Честность, магия и очки

Дождь помогает им успешно сбежать. Халаты выбрасываются в ближайшую канаву, капли крови и следы на примятой траве смываются каплями воды, не оставляя никаких доказательств убийств. Затем они оба чуть ли не летят по пустым улицам и запрыгивают в первый попавшийся вагон. Ирис кажется чудом, что ей и Йеллоу успешно удаётся сбежать. Может, такова воля всевышнего, или это банальное везение — Фолс об этом и думать не хочет, не желая навлечь на себя ещё больший гнев судьбы. Ирис кажется, что они слишком легко отделываются и их вот-вот настигнет расплата за все совершённые злодеяния. Хэт уничтожает всю семью Фриск, а Фолс превращает «ангела» в уродливое чудовище, которое, опять-таки, впоследствии уничтожается Йеллоу. Уже за последнее они оба должны попасть в ад. — Ты выглядишь так, как будто призрака увидела, — выводит её из апатии Хэт. — Успокойся. Мы сейчас на поезде, уедем и оставим этот чёртов городишко позади. Ты разве не взволнована? Ты разве не рада? Ты станешь свободной. Ага, а потом их обоих посадят на пожизненный срок, — думает Фолс, но ничего не говорит вслух, не желая расстраивать, кажется, неподдельный энтузиазм Хэта. — Скажи… Ты убивал когда-нибудь напрямую? — тихо спрашивает Ирис, надеясь, что её не услышат. — Ты так воодушевлённо говоришь… — Да, — так же тихо отвечает он, наклонившись к уху. — Первым, кого я отправил на тот свет, был какой-то уродливый лягушонок. Уверен, он бы умер в любом случае… — тут же добавляет он, видя ледяной, пронзительный взгляд Ирис. Та молчит, не зная, что ответить. Он слишком, слишком легко говорит об убийстве. Это… Не совсем справедливо. Наверное, его следовало бы наказать за такое отношение к жизни другого существа, но как убийца может осуждать другого, тем более когда они в одной лодке, которая может в любой момент опрокинуться? Успокаивает лишь то, что Ирис пойдёт на дно не одна. Но было бы куда лучше, если бы они вовсе не пускались в плавание преступности. — Как думаешь, выдаст ли нас Гастер?.. — Вряд ли. Он вроде как бывший Королевский учёный, а значит, мозги в его черепушке всё-таки имеются, причём немалые. Ему просто невыгодно нас сдавать, понимаешь? Ты знаешь о том, что здесь произошло, и у тебя наверняка найдётся компромат на него. — Как и у него самого на нас… Оба молчат, печально потупив головы вниз. Поезд наконец отправляется, оставляя позади крохотный городок под горой Эботт. Ирис надеется, что она больше никогда её не увидит. Впрочем, она совершенно не питает к монстрам ненависти, но не загорается желанием начать водить дружбу с ними. Грей ещё долго будет преследовать её в кошмарах… Да и Фриск тоже. Про Гастера даже заикаться не стоит. — В любом случае, это не вернёт к жизни его ребёнка. Да, мы поступили по-скотски, но что нам ещё оставалось? Позволить обезумевшему родителю убить нас? Или попасться в лапы полиции? Хэта совершенно не заботит, что его голос звучит куда громче, чем следует. Всё-таки в вагоне по счастливым обстоятельствам никого больше нет. — Послушай, — устало вздыхает Хэт. — Я понимаю, что убийство — тяжкий грех, и меня так же терзает совесть, как и тебя. Признаюсь, именно благодаря тебе я вообще об этом задумался, — бросает Хэт. — Если бы не ты, я бы вообще не придал этому такого большого значения… Похоже, ты понемногу возвращаешь мне мою человечность, за что я тебя благодарю от души. — То есть, если бы не я, ты бы об этом даже не задумывался? — Так оно и есть. Ирис молчит, Йеллоу тоже не находит слов. Не такими должны быть откровения, совершенно не такими. И почему-то особого сближения Фолс не чувствует. За Хэта она не ручается, но почему-то ей кажется, что он сам был бы не прочь разрядить обстановку. Да, горбатого только могила и исправит. Вот только Ирис от него уже не уйдёт — стоит кому-нибудь постороннему лишь копнуть чуть глубже в её биографии, и наружу вылезет весьма нелицеприятная правда, после прикосновения к которой хочется помыть руки и больше никогда не трогать вновь. — А скольких ты всего убил? — Я давно перестал считать. — Знаешь, — вспоминает Ирис. — Я вспомнила… У монстров есть такая штука, которая называется Уровнем Резни. Они считают, что чем больше ты убиваешь, тем больше он растёт. Тем легче тебе совершить убийство вновь. Однако с каждым новым Уровнем для его последующего повышения необходимо набрать ещё большее число Очков Пыток. — Честно говоря, если бы я не был так близко с тобой знаком, то посчитал бы это бредом. — Я бы тоже… — нервно хихикает Фолс. — Но мы оба поняли, что у монстров есть свои заморочки, в которые люди не должны влезать. Иначе… Иначе может получиться что-то наподобие этого. — Абсолютный провал и разочарование. — И несколько угробленных жизней впридачу. Снова молчание. Они оба с трудом подбирают слова, не видя смысла придумывать себе бесполезные оправдания. Как будто это может стереть из памяти и из жизни все их совершённые грехи. Но, похоже, Хэта это почти не заботит, или он этого не показывает. Ирис надеется на второй вариант, всё ещё не желая видеть в Йеллоу абсолютного бесчувственного урода. — Спишь ли ты спокойно, Йеллоу? Зная, что те, кого ты убил, имели семьи, близких, друзей… И они каждый день вынуждены проходить через ад потери любимого существа, понимая, что они никогда не смогут его вернуть. Каково это — быть убийцей? Каково это — слышать проклятия в свою сторону, понимая, что они заслуженные? Она поднимает на Хэта синие глаза, заставляя того невольно поёжиться под прямым, переполненным осуждением взглядом. — Приятного мало… Но в какой-то момент… На это просто не обращаешь внимания. Потому что… Ты привыкаешь к этому чувству. Оно окончательно въедается в душу, и его оттуда уже никак не уберёшь. Остаётся лишь надеяться, что в новом мире все твои грехи будут прощены. — И это… Главная причина, почему ты хочешь туда отправиться? — Одна из, — почти шепчет Хэт пристыжённо. Ирис опускает голову вниз. — Мне приятно видеть, что сейчас ты настолько со мной откровенен, — на самом деле Фолс в этом совсем не уверена, но она не может выразиться иначе. — Мне больше некому об этом рассказать. Ты — единственная, кто может выслушать меня. Да, возможно, в твоих глазах я чудовище. Да, я заслуживаю смерти. Но пока… Пока я ловлю момент и живу. Я давно это отпустил, смирился, сдался. А ты, Ирис? Неужели будешь терзаться муками совести? — Мне больше ничего не остаётся. — Я не скажу, что буду разделять их с тобой… Но постараюсь быть рядом. Ирис понимает, что теперь она будет проводить длинные бессонные ночи. И не факт, что Хэт сможет ей помочь. Но с ним она чувствует себя намного свободнее… Вагон продолжает бежать по рельсам, унося двух грешников прочь от горы Эботт.