однако как бы комфортно им не было, оказавшись слишком близко, они наткнулись лишь на неправильность. - Это взаимно. Ведь на моём месте должен был быть другой, верно? Дочь Афродиты коротко улыбнулась, а затем прикрыла глаза и даже положила голову ему на плечо, окончательно приходя в себя. - Да. Ты совершенно прав, - признание легко сорвалось с её губ. – Но ведь и на моём месте должна быть другая. - Должна быть. – Повторил Гарри. И долгие минуты они сидели в тишине, приходя в себя. – В произошедшем нет вины ни одного из нас. Нелепо вообще говорить о вине в такой ситуации. – Она не стала возражать. И он снова заговорил, глядя на неё, - удивительно, что мы оказались в объятьях друг друга. Ты ведь очень похожа на неё. Не внешне, конечно. Ты тоже не пай-девочка, но сильная, стойкая, верная друзьям, готовая бороться до последнего. И тоже по натуре бунтарка. - Если не упоминать шрама и темы молнии, - отодвинувшись и пристально оглядев его, также заговорила дочь Афродиты, - у вас нет ничего общего с Джейсоном. И тут же замолчала. Она, кажется, впервые осознанно произнесла имя своего парня в присутствии Гарри, заставив обоих вздрогнуть. До оно звучало лишь однажды, несколько минут назад, - когда полубогиня беспорядочно шептала, взывая к сыну Юпитера, чем и прервала собственные чары. Они сидели напротив, один, накинув рубашку, вторая, кутаясь в плед, чтобы скрыть почт полную наготу, и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. - Если бы… - вдруг выдохнула Маклин и снова замолчала. И они оба поняли, что это то самое, одно единственное слово. Больше не нужны никакие фразы. И все комментарии будут излишни, кроме короткого «если бы» . Если бы всё сложилось иначе… Но не сложилось. Если бы они встретились до того, как обрели свои половинки, до того, как узнали, какой может быть любовь; тогда всё было бы иначе; они определённо были бы вместе. Если бы… *** Их окружал полумрак. Неловко натянув одежду, они снова сели на край дивана, украдкой бросая взгляды друг на друга. Сквозь окно пробивались лунные лучи, украсив пол и стены звёздными узорами. Иного света им не требовалось. Они сидели непозволительно близко, смотря за плывущими тенями. И в какой-то момент она снова легла ему на плечо. Он поглаживал её по голове, шептал что-то невразумительное, утешая. - Ты ещё колыбельную спой! – буркнула девушка. - Надо будет – спою. О, я даже вспомнил одну. Кажется, Хагрид с её помощью укладывал спать Арагога в младенчестве… - НЕ НАДО! – тут же подорвалась полубогиня, отскочив. Они смотрели друг другу в глаза с расстояния в полметра и неожиданно расхохотались. - Пайпер, знаешь… это касается нас двоих, поэтому я должен спросить твоего согласия, но, - он сбился, а затем твёрдо произнёс, опустив голову, - я должен сказать Джинни. Я не смогу промолчать. Это слишком важно для нас обоих. - Конечно. Я понимаю. Иди прямо сейчас. Э, хотя нет, лучше заверни сначала в душ. - Спасибо, - и он помчался на выход, резко развернувшись в дверях, - и тебе бы не помешало, наконец, поговорить с… с Джейсоном. Откровенно поговорить. Обо всём. Ты слишком долго молчала, а парни… знаешь, мы всегда сильно тормозим. - Гарри! – окликнула его Маклин, когда он уже шагнул за порог, и улыбнулась, - знаешь, все девушки, конечно, разные. Но всё же… не отпускай её сразу после откровений. А то знаешь, любим мы, оставшись в одиночестве, выдумывать на пустом месте! *** Владение мантией-невидимкой определенно облегчало жизнь. Поттер без каких-либо сложностей прокрался в женскую спальню и в последний раз глубоко вздохнул. Он был уверен, что им нельзя избежать разговора, каким бы