Не убоюсь я зла

Глава 2 Когда Рая вышла из конторы, она некоторое время стояла на улице, размеренно дыша; резкий ветер освежил ее и немного разогнал влажную липкую духоту. То, что она услышала от следователя, ошеломило Раю. Даже сейчас с трудом могла она поверить, что человек, которого она знала, пусть и недолго, человек, которого могла, пожалуй, назвать другом (а таких людей было немного) — этот человек был мертв, и очевидно, что смерть его была насильственной. Она вспоминала последние разговоры с Филимоном и теперь находила в его словах и взглядах какой-то прежде ускользнувший от нее скрытый смысл, как будто он догадывался, знал о грозящей ему опасности и о грядущей своей смерти… — Чось встала как вкопанная, — зло бросила ей толстая баба и пребольно пихнула локтем. Рая вздрогнула и с негодованием вскинула на нее взгляд. — Послушайте, — начала она, но баба уже успела уйти далеко вперед и не слышала ее. Тряхнув головой, Рая пошла было в сторону своего дома, но, не пройдя и сотни шагов, вдруг остановилась, круто развернулась и направилась в противоположную сторону. Дом, в котором жил Филимон, был из трех этажей, старый, темно-зеленого цвета. Рая и сама не могла сказать, зачем ее потянуло туда. Она зашла во двор; он был пуст, дворника не было видно, но Рая и без него знала, куда идти. Она постучала несколько раз и, не получив ответа, толкнула дверь — было открыто. Народу в комнате оказалось немного против прежнего раза — две бабы и парень. Одна из женщин кормила грудью, совершенно никого не смущаясь. Парень и другая женщина что-то негромко и степенно обсуждали. Рая поздоровалась с ними, и общее внимание обратилось к ней, особенно пристально на нее уставился парень. Он был еще довольно молод, лет двадцати семи, смуглый, кудрявый, темноглазый. — А вы, никак, уже были здесь, барышня, — сказал он Рае. — Очень мне ваше лицо знакомо. Да и вошли, как к себе домой. — Простите, — смутилась Рая. — Я стучала, но никто не ответил… Я была здесь раньше, приходила к Филимону Соколову. — И то ведь! — воскликнул парень. — Вспомнил я вас! И опять к нему? Верно, не знаете, что с ним сталось? — Я знаю, что он… умер, — с трудом выговорила Рая. Парень коротко кивнул. — Зарезали, — сказал он, и Рая невольно вздрогнула. — Говорят, на улице нашли. — Но как же так вышло? — в растерянности проговорила Рая. — Он был беден, разве по нему не видно было, что у него нечего взять? Парень вздохнул. — Нешто мало дурных людей на свете? Всякие тут шляются, кругом распивочных полно… сами видите… А кто это сделал, пусть полиция разбирает. — Да, конечно, — сказала Рая. — Конечно. Просто ужасно это все, я поверить не могу… Голос ее дрогнул от сдерживаемых слез, и парень смягчился. — Ну-ну, барышня, не надо плакать, — сказал он. — Слезами уж ничем не поможешь. Вы садитесь, — предложил он. Рая огляделась, но не нашла поблизости стула. На ближайшую лежанку, сколоченную их досок, она присесть побоялась — уж очень грязным выглядело покрывающее ее тряпье, к тому же оно, несомненно, кишело насекомыми. Вообще обстановка была ужасающая — темнота, сырость, заплесневевшие стены, отвратительный запах. — Я постою, — сказал она. — Я ведь ненадолго зашла. И простите, что я сразу не представилась, меня Раисой зовут. Она протянула парню руку, и тот воззрился на нее с недоумением, словно не понимая, что с ней делать. — Пашка я, — ответил он. — Пашка Миронов. А это вот Дунька, тоже здесь живет… Женщина молча кивнула Рае и отошла в сторону. — Я ведь про вас наслышан, от Фильки-то, — продолжил Пашка. — Хорошо он о вас отзывался. — Он был моим другом, — тихо сказала Рая. Пашка с сомнением глянул на нее. — Ну, раз другом, так приходите на его