«Вернуться не смогу. Поздравляю.»
Коротко и по делу. Мадара и сам предпочитал такие послания, но он жил в Эпоху Войн. Там не было места сантиментам и длинным свиткам. Глядя на вновь плачущую из-за мужа женщину, шиноби понимал, что в данном случае краткость приравнивалась к равнодушию и безразличию. Этот мартовский день, когда по всей деревне цвела вишня, был важен если не для самой Сарады, так для её матери. — Нет, для Сарады это тоже было важно, — проговорил он, глядя на клочок бумаги на столе Сакуры в её комнате. — Ей важно видеть тебя здесь. А всё, что ты передал, бумажку, которую она даже прочитать не сможет?! Ярость вырвалась непроизвольно, и мужчина, замерев, нахмурился. Постарался понять её источник, а потом ответил сам себе: Сарада. Девочка, рядом с которой он провёл целый год. С самого первого её вдоха за пределами чрева матери, каждый день он был здесь. Всё просто: его очерствевшее сердце за долгие годы впервые привязалось к кому-то. Его забота — не инструмент для дальнейших манипуляций, она — результат связи, образовавшей между ним и юной Учихой. Будто для того, чтобы подтвердить свою правоту, Мадара вернулся к Сараде и увидел ту с тарелкой торта в руках. На мгновение он даже обомлел, потому что мама точно не давала дочери десерт, да и стол был высоким. Но тем не менее его подопечная с удобством расположилась теперь в гостиной и довольная жевала мягкий бисквит, не забывая кормить своего нового товарища — Табату, круглого, как шарик, кота. — А, па! — увидела она его и улыбнулась, выпачканная крошками и кремом. — Тот! — и пододвинула в его сторону тарелку с остатками. — Спасибо, мышка, — по-доброму усмехнулся Мадара и присел рядом, краем салфетки вытирая девочке мордашку. — Но я не голоден. Да и тебе пора уже прекращать, а то скрутит живот. И никаких тортов, конфет… Только каша и вода. — И выразительно поморщился для подтверждения своих слов. Тактика сработала — Сарада уже не возвращалась к торту. Совсем недавно Учиха заметил, что на его выражение лица подопечная реагировала порой лучше, чем на слова. Слушалась, когда он хмурился, не трогала горячий чайник ручкой, когда он изображал испуг (на его взгляд, очень переигранный), веселилась, когда и на его лице появлялась улыбка. — Табата! — подсунула под салфетку своего любимчика Сарада, и Мадара под внимательным взглядом подопечной просто не мог не вытереть и ему плюшевую физиономию. Размазанный в нескольких местах бисквит останется и после стирки, как напоминание о сегодняшнем поедании торта. — Не знаю, чем ками решили меня наказать, — заговорил он, снимая с головы девочки белый бантик, а потом провёл широкой ладонью по её коротким волосикам. — Пока не понимаю, но думаю, что цель — вырастить из тебя сильного шиноби. Наверное. Зачем? — Сарада взглянула на него и потянулась к длинным волосам своего няня. — Не знаю. Возможно тебя ждёт великая судьба. Тем не менее, как меня это должно наказать, я не представляю. — Па… — уловив настроение своего наставника, произнесла Сарада. — Па! — Но «казнь» эта мне по душе, — не мог не усмехнуться старший Учиха. — Па! — настаивала девочка, указывая на него пальцем. — Нет, мышка, я не па. Всего лишь… Мадара. — Дяра… — повторила конец его имени Сарада, хмурясь. И тут Учиху осенило. — Скажи: Ма-да-ра. Ма. Да. Ра. — Ма?.. — недоверчиво пробормотала Сарада и возмутилась. — Нетя ма! — Я не мама, я Мадара. Ма-да-ра. — Ма… Ничего, он терпелив. Научил ходить — научит и говорить. Много труда не надо, всего лишь повторение. — Ма-да-ра. Ма-да-ра. Ну-ка повтори, Ма-да… — Па! — запротестовала Сарада. — П-па-а-ап… Па-па! Грудь великого шиноби будто сдавило стальным обручем. Кончики пальцев, касающиеся волос Сарады, стали непослушными, ватными. На короткое мгновение он вдруг ощутил себя живым. Ему даже показалось, что он слышит громкий стук своего сердца. — Па-па! Па-па! — радостно щебетала Сарада, радуясь, что сложное слово, наконец, выскочило у неё изо рта. — Папа?.. — повторил он, едва шевеля губами. Нахлынувшие эмоции вдруг исчезли, оставив ему бесчувственность призрачного тела, и он, всё ещё находясь в прострации, пытался вновь их ощутить. Мадара посмотрел на подопечную, чьи глаза сияли в сумерках угасающего дня. — Па-па! — твёрдо ответила Сарада и звонко засмеялась, прижимаясь к его холодным рукам.IV. Первый день рождения
13 января 2023 г. в 19:18
Когда до марта оставались считанные дни, Сакура начала через каждый час мучить дочку просьбами сказать слово «папа», что сильно возмутило Мадару.
— Я согласен, если бы ты просила её сказать мама. Но его она даже не видела. Она его не знает, он для неё всего лишь пустое место. — Он устало выдохнул, заставляя себя умолкнуть — его не слышали, так зачем он тут воздух сотрясает? — Глупая женщина.
