I wish... I know you were just real with me.

Молчание, безмолвие, тишина Я не понимаю, как так вышло, почему это произошло, но… Смех и весёлость, пузырьками шампанского искрившиеся в крови только что, остались в кабинете инспектора, а мы вышли в коридор, и… И оказалось, что спектакль, разыгранный для Макмиллана, окончен. С артистов слетели маски. Что я могу сказать стоящему предо мной человеку? А самое неправильное и пугающее – я ничего ему говорить не хочу. Нет. Не сейчас. Сейчас не время для слов, а время для действий. Что могу я?.. Шерлок тоже молчал, на мгновение серьёзно заглядывая мне в глаза. Сверху вниз, замерев в этом страшном и томительном моменте за-секунду-до-разлуки. Что ещё мы можем сказать друг другу?.. Нет смысла. Холмс, не проронив ни слова, резко прошёл вперёд, буквально протаскивая меня до лифта, человек-действие… И неожиданное осознание пронзило, весь мир моментально стал размером с ладонь. Ладонь, сейчас сжимающую мою. Лифт закрыл двери, запирая нас в ограниченном светлом пространстве. Нас двоих - и это невероятное ощущение, эту близость, такую хрупкую, что мне стало тяжело дышать. Он держит меня за руку. Молча. Мягко, - я могу отнять ладонь в любой момент - но показывая, что отпускать меня не хочет. Он меня держит. Боже… Чуть прохладное, уверенное прикосновение, в котором сейчас заключено всё. Весь смысл. Двери лифта открываются, мы выходим из него, из здания… Шерлок ловит такси и открывает мне дверцу левой рукой, другой - не отпуская мою ладонь. Больше – нет. В тесной кабине, не касаясь друг друга даже краешком одежды, даже взглядом – только переплетённые пальцы, контрастно-светлые - на чёрной коже сиденья, контрастно-обнажённые - между укрытыми тёплой бронёй пальто нами. Незащищённость. Уязвимость. Интимность. Такси, Бейкер-стрит, гостиная. Дверцы и двери, которые Холмс легко отворяет, пропускающие нас, одна за одной, дальше, всё глубже… Последняя – дверь в спальню Шерлока – в противоположность другим, открыта, но именно она неожиданно заставляет остановиться. Замереть в тёплой, светлой тишине пустой квартиры, не разняв рук, но и не переступив последнего порога. Так тихо, что слышно дыхание, слышен шорох одежды, когда я чуть поворачиваюсь, поднимая на мужчину глаза… Сердце замирает. Время замирает тоже. Всё вокруг кажется незначительным, картонной декорацией к драматическому, масштабному действию между двумя людьми. Людьми, неподвижно застывшими перед раскрытым дверным проёмом. Я знаю, зачем мы здесь. Я знаю, что должно сейчас произойти. Двое взрослых людей, спальня… но сейчас всё глубже, интимней, всё очень, очень глубоко. Невероятная лёгкость того, что возможно всё, - и невозможный трепет. Пугающе ни одной мысли в голове. Буквально пара секунд, которые я смотрю Шерлоку в глаза… И я отпускаю его руку, проходя мимо, шагая из мягкого полумрака в прямоугольник света. Перешагивая порог. Застываю, резко осознавая, что его нет рядом и нельзя вздохнуть, ещё миг – и я запаникую!.. Но в это же мгновение две руки опускаются на мои плечи - и я прикрываю глаза, вдыхая полной грудью. Он здесь. Всё хорошо. Холмс снимает с меня пальто, отстраняется, но я не оборачиваюсь, вскоре вновь чувствуя, как он подходит сзади. Подходит и обнимает, на этот раз с силой, заключает в кольцо крепких рук, прижимая к себе, а затем и утыкаясь носом мне в макушку. Короткий резкий выдох срывается и с моих, и, кажется, с его губ. Будто последнее облачко морозного пара из самой глубины лёгких, с ним словно уходит боль, горечь, уходит внутренний холод, не выдерживая этой практически болезненной близости… Я накрываю обнимающие меня руки своими, прижимая ещё крепче. Тонкая ткань светлой рубашки – Шерлок снял и пальто, и пиджак – и его тепло. Тепло его тела. Его сила, ощущение его… Боже. Руки мужчины приходят в движение, он расстёгивает пуговицу моего пиджака и буквально стягивает его с моих плеч, при этом не отстраняясь ни на полдюйма. Ткань путается, трёт кожу, с трудом освобождает руки, рывком выдёргивается из отсутствующего пространства между моей спиной и грудью Шерлока… Он откидывает её, проводит ладонями