неприятным он ни был. Он ведь знал, что смелость – это преодоление страха; поэтому несмотря на сомнения, стал будить свою девушку. - Что?! – дёрнулась рыжеволосая Гриффиндорка, когда её потеребили за плечо. - Тш! Джинни, это я – Гарри! - О! – она бросила взгляд на часы, стоявшие на тумбочке. - Надо погово…, - прежде, чем он успел закончить, девушка уже подорвалась с кровати. Без лишнего шума ведьма схватила брюки, тут же натянула их и рванула к выходу, сжимая волшебную палочку, - …рить… И он понял, чем обосновывается такая стремительность движений, такая решимость. Она слепо верила ему. И верила, что он не стал бы будить её среди ночи просто так. Маг не пытался найти какое-то особое укромное место, понимая, что иначе они могут часами бродить по замку, пока его волнение отметает один вариант за другим. Просто пустое помещение. Чтобы сказать несколько фраз, в которые сам с трудом верил. Некоторые признания даются особенно тяжело. Гарри знал, что обладал достаточно скрытой натурой и не слишком часто бросался откровениями даже с самыми близкими. Он доверял им, мог делиться идеями и предположениями, самыми глупыми затеями. Но не помнил, чтобы сидел с кем-то и изливал душу. Самые душевные разговоры до сих пор у него были, кажется, в связи с зеркалом Еиналеж. Но даже говоря Рону, что видит в отражении свою погибшую семью, он не кричал о том, как ему не хватает их. Или заверяя Невилла, что их родители будут ими гордиться, он так и не произнёс большего. И если всерьёз задуматься, наиболее честен он был обычно с Дамблдором, который словно видел его насквозь и направлял. Однако опять же, в их беседах подразумевалось, что профессору уже известны тревоги юного волшебника. А порой даже ясно то, чего сам мальчик ещё не мог осознать о себе самом. Сам Поттер не часто говорил прямо о своих чувствах. И теперь, стоя с повинной перед Джинни, он с трудом выдавливал из себя звуки. Каждое новое слово давалось тяжелее предыдущего. Сказать невероятно любимой девушке, что почти изменил ей с другой, это не обсуждать нарглов с Полумной. Уизли отшатнулась. На её лице легко читалось лишь одно - шок. А парень всё никак не мог выдавить из себя, что чудесным образом осознал в этой ситуации свои истинные чувства. Что сестра Рона не просто нравилась ему. Джинни - его сердце. И ради этого он признался ей про поцелуи с Пайпер. - Мне надо подумать, - голос девушки даже не дрожал, хотя в глазах её стылая вьюга соседствовала со штормом и пожаром. - Хорошо, - согласился Гриффиндорец, сжав пальцы на её запястье. И решаясь на вопрос о сокровенном, - только сначала, пожалуйста, расскажи мне, что ты чувствуешь? - Я… я не знаю, Гарри, - пересохшими губами выдавила Уизли. Он никогда не видел её такой. Впрочем и сам обычно не вёл подобные беседы. - Просто ответь, тебя беспокоит то, что случилось? Или… - он сделал глубокий вдох, как перед прыжком в омут, - или чувствуешь облегчение, потому что тебе нравится Фрэнк? - Фрэ?.. – чародейка словно поперхнулась воздухом. Вдруг потянулась рукой к лицу колдуна, словно хотела коснуться, тут же отдернула и опустила голову, - точно нет. То есть, да. Нет. Не облегчение. Это больно. И жутко. И я пока не понимаю. Кажется, ещё не осознала. Может, это кошмар? - Прости. Я бы тоже хотел, чтобы моя ошибка оказалась лишь ночным кошмаром. Джинни подняла на него сверкающие глаза. - Кошмар? Для тебя?.. Так это... не конец? Для нас? - Я... не... как решишь ты. Джинни, я знаю, что оступился и виню себя за это. Только теперь у меня больше нет сомнений. Я знаю, что ты нужна мне. Что я люблю тебя. И что бы не было между мной и Пайпер, оно не сравниться