***
Стиснув зубы до неприятного скрежета, он вздрогнул, когда алый холод в очередной раз заставил застыть на месте на какое-то мгновение от ледяных и острых иголочек, что умело находили неимоверно быстро самые больные, самые скрытые, самые забытые места. Собственная магия упрямо подталкивала, взывала и кричала. Ты принадлежишь лишь себе. Не вынуждай его думать об обратном. Упрямая, где-то сильная, где-то слабая, но своя. И Гарри настолько… Настолько сильно желал, чтобы та не оставляла его в моменты, когда на шее знакомыми ледяными ощущениями сжималась невидимая рука, что Что ничего, черт возьми, не делал. Молчаливое и принудительное согласие — но согласие чего? - не считалось за я сделал что-то. Я пытался сделать что-то, теперь помогите и вы мне. Но взывать о помощи было-то не к кому. И понимание всего этого приносило такое же молчаливое, Глубокое Принятие. Принятие того, что у тебя есть лишь ты сам. И ты сам в состоянии все изменить. Гарри, даже не видя, прекрасно ощущал, как часто Риддл, почти не моргая, подолгу смотрел на него, словно старался что-то выяснить без применения фальшиво-сладких разговоров, которые тот давным-давно привык применять. И Поттеру было очевидно, что после того неясного для него разговора с продавцом в Марволо что-то изменилось. Будто будущий Темный Лорд понял что-то такое, что выбило его из колеи. Что-то такое, чего он никак не хотел. Но Гарри хорошо помнил этот разговор и ничего странного в нем ему не казалось. Пусть даже недавно открытые ощущения собственной магии это опровергало. Порезы на теле, о которых он старался забыть, медленно, но уверенно заживали. Однако синее кольцо из отпечатков рук упрямо — больно — напоминало себе при любом глотании. Гарри пытался вспомнить свой довольно скудный запас заклинаний, относящихся к колдомедицине, и с раздражением понимал, что ничего применить не мог. Очень не хватало Гермионы, очень не хватало друзей, очень не хватало дома. Самое странное, самое сбивающее с толку, было то, что метка на груди, полученная во время испытания в озере Русалок, исчезала. Гарри не знал, начинать ли ему вздыхать с облегчением или беспокоиться. Забыть до определенного времени было проще.***
***
Две недели тянулись тягуче долго, лениво. Не было никаких разговоров, тишина наконец приносила хоть какое-то спокойствие и он старался наслаждаться этим — когда слизеринец пытался завести какой-то разговор, то он попросту его игнорировал, что, очевидно, или как надеялся мальчик-который-выжил, не нравилось будущему Волдеморту. Но Гарри до сих пор так и не узнал, какая на самом деле здесь была дата — даже если он видел в руках Марволо газету, тот совершенно не обращал внимание на то, как Поттер сверлил подолгу взглядом сначала «Ежедневный Пророк», а затем и самого спокойно читающего эту самую газету Риддла. Гарри точно был уверен, что слизеринец прекрасно видел, насколько герою хотелось знать хоть что-то, и потому тут же под корень обрывал это желание простым движением палочки. «Ежедневный Пророк» превращался в пепел моментально. Газету, приносящую каждым днем совой, он все время видел лишь в руках у Марволо. Как бы он не старался застать ее и забрать себе ранним утром, все равно этот монстр опережал его, не прилагая никаких усилий. Гарри совершенно не был уверен, в какую игру играет будущий Темный Лорд, ведя себя таким образом. О, Риддл уже понял, что мальчик-который-выжил ни за что не будет просить. Однако он еще не знал, что просить у убийцы родителей в стократ тяжелее. Просыпаясь от кошмаров на жалком подобии железной и скрипучей при каждом движении кровати, Гарри всегда произносил «Темпус», чтобы в очередной раз увидеть пять часов утра. После всего произошедшего Поттер не мог спать более пяти часов, и потому весь чертов день не знал, что он может делать, кроме как стараться любым способом избегать алый ледяной взгляд. Алый… Гриффиндорец