Вкус ночи

Джонатан тяжело разлепил веки. Глаза мгновенно заслезились от обычного, даже немного пасмурного полуденного света, сейчас показавшегося ослепительным. Голова адски гудела, но по счастью в ней не было ни единой мысли, из тех, что в последнее время причиняли ему столько страданий. Он медленно, с неохотою поднял свинцовую правую руку и накрыл все еще никак не привыкающие к свету глаза. Снова оказавшись в темноте, Харкер вздохнул с облегчением. Но сколько же времени прошло? Сколько он провел в той самой... иной темноте? "В ближайшее время вам не понадобится..." Что не понадобится? Ваша кровь?.. Ваша душа? Джонатан нахмурил лоб, пытаясь вспомнить последние слова хозяина замка. - Ну-ну, не сгущайте краски. Хотя, признаться, меня умиляет эта ваша способность, - высокий темноволосый мужчина с пугающе знакомым голосом повернулся к нему, казалось, неохотно оторвавшись от созерцания туманного пейзажа за узким стрельчатым окном. Харкер едва не подпрыгнул на кровати, прямо до самого потолка. Хотя... судя по тому, как сейчас улыбался "незнакомец", все же подпрыгнул. Это было невозможно. Нет. - В каком смысле? - машинально поинтересовался Джонатан, не в силах оторвать от гостя воспаленного взгляда. Стало быть, он привык сгущать краски. Боже, да он еще даже не начинал! - Что касаемо души, - пояснил тот, продолжая улыбаться красиво очерченным хищноватым ртом. - Если кровью можно поделиться, то душу приходится отдавать целиком. Он сотворил для нас столько несправедливых ограничений. Вы не находите? - мужчина с напускной удрученностью воздел к небу очи. Сейчас он снова стоял, гордо выпрямившись перед лицом дневного света, но все равно не смел произносить имя Создателя. Джонатан даже усмехнулся этой мысли, но тут же утонул в безрадостном и со всех сторон обволакивающем взгляде пронзительных черных глаз. Таких черных, что самая непроходимая мгла устыдившись, отступила бы перед ними. Молодой человек потупился, боясь прочесть в них осуждение. Но они смотрели на него лишь с бесконечной усталостью, той самой, которую могли породить лишь долгие и мучительные века жизни на земле. Такой было не встретить в глазах обычного человека. И Харкер все смотрел и смотрел в ответ, ощущая, как все его сознание заполняется каким-то странным чувством. Он не мог обозначить его, дать этому чувству имя и логическое объяснение, но оно было, и от него заходилось сердце... Страх, восторг, неприязнь и... безумное желание - все это вместе, но в то же время ничего из этого. Джонатан увязал в этом чувстве, словно в болотной трясине... Предсмертный ужас. Но он готов был утонуть. Кто пожалеет о нем, если он и сам не спешил жалеть о себе. Борьба с самим собой прекратилась? В какой-то момент он понял это совершенно отчетливо, но все же не переставал спрашивать себя - почему? Неужели этот псевдочеловеческий образ окончательно сломил его сопротивление. Харкер сухо сглотнул, невольно пройдясь взглядом по статной фигуре Влада Дракулы. Да, теперь его внешность определенно заслуживала того, чтобы зваться своим полным именем. Вне всякого сомнения, перед ним стоял невероятно красивый мужчина, полный энергии, самой жизни. По виду еще не достигший сорока лет, а значит, находящийся в самом рассвете своих сил. Но... он был призраком, и в этом Джонатан точно так же не сомневался ни секунды. Самым настоящим призраком из плоти и крови. Чьей-то крови. Знать бы чьей... Харкер знал. Все вокруг было ложью. Он сам был ложью. Манящая привлекательность стригоя, и ничего больше. Не дать себя обмануть!.. Поздно. Он уже был обманут, потому что сам этого хотел. И все же, Джонатан не мог не отметить, что в новом облике графа не было той омерзительной фальши, того самого картинного "слишком". В отличии от его подружек. От такого сравнения молодого человека ощутимо передернуло. В отличии от них Дракула действительно выглядел, как человек, а не как ожившая безумная галлюцинация, что частенько посещает лондонские опиумные курильни. - Я ожидал, что мое преображение произведет определенное впечатление... - не скрывая усмешки проговорил граф, все это время не сводивший с него пристального взгляда. - Но эффект превзошел мои ожидания, - он вальяжно опустился в кресло, стоявшее в противоположном конце комнаты. Свет от окна попадал туда меньше всего. Своеобразная тень в помещении. Он слишком привык быть в тени. - Я не любил светила и при жизни, - без особой необходимости, но все же пояснил хозяин замка, поймав на себе любопытный взгляд Джонатана. - На моих землях всегда была тень и благодатная прохлада, - Дракула