Вкус ночи

Джонатан шел по длинному извилистому коридору, которому, казалось, никогда не будет конца. Это было весьма странно, так как путь от гостиной, где они обычно ужинали, вернее сказать, он ужинал, а граф плотоядно наблюдал за ним, занимал у него втрое меньше времени. Было очевидно, что сам замок не желал, чтобы его хозяин был обнаружен. Так как гость имел весьма дурные намерения. Все вокруг него дышало какой-то древней затаенной злобой и враждебностью, что была родом не из этого века и даже не из двух предыдущих. Харкеру было страшно, но он уверенно шел вперед. Лучше так, чем умирать каждую ночь, а утром... Утром он все труднее возрождался, после очередного кошмара, которого он, к своему стыду и ужасу, желал все с большей страстью. Терзаемый в своих снах, он преданно ждал своего мучителя. И ничего не мог с этим поделать. Презрение к самому себе приходило лишь с первыми лучами солнца, как и четкое осознание того, что процесс становится необратимым. И если сбежать не удается - он должен умереть. "Ваша решимость достойна уважения, друг мой..." Джонатан вздрогнул всем телом и резко привалился плечом к ледяной каменной стене. Удушливое красное марево окутало его со всех сторон. "А знаете, сколько здесь было таких?" - насмешливое шипение вдруг разразилось в его голове раскатом грома. "Смиритесь же со своей участью!" - повелительно прокричали Харкеру в самое сердце. Он понятия не имел, как это было возможно, но это было так, черт возьми. В самое сердце! Джонатан почувствовал, как с его лба градом покатился пот. Конечности стали ватными, как после долгой изматывающей болезни, когда только что поднялся с кровати и будто бы снова учишься ходить, привыкая к твердой земле под ногами. Факел выпал из ослабевших рук, и спустя несколько мгновений погас. Вокруг потемнело, словно давно уже была глубокая ночь. Во всяком случае, Джонатану так показалось. Но что бы там ни было, а сдаваться он не собирался. Не имел права... Опираясь липкими ладонями о стену, он продолжил свой путь дальше. Огонь. Ему срочно нужно было найти новый факел... свечу, хоть что-нибудь. Харкер буквально дополз до одного из узких окон, что своей вытянутой острой формой скорее напоминало бойницу. Он с жадностью глотнул свежего воздуха. Ему стало немного легче. Луч солнечного света робко коснулся его бледной щеки, словно пытаясь подбодрить впадающего в отчаяние. Придать ему решимости. Он еще успевал... пока что успевал. Собрав наконец все свои силы, Харкер двинулся дальше. К его удивлению, все вокруг снова приняло привычные формы, а багровое марево рассеялось. Больше не было никаких посторонних звуков, кроме задувающего за окном ветра, да скрипа половиц под его собственными ногами. Возможно, это была просто очередная иллюзия, в которую отчаянно хотелось поверить. Иллюзия обычности происходящего. Как же давно он не чувствовал ее в своей жизни. Бесконечный коридор, казалось, наконец принял свои настоящие размеры, перестав изображать из себя лабиринт Минотавра. Харкер облегченно вздохнул, обнаружив двери по обеим сторонам от себя. Он уже было взялся за ручку той, что располагалась ближе всего. Как вдруг, что-то заставило его замереть на месте. Странные... очень странные звуки, доносились из комнаты, что располагалась как-раз таки дальше всех от него. Он прислушался внимательнее. Не то женский стон, не то детский плач. Харкер даже готов был поклясться, что оба эти звука переплетаются, сливаясь в единое целое. Он словно под гипнозом направился к странно манящей его двери. Его здравый смысл надрывался, крича ему о том, что этого делать не стоит. Но для Джонатана этот крик был не громче назойливого жужжания прилетевшего в ночи насекомого. Он осторожно приоткрыл дверь... Из полумрака комнаты на него тут же пахнуло сыростью, ветхостью и уже ставшим давно привычным запахом тлена. Харкер поморщился. Должно быть, именно так пахло в склепе, где он ни разу не был, но мог отчетливо себе представить. Войдя наконец в это затхлое помещение, Джонатан начал осматриваться. Звуки, что так привлекли его снаружи теперь утихли. Без них в этой комнате не было ничего необычного. Обставленная со старомодной роскошью, просторная и неуютная настолько, что ее хотелось быстрее покинуть. Убедившись окончательно, что ни хозяина замка, ни хотя бы огарка свечи он здесь точно не обнаружит, молодой человек поспешно направился к выходу. - Почему ты уходишь? - вдруг раздалось за его спиной. - Не надо так быстро покидать меня... Харкер почувствовал, как по его венам забурлила кровь, словно стремясь пролиться наружу до самой последней капли. Страх мгновенно смешался с вожделением. Этот голос... Конечно, он не мог принадлежать обычному человеку. Не живой, не мертвый... стонущий, плачущий. Похотливо женский и невинно детский. Харкер почувствовал, как его начало мутить от этого омерзительного, невообразимо пошлого сочетания. И еще от того, что именно оно привлекло его настолько, что заставило войти сюда. - Повернись... не бойся меня, - с ласковой насмешкой произнесла незнакомка. Джонатан попытался сделать хотя бы один шаг к спасительной двери, но не смог. Сила находящегося за его спиной существа была слишком велика и отчетливо напоминала ему силу самого гостеприимного хозяина. Ей нельзя было противостоять. Она парализовала волю, отнимала силу, поглощала разум, заволакивая его тоскливым равнодушием, что потом вдруг сменялось адским желанием. И было уже наплевать. Юноша уверенно обернулся на этот зов, понимая, что уже не хочет