по моим предплечьям, обнажённым теперь, по плечам и вниз, по талии, снова сцепляя руки на моём животе. Прикосновения сильные, почти до боли, это - не ласка, это – жажда. Обретение. Обладание. Жадность до близости – Шерлок замирает лишь на минуту, плавя и убивая ощущением себя, - и опять порывисто, властно… Руки ныряют под майку и замирают, крепко обнимая снова. Крепче, ближе, ощутимей. Жар чужой кожи топит, разливается по телу горячими струйками, невыносимо и хорошо одновременно. Слишком ярко. Слишком близко. Слишком давно этого не было… Так хорошо, что плохо. Приятно, нервно, прекрасно и страшно. Эмоций слишком много, справиться с ними сил нет – я не выдерживаю, разворачиваясь и пряча лицо у Холмса на груди. Ближе к эпицентру взрыва, уничтожающего меня всю… Не обнимаю его, нет, раскрыть руки у меня не достаёт сил, - просто вцепляюсь в плечи, прижимаясь всем существом. Мне так плохо от тебя… пожалуйста, продолжай. Я не поднимаю глаз, когда чувствую, что Шерлок тянет ткань майки вверх, освобождая меня от неё. Послушно задираю руки и снова стремлюсь прижаться, на этот раз - обхватывая руками грудь мужчины. Он обнимает меня, по обнажённой коже - жарко и жадно. Прижимается губами к макушке, пропитывая волосы теплом дыхания, крепче привлекает к себе одной рукой, второй начиная поглаживать спину. С силой, сминая кожу – но так успокаивающе… Мой. Мой. Мой. Он со мной, он наконец-то со мной… Я чуть трусь щекой о плечо мужчины, прикрывая глаза, ощущая восхитительный запах его парфюма, кожи и одежды. Боже… Чуть выше: попасть в расстёгнутый ворот рубашки - и замереть, чувствуя, как под губами бьётся его пульс. Так ощутимо… Трусь о гладкую кожу сухими губами, упиваясь её ароматом, а затем замираю… и чуть приоткрываю губы. Касаясь влажно, касаясь его языком, пробуя его вкус. Узнавая его снова. Ладонь на моей спине замирает, когда я целую шею мужчины. Раз, второй, чуть ниже, во впадинку между ключиц, затем выше и выше, неспешно, с наслаждением прокладывая влажную дорожку до адамова яблока, до чуть покалывающего подбородка… Отстраниться совсем немного, поднять глаза – он так близко. Его губы, его взгляд… Мы дышим одним дыханием, и достаточно легчайшего движения вперёд, чтобы наши губы соприкоснулись… но его не делаем ни я, ни он. Это слишком… нереально, слишком невозможно, это - последний рубеж близости, который очень сложно перешагнуть… Я отвожу взгляд, опуская глаза и начиная расстёгивать тёмные пуговицы белой рубашки. Сверху, не торопясь. Раз, два, три… можно проскользнуть ладошками по твёрдой горячей груди. Чёрт, срочно надо к ней прижаться! Четыре… Пальчики дрожат всё сильнее, всё сильнее трясёт меня всю. Пять. Вытащить полы рубашки, проводя руками по бокам мужчины, закусить губы, окончательно распахивая её… Сдавленно выдохнуть, ощущая, как его руки покидают моё тело. Манжеты, да, чёртовы манжеты!.. Шерлок послушно подставляет мне запястья, исподлобья наблюдая, как я справляюсь с мелкими пуговичками. Одна пара, вторая… Он опускает руки, я провожу ладонями по крепким плечам, стряхивая с них рубашку. Тихий шорох опадающей ткани - и, наконец, есть возможность прижаться к нему, кожей к коже, прижаться, обнять, запутаться в его сильных руках, чувствуя, что между нами нет ни одной преграды… Тонкие пальцы проскальзывают по моей спине, ладони – по плечам, - и бюстгальтер отлетает в сторону, теперь по пояс обнажены мы оба. Прикосновение горячего, крепкого тела ощущается тонкой и чувствительной кожей так ярко, так хорошо… Я чувствую, как по телу расползается мелкая дрожь, но не успеваю привыкнуть к этому ощущению: Шерлок неожиданно приподнимает меня, обхватывая за бёдра, легко делает пару шагов – я интуитивно догадываюсь стряхнуть с ног туфли - и ставит на свою кровать. Смотрит снизу вверх пару секунд, уткнувшись подбородком в ложбинку между грудей, и опускает лицо, прикасаясь губами к моей коже… Томительно нежно и убивающе невинно – сомкнутыми губами, жарко выдыхая через нос, заставляя кожу вспыхивать, покрываться мурашками удовольствия… Кольцо рук на бёдрах распадается, пальцы скользят по животу, зацепляются за пояс джинсов и нетерпеливо избавляются от этой преграды… Плотная хлопковая ткань властными рывками снимается с моих ног, и я переступаю на месте, держась за плечи мужчины, позволяя окончательно отшвырнуть её. Пульсирующая тяжесть желания сковывает бёдра, движения становятся всё более нетерпеливыми, каждое прикосновение отдаётся всё ярче, сбивая дыхание… Сердце напряжённо трепещет, обжигающими ртутными ручейками растекается по коже предвкушение… Я зарываюсь ладонями в кудри Шерлока, пропускаю их сквозь пальцы, пока он избавляется от собственной одежды… И снова – его взгляд, чуть затуманенный, но такой яркий, снова - губы на моей коже, ладони легко проскальзывают от талии вниз, оставляя меня полностью обнаженной… Я в его руках, опять. Не чувствую опоры, кроме объятий Шерлока. Он держит меня – и больше нет ничего… Кладёт на кровать и сам опускается сверху, и… Ощущение тяжелого, горячего, крепкого тела, давящего, прижимающего к кровати, неожиданно отзывается волной паники. Она осаждает неконтролируемо, резко… Но в этот момент теплые, влажные губы накрывают мои. Всё отступает перед силой этих ощущений. Невозможно, удивительно хорошо – мягкость губ, ласка языка… Кажется, я не целовалась вечность, и эта вечность была потрачена впустую. Чувственные, поглощающие, такие желанные… Поцелуи тянутся, туманя сознание. Губы скользят по губам, лаская, наслаждаясь и даря наслаждение, топя своей абсолютной нежностью. Целоваться самозабвенно, целоваться, полностью отдавая себя и утопая в этих ощущениях… Нет больше ничего, нет и никогда не было – только эти моменты бесконечной близости, соприкосновения чего-то большего, чем тело. С такой страстью умирающий от жажды припадает к прохладному источнику: всё прочее - суета и прах, и можно отказаться от чего угодно, но во Вселенной нет силы, способной сейчас заставить меня оторваться от этих губ… Чувствовать Шерлока, чувствовать его стремление, нежность, желание… Тяжесть ласкающего меня мужчины, скользящие по коже нетерпеливые ладони, мягкость и щекотка волос на теле, горячий и твёрдый член, прижимающийся к моему бедру. Ощущения такие насыщенные, потрясающе-напряжённые, что хочется ещё большего, нужно ещё больше… Тела сплетаются, трутся друг о друга, и удовольствие разгорается, искрами простреливает до кончиков пальцев. Выгнуть спину в безотчётном желании прильнуть теснее, обнять бёдра мужчины ногами, прижимаясь горячо пульсирующим низом живота жадно и просяще… Он чувствует, он понимает, он делает всё идеально. На секунду замирает, оторвавшись от моих губ, ловя взгляд… И входит, одним протяжным движением, сразу на всю длину. Дикое, безумное по силе ощущение наполненности, горячий выдох, один на двоих, и - глаза в глаза… Дьявол, как я существовала без этого, без этого острого счастья, без этого единения, без тебя… Кажется, этот острый миг длится вечность. Взгляд – прямой, открытый взгляд, настолько искренний… Никто из нас не пытается, не может спрятаться, больше нет никаких преград, никаких масок или щитов. В прозрачности глаз – обнаженная душа, и это - самое прекрасное зрелище на свете. Я, не выдерживая, с приглушённым всхлипом закусываю губу, и Шерлок моментально откликается, наклоняясь, влажно целуя и начиная убийственные, потрясающе-чёткие движения. Настойчиво, ритмично, глубоко… Выдохи превращаются в тихие стоны, а затем - и в крики. Всё существо, каждая клеточка словно устремляются к тому, что происходит между нами, я шире раскрываю бёдра, стремясь получить ещё, слиться сильнее… Резче, ярче, больше… Нет никакой возможности удержаться, всё быстрее подаваясь навстречу властным толчкам, и каждый срывает с губ вскрик, неумолимо приближает развязку. Тяжёлое дыхание Шерлока сменяется глухими хриплыми стонами, и ощущение того, что он потерял контроль, накрывает окончательно. Свивающееся в тугие кольца внизу живота напряжение расправляется освобождённой пружиной, прокатывается по всему телу, резкими толчками из эпицентра самого существа, из эпицентра нашего слияния… И единственное, что есть в отголосках этих невозможно сладких толчков - держащий меня мужчина. Мой мужчина…