с моими чувствами к тебе, - это был максимум его словесного выражения чувств. - Тогда... дай мне немного времени, - она развернулась, медленно отдаляясь от него. А затем Гриффиндорка вдруг замерла и еле слышно добавила, - знаешь, иногда потрясение действительно помогает разобраться в себе. Кажется, я понимаю, о какой разнице ты говоришь. Мне сейчас много больнее, чем когда-либо. И ничего подобного я не испытывала, видя Фрэнка с Хейзел. Значит... значит и для меня, ты важнее, чем другие. Так? Прости, я сейчас не чувствую себя собой. Поговорим… позже. Поттер медленно выдохнул, понимая, что самое сложное позади. Что это не конец его отношений с рыжеволосой чародейкой. На большее сейчас он и не рассчитывал. Дальше ему придётся вновь завоевать доверие и сердце Уизли, но он готов за неё бороться. И в первые в жизни был полностью в этом уверен. *** Отсутствие Пайпер на следующий день не могло оставить его равнодушным. Гарри бы не хотел потерять их дружбу, какой бы странной она не была. Думать, что дочь Афродиты нарочно его избегает и вообще больше никогда не заговорит, было неприятно. А ведь колдун хотел бы с ней посоветоваться и спросить о самочувствии. Что хуже, у полубогини мог состояться откровенный разговор с Джейсоном, для которого существовала вероятность не самого благоприятного исхода. И тогда бедная девушка сейчас могла быть в ужасном состоянии. А они даже не разобрались, не отравилась ли она ночью и здорова ли теперь? Увидев в одном из коридоров Хейзел, волшебник поспешил остановить её, чтобы спросить, не видела ли Левеск полубогиню. - Она ещё ночью ушла в лагерь Юпитера, - дочь Плутона неожиданно легко дала ответ. - Ого! – восхитился Поттер решимостью подруги. – Смело! - М? – удивилась слизеринка, - о чём ты? - Да так, - отмахнулся волшебник, смутившись, - просто рад, что она готова сражаться. И хорошо, что Кларисса с ребятами здесь, иначе бы ты осталась совсем одна. - Я никогда не буду одна, - вдруг лицо девочки осветила яркая, открытая улыбка. – Мои друзья всегда со мной. В моём сердце. И надеюсь, когда-нибудь Пайпер тоже это поймёт. Гарри ещё очень долго стоял на месте, глядя куда-то в пустоту. Наверное, это был последний урок, в котором он нуждался, чтобы принять своё прошлое. Да, он вырос без родителей. Но и не в одиночестве. Пусть его родственниками были невозможные Дурсли, и всё же они есть. Это родные его мамы, его родные. Какие есть. А ощущение семейных уз ему всегда, не жалея, давали Уизли, щедрые на помощь, поддержку, ласку и подначивания и просто объятья. А его друзья? Люди, которые оставались с ним несмотря ни на что. Боролись плечом к плечу. Помогали учиться. Делили моменты радости и горя. Попадая в западню – искали выход. В самых безнадежных положениях – не давали опустить руки. Уходя – возвращались. Это не он победил Волан-де-Морта. А они. Все вместе. С идеями Полумны. Храбростью Невилла. Знаниями Гермионы. Честностью Рона. И с помощью многих других. А Поттер сам отстранился от них. Отдалился, словно в самом деле был каким-то избранным героем с недоступными другим людям бедами и чувствами, хотя всегда презирал славу и внимание к себе. Сейчас, когда они всё ещё нуждались друг в друге, он не попытался поделиться с ними своими эмоциями и не услышал их голосов. То, что ему не свойственно держать душу нараспашку, вовсе не аргумент. Он ошибся. Как не раз ошибался. Волшебник не мог себе представить, чтобы те, кто считался героем среди полубогов, отвергли своих близких. Может, Гриффиндорец не знал Перси слишком близко, а Джейсона и вовсе видел лишь мельком, но зато он видел нерушимые узы между