бежать. Все, чего он сейчас хотел - это увидеть обладательницу сводящего с ума голоса. И она не обманула его ожиданий. Стоящая позади него женщина была красива преувеличенной красотой. В ней не ощущалось никакой живой человеческой сути, хотя она, вроде бы, и состояла из плоти и крови. Все в ней было чересчур. Волна пышных рыжих волос, что стекала до самого пояса огненной рекой, была неправдоподобно яркой. Белая алебастровая кожа была слишком белой. Зеленые глаза скорее казались двумя изумрудами, не таившими в себе даже искорки живого тепла. Великолепная фигура могла принадлежать лишь женщине, только что сошедшей с полотен Тициана. Полупрозрачная ткань цвета чайной розы мягко облегала слишком идеальные формы. Харкер смотрел на нее и не находил в себе силы оторваться. Он понимал, насколько поддельной была эта мишура, но от этого она не становилась менее привлекательной. Словно фантазия, ставшая вдруг реальностью. Прекрасный сон наяву. Незнакомка пленительно улыбнулась ему белыми зубами, слишком выступающими по бокам. Казалось, она была довольна тем, какое впечатление произвела. - Подойди ко мне, - томно выдохнула она, жадно протягивая к нему молочно-белые точеные руки, сплошь унизанные кольцами и браслетами. - Ну же... - снова простонала она. Казалось, что сама она не могла сдвинуться с места, словно была вкопана в землю. Она просто покачивалась из стороны в сторону, как высокий стройный клен на ветру. Джонатан почувствовал, как ноги сами понесли его к ней. Похоже, что остатки его самосознания уже не решали ровным счетом ничего. Он снова оказывался рабом навязанных ему желаний. Или своих собственных? Приятнее все же было думать, что нет. Он не успел еще достаточно приблизиться, как бледные руки с нечеловеческой силой сжали его предплечья и потянули к себе. Ему показалось, что они стали слишком длинными, как и проступающие на тонких пальцах острые ногти. Они мгновенно избавили его сперва от пиджака, а затем и от жилета, настойчиво скользя по поверхности льняной рубашки, будто бы стремясь растянуть некое удовольствие. Харкер казался себе мухой, беспомощно барахтающейся в липкой паутине. В ожидании, когда паук все же наиграется и перейдет к своему главному меню. Два равных по силе желания боролись в нем, разрывая его голову и его тело на части. Желание полностью отдаться и желание бороться. Его разум выбирал второе, а тело первое. Харкер всегда презирал слабохарактерность, порочность и неукротимую жажду наслаждений. Сейчас же он смело отмечал в себе все три вышеизложенных греха. Но уверенно продолжал тонуть в них, ссылаясь на собственную обреченность. Возможно, им удавалось манипулировать лишь потому, что он сам это позволял. Совершенно точно определив беззащитное место, вампир мгновенно вонзал туда свои зубы. Хищник и его добыча. Это было так просто. И одновременно сложно. Когда же это он успел превратиться в убогую, послушную жертву нетопырей? Неужели Дракула был прав, говоря о том, что ему нет нужды внушать ему что-то? Он и сам являлся хранилищем всех земных пороков. Просто пока не знал об этом. Но раз уж так, это ли не повод побороться за свою душу столько, сколько придется? Джонатан почувствовал, как с него медленно поползла пелена морока, в котором держала его вампирша. Словно он внезапно упал в ледяную прорубь с великой попойки, начиная моментально трезветь. Он вырвался из стальных объятий кровососа с силой, которую уже не ожидал в себе. А тот в свою очередь мгновенно перестал маскироваться под прекраснейшую из женщин. Точеное фарфоровое личико вытянулось, начиная напоминать шакалью морду, нежно-розовые губы потемнели и осклабились, став совершенно типичной звериной пастью. Густые волны волос мгновенно поредели, превратившись в грязно-рыжие сосульки, совсем не прикрывающие острые торчащие уши. Только что стройное тело практически утеряло человеческие очертания, став похожим на... Джонатан не знал, на что это было похоже. Летучая мышь, сверчок, ночной мотыль. Ему казалось, что все это имело место быть. Он стремглав бросился бежать, снова осеняя себя крестным знамением. Нечисть зло зашипела, словно ее ошпарили кипятком, и рванулась за ним. Когтистые уже не руки яростно вцепились в его плечи, раздирая в клочья и рубашку и... кожу. Харкер почувствовал теплые струйки крови, стекающие вниз по его спине. Но вырваться он сумел, так как вампирша все еще была прикована к своему месту и могла дотянуться до него лишь руками. Почему так было, он не знал, да и знать не хотел. Понимая только, что ему несказанно повезло. И вот, когда спасение было уже так близко, он почувствовал, что оседает на землю, словно внезапно подкошенный под самые колени. - Surori! - утробно прокричала вампирша на незнакомом ему языке. Ее голос буквально сбил Джонатана с ног, заставив схватиться за голову. У него было полное ощущение, что он частично лишился слуха, как многие после военной контузии. В обоих ушах натянулось по металлической струне, готовой лопнуть в любой момент... Он навзничь лежал на белом от пыли, когда-то темно-зеленом персидском ковре, мутным взором следуя за замысловатой росписью высоких потолков. Две пары женских рук прижимали его к полу, не давая пошевелиться. Две пары ледяных губ жадно приникли к его шее. Один укус отделял его короткое человеческое время от... - Прочь! Потаскухи! Харкер не мог даже вздрогнуть. Подняться навстречу спасительному и в глубине души ожидаемому голосу. Властному, дикому и в тоже время абсолютно холодному и равнодушному... - Он мой!