вздохнул полной грудью, вернее, изобразил вздох, словно пытаясь вспомнить, как это. Дышать... Вспомнить свежий, перенасыщенный кислородом и свободой воздух родных Карпат. - Это все потому, что над ними не сияло пламенное солнце Аллаха, - вдруг со злобной насмешкой добавил он, раскатисто расхохотавшись, снова на мгновение став тем самым стариком. Живым мертвецом, который пару месяцев назад захлопнул за незадачливым поверенным двери своего склепа. - Так говорил нам с братом султан Мехмед-Хан. Тогда еще шехзаде Мехмед. - Я слышал... читал, что вы сумели сблизиться с ним, - вдруг неожиданно для самого себя произнес Харкер. Было невероятно странно слушать все это от мужчины, одетого в элегантный современный костюм, более того, сшитый исключительно по последней парижской моде. Откровения длинною в пять веков. Черт возьми! Когда-нибудь он напишет об этом. - Сумел сблизиться? - Дракула в удивленной насмешке приподнял соболиную бровь. - Что нынешние молодые люди подразумевают под этим? - он в притворной задумчивости откинулся назад. Густые черные волосы мягкой волной упали ему на плечи. Слишком длинные для современной моды. Пожалуй, это было единственным, что выдавало в нем человека, принадлежащего иному веку. - Дружбу, полагаю, - немного поразмыслив, ответил Джонатан, но его голосу не хватило желаемой уверенности. Раньше он произнес бы это ясно и не сомневаясь, под аплодисменты собственных убеждений. Но теперь все обстояло иначе. Пугающе иначе. Дружба с господарем Валахии... согласен ли он был на нее? Да и вообще, о том ли его спрашивали? - Что ж, можно и так сказать, - Дракула постучал все такими же острыми ногтями по полированной ручке кресла. - Мы дружили, - он одарил Харкера снисходительной улыбкой. - Ровно на столько, на сколько могли бы быть дружны плененный и его господин. - Вы уточняете для меня? - с какой-то странной и непонятной обидой поинтересовался Джонатан. - Я уточняю в принципе, молодой человек, - с ласковой иронией пояснил вампир. - Как вы себя чувствуете? - он поднялся с кресла и медленно приблизился. Совершенно, как обычный человек. Никаких внезапных исчезновений и мгновенных перемещений по воздуху. Джонатан криво усмехнулся. Приятная иллюзия человеческого общества. Теперь хозяин был настроен раскинуть другую партию. - Не знаю, - просто ответил он. И это была чистейшей воды правда. Он действительно не знал. Прекрасно и отвратительно чередовались в нем так быстро, что он не успевал сконцентрироваться хотя бы на одном из этих состояний. - Хотите есть? - заботливо осведомился граф, кладя все такую же ледяную ладонь на его лоб, чуть покрытый испариной. - А вы? - постарался пошутить давний гость, чувствуя неимоверное давление этой самой ладони. Приятное и неприятное одновременно. К ней хотелось прикоснуться... затем чтобы сбросить ее. - Вся моя жизнь - это борьба с голодом, друг мой, - Дракула хищно ухмыльнулся, и в его голосе послышалась привычная угроза. - Ну же, задайте мне свой главный вопрос, - вдруг прошептал он, наклонившись к самому уху Джонатана. - Как вам удалось? - мгновенно выпалил тот, словно повинуясь приказу... словно пытаясь разглядеть свет маяка в темном бушующем океане. И он был близок. Свет был близок, Джонатан чувствовал это всем сердцем. Удушливый запах тлена снова разнесся по всей комнате. Тот самый, которого он почему-то сразу не почувствовал, когда граф нагнулся к нему. Человеческий облик молодого мужчины обманул несчастного лондонского клерка, но, как видно, не смог обмануть законы жизни и смерти. Нежить продолжала оставаться нежитью. И ничего нельзя было изменить. - Вы уже проверяли свою шею?.. Вы ведь делали это каждую ночь, черт бы вас побрал! - граф схватил его с той самой нечеловеческой силой, к которой Харкер уже давно привык, и крепко прижал к себе. Джонатан снова почувствовал, как угрожающе захрустели его ребра. В который раз... в который раз. - Вы не пили моей крови, - вдруг совершенно четко и уверенно произнес он. - Вы не можете... - он практически смеялся. В другое время он решил бы, что рассудок окончательно покинул его... но не теперь, нет. Осознание пришло так внезапно, и оказалось столь простым и понятным, что он мог лишь смеяться. Сквозь слезы, но смеяться. Все позади... или впереди, все теперь было не важно. В комнате потемнело, словно сотни ртов разом задули сотню свечей. Но он больше не боялся. - Я должен сам предложить вам свою кровь. Вы ждете этого... и боитесь, что я предложу, - он откинул голову назад, чувствуя, как ледяные губы едва сдерживаются, чтобы не коснуться его тонкой кожи.