***
— Нужно быть осторожнее, Гарри. Прозвучавший голос с нотками порицания заставил шумно вдохнуть все тот же затхлый воздух, слегка дрожащими ладонями поправляя практически упавший плед. В последний момент удержав себя от внезапного желания накрыться им с головой, укутаться в это нагретое им тепло, исчезнуть отсюда к чертовой матери, Гарри лишь поднял голову, уже более осмысленным взглядом смотря вперед. Видя перед собой стоявшего близко Марволо, черную как бездна мантию, всегда чистую и на вид новую. Сжигающий до тла взгляд и ангельскую улыбку, полную привязанности и обеспокоенности. Видя произносящего едва слышимо заклинание Риддла, направляющего на него палочку Резко отшатнувшись и упершись спиной в диван, он загнанно задышал, с ненавистью следя за его действиями и ожидая самого худшего. Неужели этот ублюдок сейчас что-то сделает прямо перед глазами другого человека? Неужели Гарри сейчас умрет? — Ничего страшного, Том. Мальчик просто еще не пришел в себя, — понимающе произнес мужчина, забирая с тарелки что-то похожее на засахаренные фрукты, кладя дольку чего-то в рот. Голос доносился до него как сквозь воду, потому что перед глазами была лишь палочка, убившая его родителей, его возможную счастливую семью. Было оружие, несомненно красивое и мастерски сотворенное, причиненное вред в будущем настолько многим, что становилось страшно. Был внимательный прищур алых глаз, что заметили, как Поттер накинул на голову плед, сжал до побеления в костяшках его концы, глазами цвета Авады полыхая ненавистью, злостью и надеждой. Словно только что родившийся львенок, слабый и нуждающийся в помощи (нуждающийся в семье), увидев опасность, решил показать зубки, не решаясь напасть на свой страх. Хмыкнув, Риддл вопросительно выгнул бровь и элегантно сделал движение палочкой — осколки кружки, медленно поднявшись вверх, соединились воедино, и вот на стол с легким стуком с помощью магии была поставлена абсолютно новая белоснежная кружка. Внезапное ощущение сухости на ногах Гарри ощутил сразу, удивленно выпучив глаза на свои все те же порванные во многих местах штаны, что ранее, похоже, были облиты чаем, благо, что не горячим. Его удивление было настолько долгим, что он пришел в себя лишь через пару минут тупого разглядывания собственной одежды. Все еще не веря в увиденное, гриффиндорец ущипнул себя за руку, едва заметно подпрыгнув на месте после быстро прошедшей импульсом боли. Ну и чего ты так удивился? Герой получил помощь от своего главного врага и внезапно захотел истерически засмеяться вслух? Скажи, ты сошел с ума? — Ох, Том, до сих пор не могу поверить, что ты живешь в этом месте, — вдруг сказал, похоже, профессор Слагхорн, с легким отвращением оглядывая пространство. — С финансами сейчас совсем туго? Может, здесь потребуется моя помощь? Марволо присел на рядом стоящее кресло, едва заметно поморщившись на этих словах и тут же натянув на лицо доброжелательную улыбку. Располагая к себе и одним видом лучшего юноши со Слизерина заставляя в сердцах других проснуться невиданному желанию бесконечно слушать, помогать любыми способами и следовать по пятам. Как поданный к царю. Как раб к своему хозяину. Как… — Мне приятно знать, что вы, профессор, так заботитесь обо мне, — почтительно ответил тот, улыбаясь. — Однако, уверяю вас, уже не о чем беспокоиться — пусть и в последнее время у меня были некоторые проблемы, но сейчас все уже стабилизировалось. Вскоре мы переедем в другое место. Все-таки Гарри сейчас нужна помощь и, надеюсь, я смогу сделать хоть что-то. Сделать. Хоть. Что-то. Ты тоже сможешь? И да. Миллион раз да. Гарри сейчас нужна помощь. Гарри, черт подери, прямо сейчас нужен дом! Насквозь фальшивый, полный сострадания, и ненавистный голос несколько привел Гарри в себя, заставив проснуться прежнему желанию кинуть в того какое-нибудь проклятие, как можно сильнее причиняющее боль, наплевав на свидетеля. Да ты вновь в строю, герой! Что, надоело заниматься самобичеванием? Надоело