поминки, — предложил он. — Завтра вот устроим, в семь. Посидим, водки выпьем… да, вы, поди, водку не пьете? — спохватился он. — Я приду, — заверила его Рая. — И вот еще, знаете… — она порылась в сумочке и нашла два рубля. — Это мой взнос на поминки… ну, вам виднее, на что можно употребить. — Вот это кстати, — обрадовался Пашка. — А то кроме нас с Дуняшей никто и не вложился. Может, останется еще и на помин души. — Это совсем лишнее, — с легкой досадой ответила Раечка. — А вы из безбожников, стало быть? — Пашка внимательно и словно бы с печалью глянул на нее. — Ну, деньги ваши, а на помин души я уж сам наскребу. Рая понимала, что надобно уже прощаться и уходить, но все медлила. — Я еще хочу вас спросить, — вымолвила она наконец. — Я понимаю, что все это прозвучит странно, и у меня нет никаких доказательств, но все же мне кажется, что смерть Филимона — это не просто ужасная случайность. Я тепреь вспоминаю — он в последние дни был сам не свой, словно боялся кого-то… Вы не видели, приходил кто к нему? — Был тут один, — нехотя ответил Пашка. — высоченный, носатый, на жида похожий. Раечка встрепенулась. — «…черноволосый, бледный, со зверским выражением физиономии»? — быстро продолжила она. — Видали такого? Рожа-то да… не из приглядных. Про Фильку спрашивал, ну, мы сказали, что Фильку уж третий день как не видели. Он покрутился, да и ушел. Я тут подумал грешным делом, что Филька в нехорошее дело ввязался… да не стал бы он браться за старое. Старец над ним большую силу взял. — Старец? — удивилась Рая. — Что за старец? Филимон никогда о нем не говорил. Пашка пожал плечами. — Откуда ж мне знать? Боялся, мобыть, что смеяться над ним станете. Раечка слегка нахмурилась. — Так что за старец? — спросила она. — Божий человек Лука, — серьезно сказал Пашка. — Недавно он здесь. Странствует по Руси, теперича вот и к нам забрел. Живет у одной вдовы, вот надолго ли — не знаю. — А можете вы мне сказать, где он живет? — воскликнула Рая. Пашка заколебался. — Вам-то зачем? — Я никому не скажу, клянусь! — горячо уверила его Рая. — И в полиции не скажу! Я просто увидеть его хочу. — Ну… может и правда, надо вам… — с сомнением протянул Пашка. — Может, он вас на путь истинный-то наведет. Отсюда вовсе недалече — на углу Столярного и Средней Мещанской, у вдовы Зарницыной на фатере. После встречи с Пашкой Рая всерьез раздумывала, не пойти ли ей сейчас к старцу; но тут она вспомнила, что Роза уж давно ее ждет. Быстрым шагом она шла вдоль канала к Вознесенскому мосту. Народу было много, как и обычно в такое время; стоял неумолчный шум, гам, вонь от канавы. Раю поминутно толкали и пихали в толпе. Захлебываясь в этом людском море, Рая выискивала, где есть местечко посвободнее, и тут вдруг к ней снова пришло это тоскливое, тревожное чувство; показалось ей, что кто-то следит за ней, цепко ощупывает ее взглядом. Подавив желание обернуться, она шла вперед все быстрее и быстрее, и, наконец, свернула на Среднюю Подьяческую, которая оказалась в то время практически безлюдной. Тут-то Раечка отчетливо услышала шаги у себя за спиной. Прокатилась телега, в ее грохоте стихли все прочие звуки. Но вот она скрылась за поворотом — и опять Рая услышала шаги, все ближе и ближе. Стиснув зубы, она остановилась и резко обернулась. — Не смейте ходить за мной! — крикнула она. Молодой человек, оказавшийся перед ней, отчаянно покраснел и как будто уменьшился в росте. — Рая! — пролепетал он. — Богом клянусь, что только заметил Вас, и уже хотел было окликнуть… — Ах, это вы, Митя, — растерянно произнесла Рая. Митя Дорофеев был давний и преданный поклонник Розы. Это был молодой человек лет двадцати трех, с гладкими темными волосами и серыми глазами. Роза