подростками. Связь, на которую все полагались. Видел огонь в глазах полукровок. Видел, что они остались не сломленными, хотя наверняка тоже не забыли о каждом трагическом событии, с которыми им довелось столкнуться. Ребята умели ценить то, что смогли защитить; отстаивали своё будущее и горели желанием жить. Словно не боясь проигрыша и боли; совершая ошибки и глупости, блуждая в потемках и учась, любя и наслаждаясь; жили. Пока Мальчик-который-выжил всё не мог вырваться из пут собственных чувств. Да, он признавал невозможность что-либо изменить. Говорил себе, что старался. Что может, Гарри не смог спасти всех. Но он пытался. Пытался, боролся, побеждал, выжил. Только забыл слова Невилла, которые прожгли всех перед тем последним сражением. Родные никогда не оставят нас. Его близкие всегда с ним – в его сердце. Гарри вдруг вспомнил образ из зеркала Еиналеж: как первокурсником он вытащил философский камень из кармана. И сейчас его рука инстинктивно дрогнула и коснулась брюк. Конечно, карманы оставались пустыми, так же как тот дар смерти, о котором он думал в этот момент, остался лежать где-то в чаще леса. Поттер счастливо улыбнулся, вскинув лицо к небу. Он знал наверняка, что если бы воскрешающий камень в этот миг всё же оказался в его руках, он бы сделал с ним тоже, что с бузинной палочкой. Отказался, отправив на морское дно. Потому что к нему пришло то, чего он не ждал с момента первого убийства на его глазах в веренице смертей за время противостояния с Волан-де-Мортом. Состояние, большее, чем очищение от гнета терзавших тревог; чем принятие трагического прошлого и отказ от желания его изменить; чем победа над страхом, что он может кого-то не защитить, что мрак вернётся. Рассыпался весь груз ответственности, что он пытался взвалить на себя. Его охватило нечто более мощное, чем умиротворение. Освобождение. *** - Ребята, нам нужно поговорить. – В свете недавних событий, не самая жизнерадостная, зато многообещающая фраза. - Для меня было честью, - с набитым ртом ответил Рон, махнув ладонью с зажатым в ней бутербродом, - сражаться с тобой бок о бок. Круто, что ты мой лучший друг. - Прожуй, а потом говори, - не поднимая головы от огромного талмуда, осадила рыжеволосого Гермиона. - Нет, ну, правда! – Уизли нахмурился. - Да, правда, - кивнула волшебница и даже повернулась к ним. К счастью, в гостиной больше никого не было, так что они могли говорить вообще о чём угодно. – Рон пытается сказать, что мы всё понимаем. Тебе не обязательно пускаться в длительные монологи, чтобы пытаться объяснить своё эмоциональное состояние. Достаточно просто подойти и прижаться к дружескому плечу. - Не нуно вваливать на себя всю освессвенноть, - из-за очередной порции булочки речь рыжеволосого Гриффиндорца стала чуть менее различимой. - Рональд, не говори с набитым ртом! Гарри, Рон пытается сказать, что ты берёшь на себя слишком многое. И не пытаешься разделить свою боль с нами, хотя мы всегда рядом. Мы ведь уже проходили это. Один человек не смог бы уничтожить все крестражи. Поэтому мы пошли вместе, и каждый выложился на полную. Никто на твоём месте не сделал бы больше. - Ты не обязан нам рассказывать каждую мелочь, но столько сражаться с тревогами одному – это перебор. - Рон пытается ска… - Подождите, - Поттер даже не знал, на кого из этой поразительной парочки смотреть, - вы вообще обо всём в курсе? Знали, что я не могу отпустить прошлое, и какие чувства терзают меня? Просто знали и ничего не стали делать? - Рональд, прожуй! – вскинула руку Гермиона, пресекая попытку Уизли заговорить. А после продолжила сама, - мы ждали, когда ты придёшь к нам. Я даже не