сидеть, забившись как какая-то крыса в свою нору? Ничем не лучше Петтигрю. Ничем не лучше предателя своих друзей. Если слабак, так и прекращай делать вид, что сильный! — Прошу прощения… сэр? — хрипловато начал Гарри, поджав отчего-то сухие губы. Вздохнул. Даже пары глаз сразу же обратили на него внимание. Одни — настоящие, а другие насквозь мертвые, одновременно живые и полыхающие ледяные огнем Ада. — Можешь называть меня профессор Слагхорн, мальчик мой! — воодушевленно воскликнул чуть полноватый мужчина с проседью в аккуратно уложенных волосах, видя, что тот наконец пришел в себя, — Не было шанса представиться как следует: Гораций Слагхорн, лучший за последнее время преподаватель Зелий в Хогвартсе. Думаю, в следующем учебном году мы с тобой познакомимся лучше. Кстати, мне очень интересно послушать о тебе. Давай начнем с самого простого, ты не против? А то, видимо, Том забыл назвать мне твою фамилию. Ты у нас мистер?.. Но я же Гарри. Поток из слов врезался в ушные перепонки и Гарри удивленно моргнул. Холодная магия предупреждающе сжала горло, словно знала, что он собирается сказать. Но словно здесь ключевое слово, ведь Гарри собирался сказать совсем другое. Пошел ты к черту, Волдеморт. — Эванс. Гарри Эванс. Просто Гарри.***
Что же он наделал?.. Гораций Слагхорн ушел, а мистер Гарри Эванс, после закрывшейся двери, сразу же резко подорвался с места и забежал в комнату, совершенно забыв о присутствии своего врага. Упустил шанс! Назвал не ту фамилию! Даже не попытался рассказать, что не принадлежишь этому времени! Или все же решил действовать сам? Испугался? Гарри со злостью пнул подвернувшийся под ногу предмет, лицом упав в кровать и что-то прорычав. Скомканное подобие одеяла полетело на пол, а за ним последовала почти плоская подушка. Огонь магии бурлил в нем, грозился вылезти наружу и разрушить все окружающее. Не давал покоя. Приносил боль в области сердца. Шрам, долгое время не напоминающий о своем присутствии, почему-то вдруг заболел, отчего гриффиндорец зашипел под нос какие-то проклятия, шумно дыша носом, как бы действительно мог в любой момент сорваться. Идиот-идиот-идиот! Сидел и смотрел, как этот ублюдок врал в лицо и не краснел! Делал вид, что беспокоится о нем! Налил через некоторое время в ту многострадальную кружку горячий чай, с превосходством смотря на него сверху, пока Поттер удерживал себя, чтобы вновь не ударить этого подонка в лицо! Даже Дурсли не позволили бы себе это! — Ублюдок… — все еще бубня себе что-то под нос, он забрался на кровать с ногами, утыкаясь спиной в холодную стену. Перевел злой взгляд в одиноко висящую блеклую картину, потерявшую все краски, желая испепелить ту глазами. Лгал в лицо этому доброму человеку! Профессору из Хогвартса и, между прочим… Подождите. Профессор?! Хогвартс?! Директор Дамблдор?! Как же!.. С внезапным осознанием подорвавшись с места, Гарри не увидел препятствие перед собой, отчего и запнулся, с грохотом падая на пол, все-таки, судя по ощущениям и прострелившей боли, ломая нос. Стекло в очках треснуло, мешая что-либо разглядеть, но Гарри это было и не нужно, было абсолютно все равно. Перевернувшись на спину в позу звездочка, Гарри широко и счастливо улыбнулся, чувствуя привкус крови на губах и все еще сломанный нос. Громкий смех охватил пространство — бурлящая в комнате магия, незамеченная своим хозяином, следуя настроению последнего, теплым одеянием осела на плечах, окутывая все тело материнскими руками. — Теперь я знаю, что делать, — самому себе прошептал он. Профессор Альбус Дамблдор сейчас преподает в Хогвартсе. И Гарри Эванс обязательно его увидит.***
