A slave, a king and a mage

Сианна носит платья и улыбается вежливо в бокал с вином. Сианна смеется, прикрывая рот аккуратной ладонью, и танцует с мужчинами, глядя на них не дольше пары секунд. Сианна — княжна, Сианна ведет себя соответствующе. Анариетта улыбается и говорит: «Эй, ты неплохо справляешься». Сианна, склонившись к ее уху, скрытому рыжими локонами, шлет ее нахрен — и делает маленький глоток вина. Сианна уходит раньше окончания празднества, сославшись на головную боль. В комнате она позволяет себе съехать вниз по стене и зарыться пальцами в волосы, носом утыкаясь в колени. Ей это все отвратительно почти до тошноты. Самостоятельно платье снять не выходит — и Сианна с раздражением в полутьме ищет свой кинжал. Ей, безусловно, жаль искусную работу и траты сестры на нее, но что-то внутри противится всему этому. Ленты разрезать очень просто — как и нити, сшивающие куски ткани воедино. Синий, конечно, ее цвет, но платье с огромным количеством юбок и до ужаса мерзким корсетом — это перебор. Она с радостью делает вдох полной грудью и пару раз стучит по ребрам пальцами — если с таким усердием затягиваться, их можно и сломать. В штанах и свободной длинной рубашке ей становится гораздо спокойнее. Она подходит к зеркалу — и отшатывается в ту же секунду. Трет нервно глаза и перестает дышать, пальцами медленно скользя по деревянной раме. — Прекрасная ночь, не так ли? Она ощущает, как сердце нервно колотится где-то в горле. — Ведьмак сказал, что ты мертв. Этого не может быть. Детлафф в отражении улыбается губами — но в глазах у него что-то до безумия грустное. Или же ей только кажется? Горечь оседает налетом на языке. Она не рискует оборачиваться, даже когда Детлафф подходит ближе. К своему несчастью она слышит стук сапог по полу. — С каких пор ты веришь ведьмаку больше, чем мне, Рен? Она жмурится, нервно кусая губы. — Прекрати. Убирайся. Холодные пальцы поправляют ее волосы. — Отчего же я впал в немилость, — улыбается Детлафф, — княжна? Она замирает — и нервно глотает слюну, силясь смочить враз пересохшее горло. Детлафф склоняется ближе, целует ее в висок, и она судорожно хватает чужую руку, с ужасом осознавая: настоящий, живой. — Нам так и не удалось поговорить, — шепчет она. — Ты пришел за этим, верно? Руки обвивают ее поперек живота — Сианна прикрывает глаза, чуть хмуря брови, и позволяет себе упереться затылком в чужое плечо. Она может позвать стражу — да только что два человека высшему вампиру? Детлафф зарывается лицом в ее волосы. — Я ненавижу себя, — говорит он тихо. — Ненавижу даже больше твоего поступка. Она поджимает губы. Чужое имя срывается с губ инстинктивно, когда она чувствует, как вампир напрягается. В прошлый раз он пытался убить ее. Кто сказал, что не сделает этого сейчас? Ленточка припыленной памятью лежит в шкатулке у туалетного столика. — Я пришел не с гневом, — Детлафф будто читает ее мысли, делает шаг назад, и Сианна ежится, хотя точно знает, что вампирское тело вряд ли грело ее на самом деле. — Я пришел со смирением. — Вернись, — говорит она, не уточняя: вернуться или в ее жизнь, или в ее объятия. — Мне холодно. Детлафф смеется. — Теперь я слышу княжну. Она улыбается немного: от Детлаффа веет спокойствием и чем-то нежным. Отчего-то думается, что он, наверное, все еще любит ее. — За манерами и книксенами катись к моей сестрице. Она даже не пугается, когда Детлафф когтями поднимает ее лицо за подбородок. Их взгляды в зеркале встречаются. — Если бы я могла вернуться и что-то изменить, я бы рассказала тебе все с самого начала. Детлафф смеется коротко и печально. — Но вернуться мы не можем. Она позволяет обнять себя крепко и поцеловать, прикрывая глаза; она чувствует чужую улыбку своими губами, ломает ее мягким прикосновением. Детлафф не позволяет ей развернуться, кладет руки на ее плечи и склоняется ниже, оставляя поцелуй на шее, чуть ниже челюсти. — Тебе удивительно идут платья, — говорит он, и Сианна фыркает, вспоминая теперь уже обрывки синей ткани, бесформенной кучей валяющиеся неподалеку. — Я бы не отказался придти еще раз, только чтобы увидеть тебя. Она снова встречает его взгляд в зеркале. — Так приходи. — Не могу. Алый туман стелется у ног, ползет по бедрам, будто чьи-то руки, и она поджимает губы. Сердце отчего-то снова бьется тревожно. — Я должен идти, — шепчет Детлафф. — Прощай, Рен. Она рывком оборачивается, стоит чужим рукам исчезнуть. Резкий порыв ветра из распахнувшегося окна треплет ее рубашку и волосы. На улице только шелест листвы да голоса с празднества, устроенного сестрой. Она судорожно вглядывается в темноту, но та не дает ни намека на уход Детлаффа из ее комнаты — и из ее жизни, пожалуй. Она даже встряхивает головой резко — быть может, привиделось? Терпкость вина все еще ощущается на языке. Ведьмак не мог солгать. Или мог? Мертвая голова¹ на полу, будто в насмешку, блестит от света луны, рвущегося в неплотно зашторенное окно. Сианна поднимает ее, трепетно держа в чуть трясущихся ладонях. Розовая ленточка на золоте смотрится как нечто иллюзорное, почти что живое. Она обхватывает себя за плечи. Губы горчат — не то от ее слез, не то от чужого поцелуя, которого, возможно, и не было. __________ ¹ — название бабочки, в форме которой сделана брошь Детлаффа: «Мертвая голова» или «Адамова голова».