The Firelord — The Bloodbender

«А ккуратность — вот что главное», — говорит ему брат, и Тарлок внимает, слушает, чуть ли не открыв рот, потому что старший брат всегда-всегда прав, он знает больше, видит больше — Ноатак вообще во всем, в общем-то, это призрачное «больше». И объятия у него сильнее, и снежки летят дальше, и отец его любит больше — на последнее Тарлоку, если честно, совсем уж все равно. Тарлок смотрит за каждым его движением, внимает каждому его слову, повторяет следом — и понимает, что и на шаг не становится похожим на брата. Ноатак смеется, обнимает его за шею, стряхивает с волос снег — и говорит, что это совсем, совсем не главное. М етодичность действий некоторых людей — почти безумие, Тарлок настолько внутренне не принимает это явление, что сам не замечает, когда становится таким же, когда превращается в призрак отца, нависающий над Республиканским городом, словно чума, словно огромный дух, шепчущий хриплым голосом слово «месть». Аватар Корра смеется ему практически в лицо, даже будучи его пленницей, запертой в ящике, лишенной возможности противостоять. Аватар Корра до невозможности права. Тарлок смотрит в глаза в прорези маски, смотрит на человека напротив и чувствует, как сердце колотится в горле. Методичность Уравнителя действительно похожа на безумие — и Тарлок рвет путы чужой магии, вертится в паутине, но все напрасно. Он проиграл. О чарование позднего осознания в том, что ты можешь осознавать себя до бесконечности — Тарлок улыбается нервно, скалится побитым зверем, морщится от фантомной боли во всем теле и понимает, что толку от его принятия ровным счетом никакого. Они с Аватаром Коррой меняются местами — Тарлок не прячет болезненной ухмылки, рассказывая все от начала до конца, будто собирая чертов паззл из мелких деталей. Он готов поклясться, что Аватар и ее друг испытывают отвращение к нему и его чувствам — но ему, в общем-то, невообразимо плевать. Он поднимает голову. Растрепанные, спутавшиеся волосы рассыпаются по плечам. Аватар, безусловно, пугается его почти что ненормального смеха, доносящегося им вслед. «Н аличие мечты — в действительности самое главное», — говорит ему брат, и Тарлок внимает, слушает спокойно, позволяя целовать себя в губы и лоб — последнее кажется ему до того ироничным, что тянет сплюнуть на пол. Он цепляет чужие волосы пальцами, кусается несильно, потому что ему надо отдать кому-то хоть часть своей боли. «Ты прав, — говорит он брату. — Ты всегда прав». Ноатак улыбается, обнимает его за шею. Так, словно ничего не было. Тарлок ломает губы и себя заодно. «Наличие мечты — самое главное, — повторяет он. — Пожалуй, ты прав». Ноатак говорит что-то о старых временах — и Тарлок смеется. «Наличие мечты», — повторяет он и скорбно пускает разряд.