Гарри просыпался много от чего. В далеком детстве его причиной пробуждения был крик маленького Дадли, уже успевшего проголодаться спустя три часа после кормления теплым и подогретым молоком. Весь дом поднимался на уши в четыре часа утра, в том числе и крошечный мальчик-без-имени, подслеповато щурящийся в кромешной темноте и комкающий тонкими детскими пальчиками такое же тонкое одеяло — взятое из пыльного шкафа на самом дне. Свет от слегка открытой двери и тихое завывание гуляющего по комнате ветра всегда означали, что мальчик-без-имени больше сегодня не уснет. Потому что Дадличек не затыкал свой рот даже при обеденном сне, а Петунья была слишком громка со всей этой беготней — щеркала и щеркала своими тапками с пумпоном, громыхала и громыхала посудой, торопясь накормить своего сыночка, итак уже имевшего лишний вес. Однажды он даже осмелился выйти посмотреть (все мы маленькие были глупыми) на столь непонятное для мальчика-без-имени проявление материнской любви, но почти сразу же наткнулся на дядю Вернона — молока он не видел два дня. Поздним детством его пробуждением был противный голос Петуньи, стук по итак хиленькой дверце шкафа, а затем громкий топот кузена, своим весом вызывающий падение пауков сверху. Пыль от столь радужного «доброго утра» еще долго не исчезала из волос и оседала на огромной одежде, отчего Петунья постоянно с отвращением искривляла лицо, дядя Вернон недовольно поджимал губы и причитал, шумя утренней газетой, что-то об «отвратительных и грязных уродах». А Дадли… А что Дадли? Тычки под ребра и подзатыльники в такие дни были больнее. Пока его кузен не подрос еще больше, конечно. Тогда быть грушей для битья стало привычным делом. Хогвартс для него казался сказкой, невообразимо прекрасной и счастливой — сонный бубнеж соседа, недовольное и заспанное лицо друга, вялые движения и толкучка всех в сторону ванны. Пусть и Гарри просыпался раньше их всех благодаря внутренним часам (тут нужно отдать должное Дурслям за подъем в пять утра, что ли), но пробуждение для него все же означало именно это. Именно дом. А сейчас было что-то просто ломающее все его мировоззрение. — Поднимайся, а то пожалеешь, — чей-то подозрительно знакомый голос прозвучал прямо над ухом, отчего Гарри сначала резко распахнул глаза, совсем не понимая, что происходит, а затем от неожиданного осознания попытался двинуться куда-то в сторону, в итоге из-за своей иногда проявляющейся неуклюжести врезался в стоявшего над ним Риддла со злым выражением лица. Упал. На пол и слава богу, что один. Выгнув свою спину под каким-то невероятным углом и оставив ноги на кровати. Уж очень молодой Волдеморт умеет вовремя отодвигаться в бок. Хотя с какой стороны посмотреть — кое-как вчера вправленный нос заболел с новой силой. — Это с такого грациозного падения у гриффиндорцев всегда начинается утро? — усмехнулся издевательски Риддл, сверху вниз смотря на него с легким интересом. Всегда чистый и ухоженный, несмотря на время. Ненавистный всем сердцем. — Пошел ты! — прохрипел в ответ он, пытаясь подняться, но потерпел неудачу, так как спину резко прострелило болью. Ползаешь у ног своего врага и убийцы? Как жалко, герой. — И, как я слышу, с оскорблений тоже. Всегда знал, что твой факультет сборище неотесанных и тупых грубиянов, а ты убедил меня в этом еще больше, — наклонившись вниз и не отрывая кровавых глаз от собирающегося начать отвечать с ненавистью Поттера, тот протянул ладонь. Застыл в каком-то ожидании. Сбежал от проблем и скрылся в этой чертовой комнате? Как же жалко. Гарри смотрел на руку тупо несколько секунд, разглядывая бледную кожу и видневшиеся под ней дорожки вен. Нахмурился. Протяжный выдох заставил его поднять голову, готовясь увидеть неизвестно что, однако появившаяся на лице какая-то тряпка закрыла полностью все обозрение. — Одевайся. Я не желаю ходить рядом с оборванцем с улицы. С шоком рассматривая довольно новые на вид штаны, кофту и большеватую по размеру мантию, Гарри наконец встал, или точнее, соскочил с пола, заметив, что Марволо собирается уйти. — Какого черта, Риддл?! Тот остановился сразу же с выпрямленной спиной, не поворачиваясь и отвечая с проявляющейся в голосе усмешкой: — Мы переезжаем, если ты не забыл, Гарри Эванс. Надеешься на кого-то другого, а не на себя? Дамблдор поможет, даже если не имеет понятия о твоем существовании? Как Же Больно.***