Но в этот раз слова призрака каким-то образом дошли до Сакуры, ибо каждодневное изучение слова «папа» стало проводиться с использованием старой фотографии Саске. Мадара только возводил глаза к потолку и уходил в другую комнату.
Обучение новому слову Сараде надоедало довольно быстро. Фотография стала неинтересна после пятой её демонстрации, потому что изображённый на ней человек совсем не похож был на её папу, которого мама почему-то не видела.
Речь девочки постепенно перестала быть булькающей кашей. Теперь, слушая разговоры взрослых, она запоминала обрывки слов, интонацию, старалась на свой манер слова эти повторить. Получалось смешно — у обоих родителей с речей Сарады появлялись улыбки. Но девочка не сдавалась, и вскоре и Мадара, и Сакура без труда научились понимать, что говорит их девочка.
Долгожданный день наступил. Приготовлен ужин, испечён торт. Сарада, нарядная, как куколка, обнимала подаренную мамой новую игрушку — толстого и круглого, как Биджудама, кота с глупой мордой и болтающимся хвостом.
— Был бы у него ещё один хвост, и была бы Мататаби, — пробормотал Мадара, разглядывая нового любимца девочки.
— Табата! — попыталась повторить за ним Сарада.
— Мата, — посоветовал Учиха. — Пусть будет Мата. Ма-та. Ма-Та.
— Табата! — Так кот и стался зваться Табата. Им он и остался, когда из любимой игрушки превратился в украшение на полке в детской.
Во времена Мадары дням рождения не придавали особого значения, как это делалось сейчас. Не до того было им в Эпоху Войн, когда что не день, то битва. Ближе к обеду пожаловали и гости: уже знакомая Учихе Ино и представительница клана Хьюга, обе с сыновьями.
— А где же Саске-кун? — спросила удивлённая блондинка, заглядывая в гостиную.
— Прибудет вечером, — с уверенностью сказала Сакура, хотя Мадара уловил тонкие нотки лжи в её словах. Возможно, уже в тот момент она понимала, что муж не придёт.
Гостям и подаркам малышка очень даже обрадовалась и остаток дня, до самого ухода гостей, она веселилась с мальчишками — Боруто и Иноджином. Кажется, они втроём неплохо ладили, хоть иногда и соперничали за игрушки и фломастеры, которыми разрисовывали альбом цветастыми каракулями. Иноджин был более спокойным, в то время как Боруто наводил шуму больше, чем все они трое вместе взятые. Сарада же, занимая золотую середину, не забывала и пошуметь, гоняясь за маленьким Узумаки, и растормошить постоянно рисующего Яманака.
— Оть, оть! — позвала скучающего призрака Сарада, хвастаясь подаренными ей набором заколок и забавным светильником в виде улыбающегося подсолнуха.
Сакура провожала в коридоре гостей, и за весь день шиноби, наконец, смог остаться с подопечной наедине.
— Не зря, получается, мама кормила их тортом? — хмыкнул Мадара, разглядывая светильник. — А в моё время дни рождения не справляли. Каждая битва, из которой я возвращался, была днём, когда я рождался заново. У меня для тебя тоже кое-что есть.
Резчик по дереву из него был не самый лучший, однако же кунай с предварительно затуплённым концом всё равно выглядел достойно. Увидев, что на подарках принято завязывать бантом цветные ленты, Учиха без зазрения совести срезал её с букета, подаренного Ино, и завязал на рукояти. Непрактично и броско, но раз такие традиции…
Подарок был встречен озадаченным взглядом. Сарада покрутила непонятную палочку, попыталась затянуть её в рот, чтобы оценить вкус, но увидев суровую мину шиноби, передумала. Тогда Мадара, аккуратно забрав из ручки кунай, сказал:
— Смотри внимательно. — И метким, отточенным в тысячи боях движением метнул оружие в диван. Кончик был затупившимся, потому кунай не вонзился в мягкую подушку, но впечатление на Сараду произвёл.
В восторге запищав, девочка сама побежала за кунаем и попыталась повторить бросок, метая несчастную деревяшку и так, и эдак. Неудачи её не огорчали, наоборот, подстёгивали пробовать снова, ведь это так весело! Теперь странная палочка казалась маленькой Учихе самым крутым и интересным подарком, ведь его можно было не только кидать, но и грозно размахивать.
— Бу! Бу! — пугала юная химе свои игрушки, пока Мадара, не пытаясь даже сохранить серьёзное выражение лица, смеялся. Боги, когда в последний раз его смех был таким лёгким, идущим от самого живота, а не из черноты сердца?
— Откуда у тебя это, солнышко? — спросила вернувшаяся в комнату Сакура.
— Поаок! — ответила ей честно малышка.
— От кого? Не помню его… — Женщина протянула руку за кунаем и заметила знакомую розовую ленту, которой был перевязан стоявший в вазе букет из магазина Яманака. — Ах, это тётя Ино тебе подарила?
— Па! — попыталась возразить Сарада, маша ручкой в сторону призрака, который наоборот старался изо всех своих легендарных сил сказать ей, что это не он и вообще его тут нет. — Па!
— Папа что-то задерживается…
Но папа не задерживался и не опаздывал. Папа даже не планировал возвращаться домой на первый день рождения своей дочери. Сакура поняла это, когда вечером прилетел ястреб мужа с коротким посланием: