Школа искусств "1703"

      Кирилл относился к тем людям, которые впадали в сильные депрессии. Порой, они были настолько сильные, что он изолировал себя от всего мира, запирался в комнате, громко слушал музыку и почти не ел. В такие моменты ему вообще ничего не хотелось, он просто сидел на месте и смотрел в одну точку. Так случилось и сейчас. — Кирилл! — позвал из прихожей старший брат. — Я в комнате, — тихо отозвался парень. — Что-то забыл? — Да, дай свое свидетельство о рождении, пожалуйста. А то пошел в мэрию, а не взял. Пришлось бы обратно возвращаться.       Встав с кровати, Кирилл подошел к большому серванту из темного дерева времен, наверное, их с Максимом прапрабабушки, и начал поиски сумки с документами, которая потерялась среди пыльных полок. Облазив все полки, он почесал затылок и заглянул под сервант, и все-таки нашел там потрепанную сумку «Gucci» и пошел отдавать ее брату. — Спасибо, — сказал Максим, взяв сумку и скрывшись в подъезде.       Вообще, иногда хотелось просто Максиму череп разбить об какой-нибудь угол, но на данный момент он единственный, кто может взять под свою опеку Кирилла и воспитывать его. Так подумать, они сразу договорились, что не будут лезть в жизнь друг друга, Максим просто должен контролировать Кирилла, чтобы тот не натворил хуйни, иначе не поздоровится обоим.       Жизнь часто преподносит сюрпризы, и порой не самые приятные, из-за которых вообще перестает хотеться жить. Кажется, что жизнь сломана, хочется вскрыться, прыгнуть с крыши, застрелиться, хоть что-нибудь сделать, чтобы больше не видеть перед глазами лица близких людей полностью в засохшей крови и с пустыми глазами.       От размышления стиля «залипать в стеночку» отвлек звонок в дверь. Встав с кровати, Кирилл подошел к двери и, взглянув в глазок, увидел блондинистые волосы одного из лучших друзей, Вани Евстигнеева, наглого экстраверта. Ваня один из тех людей, которого не приняли сверстники, поэтому он дружит с ребятами помладше, такими, как Кирилл, например. — Привет, Кирилл! Как ты? — улыбнувшись, спросил Ваня. — Привет, так себе, — впустив друга в квартиру сказал Кирилл.       Они прошли на кухню, которая была отделана в светлых и приятных тонах, что Ване, как фотографу, всегда нравилось. Они с Кириллом еще семь с половиной лет назад познакомились в школе, когда обоих записали на керамику, как обязательный предмет. С тех пор они постоянно ходили вместе, а через год познакомились с Фади и Глебом, и дружат по сей день. — Хватит сидеть хандрить, пошли со мной до аэропорта, — предложил Ваня, подумав, что надо поскорее вытащить Кирилла из дома, а то совсем засидится. — А, сегодня же Дарио приезжает, точно… Ну ладно, ради такого дела я выйду на улицу. Как никак, он хороший человек… — неуверенно протянул блондин и направился в комнату. — Подожди на кухне, я оденусь схожу.       Отчего-то Кирилл был жутко стеснительный, боялся даже запястья первое время показывать, весь из себя неприступный и скрытный. Ваня часто задавался этим вопросом, даже когда у них с Фади была практика по фотографии, он как-то зашел во время того, как Фади переодевался, и долго еще краснел и стеснялся говорить с ними. Он вообще часто смущался от непристойных шуток, и когда впервые увидел Дарио, брата Вани, сначала подумал, что это сутенер и пробежал метров триста, за которые наверняка бы поставили пятерку по физкультуре.       Но потом все-таки мягкий вкрадчивый голос с акцентом дал понять, что человек это хороший и адекватный, пусть и ебнутый чуть-чуть. — Пошли, я готов, — вышел из комнаты Кирилл уже одетый.       Выйдя из дома, парни разговорились, как обычно, на левые темы. Вспомнили, как в выезде на ролевую игру спали на последнем костре вразнобой: Кирилл спал на Фади, спавшем на Ване, который спал на Глебе, сидящим и играющим на гитаре. Зайдя в автобус, они развили тему о том, как на уроке МХК кто-то выбил окно учебником, как тут зазвонил телефон Вани.       Нарыв в кармане черный сенсорный телефон со стершейся фирмой, он посмотрел на дисплей, где высветилось белым цветом «Мамай», затем принял вызов. — Привет, мелкий, в аэропорт едешь? — раздалось из трубки. — Привет, да. А что? — размяв шею спросил Кирилл, засматриваясь в окно. — Встретимся там, я тоже туда, — послышалась усмешка. — Я вообще спросить хотел насчет того… Дашь пару тысяч в долг? — Ничего себе… Где я столько денег возьму? У меня даже на доширак не хватает, — искренне удивился парень. — Блин, я просто не знаю, где денег взять… Они вроде есть, а вроде бы их нет, — вздохнул Илья. — Жизненная ситуация… А ты-то зачем в аэропорт, кстати? — перевел тему Кирилл. — Друга встретить, он тоже из Лондона приезжает, как и твой брат. Заодно с ним познакомлюсь.       Наконец оказавшись у аэропорта, Ваня и Кирилл сразу же наткнулись на Мамая, парня на пару лет постарше, с только начинающей расти бородкой и с серьгой в ухе. Его глаза уже были разных цветов, потому что метка соулмейта у него появилась в этом году, а значит, что его соулмейту около 16 лет.       Единственное, что знал Ваня о соулмейтах, это то, что когда старшему соулмейту исполняется 16, глаза обоих приобретают свои цвета, а когда младшему исполняется 16 — один глаз у каждого меняет цвет на цвет глаз соулмейта, а когда они смотрят на друг друга с проявленными метками, то цвета глаз меняются местами, и так остается до первой половой связи, а потом они становятся своих цветов.       Сначала Евстигнеев думал, что это пиздец как сложно, а потом вроде понял. На практике не применял, но он точно знал, что его соулмейт родился тридцать первого января, и сейчас ему двадцать один год. А это значит, что он ничего не понимает. Где искать, среди кого искать — непонятно. Потому что Ваня еще не встречал ни одного двадцати однолетнего человека, родившегося тридцать первого января, у которого не было бы метки.