любила его подразнить и смеялась над тем, что Митенька от самой невинной шутки краснеет и смущается как девушка. Он и впрямь был довольно робкого нрава; и все же его любили и ценили за доброе сердце, за честность, и за нежданную твердость в важных для него вопросах. — Извините, Митя, — сказала Рая, испытав легкий укус совести. — Мне бог весть что показалось, я сегодня сама не своя, еще этот вызов в контору… Митенька изменился в лице. — У вас что-то случилось? — воскликнул он. — Вы же помните эту сумасшедшую Луизу Францевну? Отчего-то меня она особенно невзлюбила и вечно пытается напакостить. Теперь вот, извольте видеть, до полиции дошло. — Быть может, вам стоит переехать? — неуверенно предложил Митя. — Я уже предлагал Розе, и еще раз повторю — я знаю место, где сдают меблированные комнаты, все очень прилично и дешево… — Вот уж нет! — возмутилась Рая. — Глупости, еще не хватало — сбегать из-за такой ерунды! А впрочем, спасибо, — спохватилась она. — Я была слишком резка? Митенька замахал руками. — Все в полном порядке, — уверил он. — И я ведь не зря вас догнал, Рая, я спросить хотел. Вы придете с Розой сегодня? — Я собиралась, но работы ужасно много; не знаю, успею ли. — Непременно приходите! — со значительным и даже таинственным видом сказал Митенька. — Постараюсь, — только и ответила Рая и поспешила домой, где уже давно томилась в неизвестности Роза, ожидая ее прихода. — Ну что? — вскрикнула Роза, как только Рая показалась на пороге. Кратко и сухо Раечка рассказала о том, что случилось, и о своем посещении ночлежной. — Какая невыносимая нищета! — восклицала она. — И сколько людей так живет, ведь тысячи их! Сотни тысяч! Роза, притихнув, смотрела на нее. — Да что же мы можем сделать, Раечка? — робко сказала она. — Разве только то, что сейчас делаем, и помогать всем, кому можем. — Да много ли мы можем сделать, если сами едва выживаем, — с горечью ответила Рая. Слова Розы были разумны, да Рая и сама так прежде думала и говорила; но молодое, горячее сердце ее не могло удовлетвориться этакими крохами. Она жаждала большого дела, чтобы можно было всю себя ему отдать, чтобы весь мир изменить, чтобы все в нем стало устроено по справедливости. Личное счастье она презирала, и давно себе положила, что замуж не пойдет, что любовь — вздорная выдумка для романтических кисейных барышень, и что даже преступно быть счастливой, когда народ страдает. После окончания курсов Рая собиралась стать земской учительницей и всю жизнь посвятить народу; вот уже несколько лет она лелеяла эту мечту и отдавала все силы на ее осуществление, но и сейчас старалась помогать всем нуждающимся. После побега от деспотичного опекуна она жила от себя, зарабатывая на жизнь переводами. Поначалу было очень тяжело и голодно, однако же большой удачей для нее стало знакомство с Марией Васильевной Трубниковой. Раечка два года работала в переводческой артели Трубниковой и Стасовой, до самого ее закрытия; после этого, по рекомендациям от Марии Васильевны, переводила для разных издательств. Рая разделяла идеи своей наставницы о мирном и постепенном преобразовании общества, но со временем она все чаще начала думать о том, что силы их ничтожно малы, и что, пожалуй, сотни лет пройдут, прежде чем дела их начнут приносить плоды. Но был ли для нее возможен иной путь? Она много слышала о революционерах, и идеи всеобщего блага не могли не найти в ней отклик; и все же насилие ей претило, не могла она принять, что ради счастия людского нужно непременно пролить кровь, пусть даже кровь жестоких, злых, недостойных людей. Они с Розой порешили, что вечером непременно пойдут к Мите; но вскоре мальчишка принес записку от Митеньки, что встреча отменяется.