от неожиданности едва не споткнулся на ровном месте, чудом удержав равновесие. Как он не обратил на это внимание раньше?! У человека просто не могло быть алых глаз, потому что однажды Гермиона где-то вычитала, что красные глаза в волшебном мире считаются последствием либо каких-то темных и запрещенных ритуалов, либо они могут быть в наличии только у опасных волшебных существ. Так как Марволо точно был человеком, то… Такого быть точно не должно. Как бы Риддл не хотел величия, силы и завоевания волшебной Британии — что отлично Гарри понял на кладбище, находясь под заклинанием Круциатуса, в то время как слова Волдеморта кое-как, но все же достигали его сознания — он ни за что бы не показывал всем желающим свой прямой билет в Азкабан. Почему же тогда?.. Решив в последний раз убедиться, что это точно не могло быть игрой воображения, Поттер сглотнул и на этот раз более или менее твердым шагом направился в сторону кухни, точно зная, что его цель находится именно там. По каким-то причинам — Поттер совершенно не был уверен, что то, о чем он думал, было правдой — слизеринец проводил большее время именно в том месте, хотя Гарри даже заметил, что Риддлу уж точно было противно здесь находиться. Едва переступив порог, Гарри постарался унять неприятную дрожь, когда холод прошиб его, однако когда он поднял голову, то Марволо уже как ни в чем не бывало сидел на неизвестно откуда взявшемся небольшом кресле, обратив все свое внимание на фолиант. У Гарри складывалось такое ощущение, что тот читает и день, и ночь, ведь неизвестные книги он всегда забирал с собой, в свою комнату. Очевидно, что гриффиндорец даже не успевал взглянуть на обложку, но точно знал, что у будущего Темного Лорда не может быть что-то безобидное наподобие «Хогвартс: История». Сейчас он так же не смог увидеть ни единого предложения. Однако в данный момент его заботило больше то, что Риддл будто специально в этот раз почему-то решил обделить его вниманием, словно рядом с ним совершенно никого не было. Перелистнув не спеша очередную страницу длинными бледными пальцами, Риддл спокойно продолжил чтение, в то время как гриффиндорец не переставал сверлить его взглядом. Будто бы они поменялись ролями — подумалось на миг. Правда, Марволо совершенно не испытывал беспокойства, будто давно привык к этому. Гарри сжал руку в кулак, остановившись настолько близко, насколько ему позволяли собственные чувства — он убийца, держись от него подальше — но и в этот раз это не принесло ничего, кроме его бесполезного гнева. На миг пришла ужасающая мысль, что слизеринец вполне может читать его мысли, а потому и ведет себя так, однако он тут же выбросил это из головы, решив, что пусть даже Поттер и слышал, что в волшебном мире это возможно, но в таком молодом возрасте Риддл не мог этим владеть. Подруга всегда была любознательной в плане знаний и, очевидно, Гарри помогло «Я узнала что-то интересное…». Здесь воспоминания приносили лишь боль и потому в очередной раз они ушли глубоко на дно. Несколько раз вздохнув и стараясь успокоиться, Гарри наконец решился. Ему совершенно не нравилось, что с ним играют в игру, правила которой известны лишь одной стороне. — Риддл. Собственный голос казался охрипшим, неприятным, слабым. Гарри сглотнул вязкую слюну, наконец ощутив пересохшее горло. Вновь сглотнул. Ощутил, как пальцы отчего-то задрожали. — Риддл. — проговорил он снова на этот раз нормальным голосом, однако в ответ было ничего. Тишина, В какой момент ты превратилась в ненужную? Ему не хотелось кричать, чтобы ему ответили. Ему не хотелось умолять, чтобы ему сказали. Был один способ, который мог принести действительно какой-то эффект. И он решился. — Том. Гарри не знал, как позволил произнести себе ненавистное имя. Он не представлял, что способствовало этому — желание того, чтобы на него вновь обратили внимание, когда сам же это и начал? Или же Простое и отчаянное непонимание Как себя вести? Когда рядом с героем нет того, кого надо спасать, Он становится самим собой. — Да, Гарри? — приторно-сладкий, опасный голос победителя разрывает тишину как по щелчку пальца. Улыбка, полная превосходства и все так, как я и хотел. Алый взгляд душит. Что-то знакомое-чужое невидимой рукой будто дотрагивается до адамова яблока и сжимает, сжимает, сжимает. И в этот момент Гарри понимает, что победитель — герой — не всегда может быть сыном ангела.***