предполагала, что ты будешь тянуть так долго. Знаешь, после всех тех событий многие из участвовавших в битве за Хогвартс волшебников периодически собираются, чтобы просто поговорить. Не все вместе большой компанией, нет. Просто… друг с другом. Иногда это правда помогает. Напоминает, что мы есть друг у друга; и что никто не ушёл насовсем, ведь наши сердца всё ещё бьются. А в них живут частички всех, кто нам близок. - И не заставлять же нам было тебя? Мы поддерживали тебя, как могли, и ты вёл себя почти как обычно. Потому мы и не лезли в душу. Гермиона сказала, что нельзя вторгаться без спросу, что обязательно нужно приглашение. Я даже уточнил, о каком приглашении идёт речь, если я живу с тобой в одной комнате? А она имела в виду, что нельзя навязываться и вторгаться в чужую личную жизнь, пока человек сам этого не пожелает. - Он невероятно толстокож, - вздохнула Грейнджер, сжав переносицу. – Не обращай внимания, Гарри. Если ты, наконец, хочешь рассказать о том, как ты пережил последствия войны или как скучаешь по родителям и Сириусу или… в общем, мы здесь. Не обещаю, что тени окончательно покинут тебя, но разделяя горе с друзьями, становится легче. - Легче станет моему желудку, если мы поделим ещё и этот чудесный пирог. Что? – Рон умудрился уклониться от брошенного в него волшебницей пера, - да ладно, я не возражаю! Наоборот, хотел разрезать его на всех… Эй! Кажется, Гарри в самом деле не стоило пытаться держать всё в себе и бороться с призраками прошлого самостоятельно. У него ведь самые потрясающие друзья. *** Пайпер больше не вернулась в Хогвартс. Всё, что мог Гарри, надеяться, что у его подруги всё наладилось. Полубогиня была сильной и решительной и ни за что бы не отступила, он верил в неё. А пока пытался сам наладить свои отношения, но Джинни всё повторяла, что ещё не готова, и уходила от любого разговора. И хотя с друзьями он откровенничал больше, чем в последние месяцы, это была не та тема, которую стоило поднимать при Роне. Как бы там ни было, старшем брате ведьмы. Из очередных раздумий Поттера вырвала появившаяся во дворе девчонка, которую легко было узнать даже сквозь окно и огромное расстояние. Хейзел оказалась на пробежке одна, заставив колдуна нахмуриться. У него уже входило в привычку присматривать за младшей полубогиней – воспринимать её дочерью Плутона не получалось, она казалась слишком маленькой, слишком хрупкой, слишком беззащитной. Как ребёнок. Конечно, таковой она была не всегда, просто на фоне своих старших друзей выглядела не так внушительно. А Гриффиндорец очень бы не хотел, чтобы кто-то из детей богов пострадал. Заодно тем самым навлёк на волшебный мир гнев не всегда самых адекватных ребят. И парню совсем не нравилось, что Хейзел в одиночестве занимается за пределами замка, когда невидимый и неуловимый враг на свободе. Он вообще хотел бы защитить всех и каждого. Так что чародей с хмурым выражением лица отправился на поиски кого-нибудь из полукровок. Один из встречных магов подсказал, что видел Клариссу на площадке, где обычно спарринговались американцы. При наличии выбора, Гарри вряд ли бы рискнул пообщаться с Ла Ру, но именно она сейчас была главной защитной силой, так что диалог в любом случае предполагалось вести с ней. На поляне царила уже почти привычная картина. В окнах можно было различить пристально наблюдающих за боями магов. Крис сражался с Марком. Дочь Ареса стояла к Поттеру спиной, ловко вбивая копье в мишень. Раз за разом в самый центр, где уже образовалась приличная дыра. - Кларисса, извини, - прокашлялся он через пару минут, поняв, что в ближайшее время та сама не остановится. - Упал и