beat of my heart

      У нее за спиной крылья белее света, золотое свечение над головой, быстрые пальцы и внимательный взгляд очень чистых глаз. Она отзывается на Скай, любит болтать о человеческих привычках, носит рваные джинсы и майку; она слишком великодушна и открыта для ангела и слишком человечна в своем порыве сделать хоть что-то вокруг лучше.       Он чувствует себя бесконечно уставшим, а не полным ненависти к роду человеческому, что уже для такого, как он, не совсем правильно; у него за плечами ночь и кровь на пальцах, а в голове война и шум приливающей черной крови. Его имя редко произносится вслух даже им самим: как известно, имена обладают большой властью, и он не готов идти на риск — но когда она впервые спросит, как его называть, он непривычно-правдиво ответит «Грант».       Они встречаются в Лос-Анджелесе. В этом есть какая-то особенная поэзия; этот город хочется называть местом, где падают ангелы, и не хочется думать, что она тоже может здесь разбиться. Она исполнена ненависти к демонам, считая их ядом, отравляющим бедную-несчастную землю смертных; только ангелам не пристало испытывать такие сильные чувства и тем более не пристало зло язвить и стрелять из пистолета по недочеловеку с аурой демона.       Она неправильный ангел.       Они встречаются в Лос-Анджелесе; сталкиваются случайно. Он растворяется в людях, ища доказательства, что не хуже всех в этом или другом мире. Она спускается на землю в поисках правды и доказательств, что все достойны спасения. Они оба не находят искомого; но находят друг друга и все окупается сторицей. Даже несмотря на то, что она достает из-за пояса пистолет и стреляет в него, выговаривая:       — Эй, вас, маленьких приспешников ада, что ли не учат держаться подальше от ангелов с ружьем?       У нее не ружье и она не ангел, если смотреть на ее характер, но он равнодушно следит за тем, как алые пятна расползаются по серой футболке в районе его груди, и отвечает по-прежнему устало:       — Теперь ты должна мне новую футболку. И, кажется, тебе бы не помешало пройти курс о воздействии человеческого оружия на нечеловеческие тела.       Она прячет пистолет обратно за пояс и хмыкает, разглядывая его лицо:       — Я его проходила, можешь меня не учить. Просто я чувствую себя очень хорошо, когда стреляю в подобных тебе. Эти люди под моей защитой и бла-бла-бла, — кривляется она. — Сгинь и изыди, исчадие ада!       Он может вытащить настоящее оружие и сцепиться с нею, и с вероятностью в девяносто девять процентов победить; он может покачать головой, закатить глаза и пройти мимо; он может доложить о ней выше — или ниже — и пустить дело на самотек. Но происходит что-то, не зависящее в должной мере ни от него, ни от нее, где-то падает звезда, где-то числа складываются так, как надо, и он благополучно забывает об откровенно хреновом чувстве юмора этой вселенной. У девочки-ангела перед ним отсутствуют манеры и сквозь кожу светит ребячливая веселость, а он устал и хочет того, чего никогда не получить демону.       — Как тебя зовут? — спрашивает он, пока не зная, что его слова могут вызвать звездопад.       — Скай, — отвечает девчонка, дергая вверх подбородок; имя не кажется настоящим, но демон улыбается.       — Еще увидимся, Скай, — говорит Грант.       Город, в котором падают ангелы, помнит данные в нем обещания. ***       Ему нравится, как сквозь ее кожу просвечивают белые лучи какого-то внутреннего источника чистоты и силы, ей нравится перебирать его темные волосы пальцами и смотреть в глаза, в которых вовсе не разверзается зияющая бездна, а мирно и тускло поблескивает не то жидкий шоколад, не то разлитый виски.       Они продолжают сталкиваться под действием силы притяжения, подобного земному, и предпочитают сталкиваться на земле. Нейтральная территория не обязывает на ненужное им обоим противостояние.       Она знает его имя и любит задавать вопросы, на которые он не хочет отвечать; он знает ее насквозь и не любит видеть, что их история ничем не закончится.       — А почему твои крылья черные, а не красные? Почему не похожи на крылья других? — спрашивает Скай и пьет коньяк из горла бутылки; многие из человеческих наслаждений для нее непонятны и далеки, но это не делает их менее желанными для понимания. Он молчит, как обычно и делает в ее присутствии, или в присутствии кого бы то ни было, или вообще всегда.       Скай фыркает и допивает мнимое наслаждение до дна.       — А я не совсем ангел, — признается она внезапно, глядя на звезды за окном. Она сейчас выглядит, как человек, но ему кажется, что он различает крылья за ее плечами и их белизна слепит ему глаза. — Переродившаяся душа, — поясняет Скай. — Человеческая.       — А я не демон вовсе, — улыбается уголком губ Грант и рассматривает трещины в полу. — Я из вашей братии. Падший. Некто хуже обычного демона.       Она ничего не отвечает и продолжает смотреть на звезды — это почти вдохновляет. Он смотрит на небо тоже. Сияющие огоньки такие же белые, как ее крылья, но не выжигают его радужную оболочку и кажутся почти дружелюбными.       У него по венам плещется усталость от той войны, что не прекращается в голове. Он хочет надеяться, что она сможет его когда-нибудь понять и одновременно опасается этого. Надежда — чувство светлое. У него внутри почти не осталось места для света.       Его выбор давным-давно уже сделан.       — И, для справки, я тоже был переродившимся. Так что ты аккуратней там. В аду отстойно.       Он пьет виски так же из горла и разбивает бутылку, позволив ей выскользнуть из судорожно сжимающихся пальцев. Проскользнувшее в словах беспокойство о ней не должно перетечь в нечто большее. Тем не менее, так и происходит. ***       — Я не думала, что жизнь бывает такой странной, — криво усмехается она, лежа на спине и глядя в потолок.       — Чисто формально, ты не жива, — замечает он, читая что-то из человеческой классики — это оказывается весьма увлекательным занятием.       Она вздыхает.       — И тем не менее. Я ангел, но у меня как бы есть ангел-хранитель. И он демон. А точнее, из падших. И по протоколам он мой враг, а на практике мне больше всего на свете хочется прикасаться к нему чуть чаще, чем пара секунд в неделю. Или в год — сколько тут проходит?       Ему сводит скулы от ее человечности и от желания свести ее куда-нибудь в ад, поближе к себе; только те крохи света, что остаются в нем, отчаянно противятся такой перспективе.       — Скай, — напряженно выговаривает он. — Мы не можем.       — Грант, — вздыхает она. — Мне плевать.       Она в человеческом теле, но он видит сияние белизны за ее плечами, когда она выгибается под его руками и шепчет что-то сладко-греховное. Он не может прекратить грешить, и ему это разрешается. Она не может прекратить падать вместе с ним раз за разом куда-то в пучину тех желанно-далеких человеческих наслаждений, и ей это никак не может быть разрешено.       Демонам присущи страсть и похоть, а не любовь.       Ангелам присуща любовь, самая чистая на свете, а никак не страсть и похоть.       Тем не менее, она выгибается под ним, а он пачкает своими прикосновениями ее кожу и не может остановиться.       — Я люблю тебя, — неожиданно даже для себя выдыхает он отвратительно-безоружно.       — Я хочу тебя, — шепчет она, сильнее прижимаясь к его сильному, мускулистому, горячему телу и путаясь пальцами в темных волосах.       Ангелам положено любить все сущее с одинаковой силой и чистотой, но к одному не слишком простому демону у нее явно более сильные и более порочные чувства.       Видимо, Скай очень сильно приглянулась кому-то на Небесах, если ее до сих пор пинком не выкинули в пучину Ада.       (Лос-Анджелес помнит каждый отнюдь не невинный стон, сорвавшийся с ее губ.) ***       Он кидается наперерез случайному клинку в очередной случайной стычке Неба с Бездной; он принимает на себя удар, предназначавшийся ей; он растворяется на ее руках, веря, что всё-таки смог искупить свои грехи и свою боль. Она перестает падать в Лос-Анджелесе и носить рваные джинсы с пистолетом за поясом; ее крылья блекнут и тускнеют. Искать доказательства того, что спасения и искупления заслуживают все, ей больше не хочется.       Ее убивает не менее случайный удар спустя шесть человеческих лет; она не жалеет ни о чем, кроме того, что уже никогда не сможет разделить с кем-либо секретов, что таит в себе не признающий чистоты Лос-Анджелес.

~~~~~~~

      Она предпочитает, чтобы ее звали Скай, и всю жизнь посвящает поиску своих родителей; носит джинсы и майки, разбирается в компьютерах и обожает клубничное мороженое. У нее вагон саркастичных колкостей про запас и привычка постоянно лезть в чужую душу.       У него по-прежнему война в голове и черная боль по венам. Он один из лучших оперативников шпионской организации под названием Щит (в скобках читайте — Гидра), состоящий в команде, где она — неучтенный и опасный элемент.       Она считает своим долгом изводить его сотней колкостей в день и методично, размеренно, искренне разбирать его душу на составляющие; он испытывает абсолютно иррациональное желание ее защищать.       Кажется, сейчас, когда между ними не стоит целого мира и Ада с Раем в придачу, все достаточно просто для того, чтобы наконец быть вместе — только ему не следовало забывать о том, что у этой вселенной отвратительное чувство юмора, и ей определенно нравится давать и отбирать их бесконечно новые шансы.