***
Ощущая, как гриффиндорец, стоявший несколько минут в ступоре, поспешно покидает кухню, Том позволяет себе растянуть губы в усмешке и отложить фолиант в сторону. Игра игнорирования, начатая так безрассудно, начатая с таким игроком с другой стороны, несомненно, принесла свои плоды. Риддл не сомневался, что победит. Пусть и это была такая невинная, такая детская игра, он все равно с самого начала предвидел ходы, знал, как если что будет вести себя в любых ситуациях. Конечно же это было скучно. Конечно же он не собирался поддаться и начать столь ненужную для него игру, но было искушение. Было довольно занимательно глянуть, какие именно эмоции испытает Гарри и что именно он предпримет. Его имя не было неожиданностью. Видя, как Поттер часто избегает его, он пришел к выводу, что он точно так же ненавидит его, как и он сам. Несомненно, было довольно интересно узнать, почему тот не переносил лишь имя и вполне нормально произносил фамилию. Однако самым необычным, самым, Том готов был признать, сбивающим с толку, было знание парселтанга. Помимо не приносящей ничего попытки найти хоть что-то о этой отвратительной и ненужной связи, он прочел книгу о роде Поттере и точно так же совершенно ничего не нашел. У Поттеров не было в предках линии Слизерина. Был тихий гнев — он верил и знал, что является последним человеком, в чьих венах помимо маггловской грязи текла кровь самого Салазара. Было недолгое принятие. Был интерес. Но также Марволо не раз слышал, как Гарри ругается с помощью маггловских слов. И это означает, что-либо род Поттеров настолько сильно заинтересовался грязью, что за последние десятки лет перенял их привычки, либо Гарри долгое время пребывал в не волшебном мире, а может и вовсе жил там. У него было время, чтобы узнать. Марволо вновь открыл фолиант на нужной странице, когда случайно обратил внимание на кусок письма, видный из одной страницы. …знаешь, их кухня была совсем неплохой, но, несомненно, в моем доме подают еду намного лучше. Хотя я был бы не прочь узнать рецепт одного блюда… Говоря о другом: Том, я нашел в своей библиотеке книгу, которая должна тебя заинтересовать. Я понятия не имею, как там оказалась книга на парселтанге — отец сказал, что по всей стране их всего лишь несколько экземпляров и сейчас она просто без надобности лежит, так как линия Слизерина исчезла. После долгих уговоров разрешил ее взять, однако в Хогвартсе не разрешат ее иметь, только если нанести на нее определенные и сложные заклинания, я думаю, это вполне возможно будет сделать… Том, я думаю, все же лучше не рисковать. Я предлагаю где-нибудь встретиться… Когда Том прочитал это поначалу не заинтересовавшее письмо Абраксаса, он испытывал двоякие эмоции — с одной стороны ему не терпелось прочитать столь редкую книгу на парселтанге, но с другой он готов был бросить какое-нибудь проклятие на беспечного Малфоя — почту вполне могли перехватить ненужные лица и попытаться выяснить причину интереса к такому редкому фолианту. Риддл знал, что в случае чего он сможет отвести от себя подозрения, однако ему не хотелось проблем, которых легко можно избежать, только если подумать. Но от одной проблемы, живущей здесь, не просто избавиться. Риддлу не нравилось, когда что-то или кто-то мешало его планам. Ему вполне хватало Дамблдора. Но и в проблеме тоже можно найти пользу. И Марволо точно знал как.***