отжался! – рявкнула дочь Ареса, не поворачиваясь. - Эээ, - засомневался маг в том, услышали ли его, и предпринял ещё одну попытку, - Кларисса… - Отставить, салага! Как ты смеешь обращаться к своему учителю по имени? Делай что сказано, я повторяться не буду! - Кажется, возникло недоразумение… - УПОР. ЛЕЖА. Гарри сам не понял, как выполнил указание девушки. И как стал отжиматься, послушно подстраиваясь под ритм, который задавала Ла Ру. - Сенсей! – раздался тонкий голос, - доброе утро! Мне тоже разминаться? - А… так, это ты напросился ко мне в ученики… но тогда… кто он? Эй, ты, труп, ты кто? Гарри интуитивно понял, что в этот раз обращаются к нему. И даже не расстроился, что его назвали трупом, главное, что это означало его свободу. Он рухнул на землю, чувствуя, как горит каждая мышца в его теле. - Это же Гарри Поттер! – воскликнул всё тот же тонкий голос, но уже заметно ближе. - И чего он разлегся на моём дворе? – кажется, Кларисса готова была попинать его, чтобы удостовериться, жив ли он. - Недоразумение, - выдохнул гриффиндорец, и это слово отняло у него последние силы. Так что он ничего не почувствовал, когда его перевернули на спину, он просто смотрел в далёкое небо, не замечая встревоженных голосов и взглядов. *** Будь его воля, он бы не покидал комнату неделю. И даже с кровати не сползал, давая своему телу возможность восстановиться, а сознанию забыть о произошедшем. Кларисса явно скрывала магические способности, подобные дару убеждения дочери Афродиты. Гарри даже самому себе именно так предпочёл бы оправдать желание следовать её командам. И лишь ради еды, он собрался с силами и выбрался на ужин. Трапеза не удалось. Совсем. Неподалеку сидела Джинни с покрасневшими глазами, и какие бы оправдания она не придумала, он знал наверняка, в чём причина. Никогда в жизни Поттер не желал причинять кому-либо боль; он даже зачастую избегал опасных чар в прошедшей войне, стремясь лишь вывести врага из игры, а не убить. И теперь довёл рыжеволосую девушку до слёз. Младшая Уизли всегда была сильной и на этот раз тоже держалась долго, не показывая никому своей боли. А теперь последняя отразилась на лице девушки; алым следом отпечаталась в глазах. И гриффиндорец собирался немедленно исправить содеянное. Правда, пока не понимал как именно. У него не было ни единой идеи, кроме как дать им всем время, чтобы оно расставило всё по местам. Даже с Гермионой о таком не посоветуешься. Он бы хотел узнать мнение Пайпер, может, дочь самой Афродиты смогла бы подсказать ему нужный план действий. Но в итоге лишь расхаживал по дворику, облюбованному полубогами, словно так мог привлечь на свою сторону помощь. Призвал он лишь волшебницу с факультета Когтевран. А общение с Лавгуд всегда оставалось непредсказуемым. - Волнуешься? – блондинка обошлась без приветствий и умудрилась избежать малейшего намека на настойчивость в голосе. Словно приглашала поделиться наболевшим, но легко могла переключиться на любую другую тему, будь то зонт в январе или град в июне. - Пожалуй, точнее будет сказать, что я в раздрае. Немного в ужасе, немного в сомнениях. - Удивительно, - серебристые глаза распахнулись ещё шире, - ты обычно не говоришь такого, предпочитаешь более безликие формулировки. Тебе нужна моя помощь, и поэтому ты признался? - Спасибо, Полумна, за предложение, но вряд ли ты можешь помочь. Мне теперь кажется, что здесь вообще ничего не поделать, - хотя на самом деле, Гарри верил, что шанс есть. Джинни не ушла сразу и сказала, что он для неё важнее других, значит, они всё ещё взаимно связаны. - Какая нелепость. Всегда что-то можно сделать – сделать выбор. Ждать, опустить руки, обвинять других, довериться судьбе – это тоже сознательный выбор. Каждый наш шаг, каждая эмоция, каждое слово – ни один мозгошмыг не делает этого за нас. Помнишь, даже Заклятие Империус можно побороть. Так что вопрос лишь в том, что ты готов сделать? И ради чего? О, это уже два вопроса. А можно ещё придумать третий – когда? Если повторять себе «исправлю всё завтра», «начну жизнь завтра», «обниму родных завтра», «извинюсь на следующей неделе»… ничего из этого не сделаешь. Потому что когда придёт новый день, он станет «сегодня». А «завтра» так и останется в недосягаемом будущем. Так что и когда ты будешь делать, Гарри, чтобы сразить тьму? - Сразить тьму? – нахмурился гриффиндорец, успев запутаться по ходу монолога. - Да, тьму. Её ещё называют внутренними демонами. Это такие страхи и любые негативные эмоции или события, которые не дают нам жить и заставляют совершать нехорошие поступки. Ты весной сразил мага, который когда-то давно уже безнадежно проиграл – своей тьме. И не тебе сейчас отступать перед ссорой с Джинни. - Это не просто ссора! – Поттер начинал нервничать, хотя слова блондинки не оставили его равнодушным. - Значит, должно быть не просто примирение. Гениальное решение. «Не просто примирение». Не то, что гнев, любая потенциально отрицательная эмоция была бы потушена в миг непосредственностью когтевранки. Ни один мрак не выжил бы подле неземной чародейки. - Как ты вообще узнала? - А вы что, скрывали вашу не просто ссору? – на лице Лавгуд отразилось искреннее недоумение, сменившееся той самой загадочной и доброй улыбкой, свойственной лишь ей. – И про Пайпер тоже? Тогда не очень достоверно получилось. - Пай… Мерлин, что ты ещё про Пайпер знаешь?! - Немного. Знаю, что вы как родственные души. Прямо удивительно. Такие разные, но словно сделанные из одного дерева палочки. - Мы похожи? – такая мысль не приходила в его голову ни на миг. Они сравнивали друг друга со своими избранниками и не пытались оценить то, что совпадало меж ними самими. Ничего явного. Лишь молчание. Желание решить всё миром. Полёты как попытка освободиться. Честность и сдерживание боли собственными силами. – Как ты только заметила? - Скажи, Гарри, разве я – не подруга тебе? - Ты… - он был уверен, что собирается подтвердить её слова, но, глядя, в её глаза, не мог произнести ни слова. Она всегда была такой открытой. И он не мог позволить себе и крупицы неискренности. А сейчас он сомневался в том, как именно воспринимает неземную волшебницу. Странную, необыкновенную, искреннюю и доверчивую. Полоумную. - Или я больше, чем просто друг? Кто я? - Ты – Полумна, - вдруг выдохнул Поттер, а затем порывисто обнял её, - ты – самая удивительная чародейка. Ты не лучший друг, не сестра, гораздо больше. Ты – не просто особенная, - да, так бывало. К особенным людям испытываешь что-то особенное. И вовсе не избито романтическое. Иногда, чувства имеют больше граней, как жизнь не делится лишь на чёрную и белую. - Ты – Полумна. Спасибо тебе, я понял. Я всё понял. Он уже подскочил, чтобы броситься к Джинни, когда его остановили, дёрнув за рукав. - Подожди. Давай сначала я с ней поговорю. - Что? Ты? – растерялся Поттер, секунду назад готовый свернуть горы, но мгновенно потерявший «заряд», - почему..? - Потому что я – Полумна. Она произнесла это так просто. Но ничего и не требовалось пояснять, Гарри понял. Полумна для многих была кем-то большим, чем просто подругой. Он сам мог объяснить почему – она была особенной. Для Джинни тоже. Наверное, для каждого, кто был с ней знаком. И он прошептал еле слышно, уже вслед уходившей светлой волшебнице: - Спасибо, Луна.