***
Они едут к родителям Киришимы на выходные, и Бакуго тихо ненавидит субботние вечера и давку в метро. Киришима ведет его по Сибуе какими-то окольными путями: с Мусутафу они, наверное, час толклись в электричке, а потом в Токио чуть не проспали нужную остановку, но в итоге сошли с автобуса хер знает где, — Бакуго сглатывает вязкие слюни и инстинктивно жмется к нему, когда они шагают за порог огроменного на вид дома. — Мам! — Киришима орет по-фирменному громко, радостно, залпом, и тут же из кухни выбегает запыхавшаяся женщина. На ней фартук, и черные волосы ее тоже собраны в низкий хвост, и она крепко обнимает Киришиму, — у нее точно такая же слепящая улыбка и яблочный аромат. — Здрасьте, — бурчит Бакуго, ни на что особенно не глядя, — разворачивает свои припылившиеся лоферы носками к двери и как бы не смущается. — Это Бакуго. Мой одноклассник, — ровно, без запинки чеканит Киришима, отлепляя от себя мать. Бакуго вздрагивает, — одноклассник? То есть, да, но… Блять. В смысле? Слово пульсирует в висках и недоумением стоит у него перед глазами, — он делает вид, что рассматривает обои в прихожей и принюхивается к, что это, индийское карри? заебись, — он делает вид, что его не задело. Все не так. Бакуго же молча кивает и беспомощно зыркает на Киришиму. Одноклассник. — Да, мы наслышаны, — его мама, видимо, умеет излучать солнечный свет одним взглядом, — Рада познакомиться, Кацуки. Киришима что-то там пиздит про спортфестиваль на первом курсе, и Бакуго пялится на него, — ему нестерпимо жарко в его футболке, с его парфюмом на запястье, с ним на уме, — одноклассник. Ебанарот.***
— Клевый, да? Корниш-рекс, — как ни в чем не бывало спрашивает Киришима, развалившись на диване в гостиной. Бакуго похуй, и он не пытается первым сократить расстояние меж ними, вообще не двигается, сжав кулаки, — так и сидит в полуметре от него, а на подушку с ковра вдруг прыгает большой кот. Бакуго угрюмо смотрит на животину и даже неуверенно тянет к нему руку, — кот дружелюбно обнюхивает пропахшие дымом и пеплом пальцы, и Бакуго видит, как круглые желтые глаза его чуть расширяются, словно бы в изумлении, как короткая, почти отсутствующая шерстка встает дыбом, — наверное, коту он тоже не нравится. — Как зовут? — все же спрашивает Бакуго, чтобы хоть что-то сказать, — потому что Киришима распускает волосы и щурится, — усталый с дороги он пиздос какой красивый. Кошак по понятной причине карабкается на его колени и принимается мурчать, — и Бакуго подсаживается-таки ближе к Киришиме, с осторожностью гладит по спине, — не его. Кота, да. — Бакуго, — Киришима откидывается на спинку дивана и еле заметно сияет. Косые закатные лучи из окна ложатся на его скулу, сливаются с цветом толстовки и испаряются острой потребностью к нему прикоснуться, — то слово все еще бьет Бакуго наотмашь, и он ни о чем больше не может думать. — Чё? — Его имя. Бакуго, — Киришима будто оправдывается, и кот при звуке его, блять, фамилии поднимает голову, вопросительно мяукая, — реально, что ли? — Ты назвал кота в мою честь? — Бакуго не знает, удивляться ли, сердиться ли, — Киришима становится бледно-розовым и тоже дотрагивается до урчащего клубка кожи на своих ногах. На миг соприкасается с рукой Бакуго, — горячий. — Ну… — Ты ебнутый? — Бакуго понижает голос до минимума, оглядывается, — с кухни тянутся еще более приятные запахи, и до ужина их, к счастью, оставили наедине. — Эй! — Киришима десять секунд притворяется, что обижен, но кот смотрит на них обоих, а потом зевает, — страшное зрелище. Они замолкают, и Киришима отворачивается, хватает пульт от телевизора, — Бакуго больше не трогает Бакуго. Вместо кошака он гладит киришимино колено, бедро, ведет ладонью к паху, — специально, в отместку накрывает пальцами член под тканью трико, и Киришима подскакивает на месте, прибавляя громкость какого-то ток-шоу и ойкая. Супер. Просто супер. Бакуго хочется столкнуть кота нахуй и самому залезть на Киришиму.***
Ужин великолепен, — карри острое до слез, а отец Киришимы выглядит почти так же, как и ожидалось, только выше и куда сдержаннее. Бакуго жрет так, что за ушами трещит, и молча слушает, — родители Киришимы, должно быть, настолько привыкли к компании за столом, что ничего особенно и не спрашивают, в основном беседуя с сыном. Бакуго остаются только безуспешные попытки поймать его руку под столом и догадки о том, как же часто Киришима приволакивал в дом своих друзей и, епт, одноклассников, ну. Почему-то от подобных мыслей становится неприятно, и Бакуго даже хмурится, — кот трется о его ноги и выпрашивает что-то. Бакуго берет пример и тоже трется, — лодыжкой о Киришиму. Вскоре едва ли не давящемуся Киришиме надоедает, и он встает из-за стола одновременно с Бакуго, — дорога в его комнату кажется очень долгой, и Бакуго чуть ли не спотыкается на лестнице, цепляясь за Киришиму, словно дитя малое. Бакуго припирает его к двери, стоит ей закрыться за ними, — Киришима смотрит на него, ха, с раздражением, и здесь такой полумрак, что аж жутковато. — Ты что делаешь? — строго спрашивает Киришима, сбрасывая его с себя и отступая, — снимает толстовку и швыряет на расправленную кровать. У Бакуго такое чувство, будто не Киришима накосячил, а он сам. — Ты сказал «одноклассник», — Бакуго наблюдает, как он достает из шкафа, разворачивает и стелет на полу футон, — зачем, кстати? Киришима резко выпрямляется, — на лице его нечитаемое выражение, и он вдруг звучит отчаянно: — А что должен был? Друг? Парень? Возлюбленный? Как удар. Бакуго застывает, пораженный, ужаленный врасплох. Губы покалывает, и впервые он задумывается над тем, каково Киришиме все это время. Впервые видит в его алом взгляде неясную боль. Бакуго повторяет про себя все это. Несколько раз, беззвучно, не сбиваясь с ритма. Бакуго все бы отдал, чтобы Киришима назвал его так по-настоящему. Вот просто взял и сказал своей матери, Черноглазке, Пикачу, — да всем. Вот только Киришима не может, — почему? Бакуго знает, — вслух ничего не говорит, но думает о многом сразу. Бля, серьезно. Они ночуют вместе целых два месяца, практически не расстаются днями и вечерами, в общаге и в школе, в городе и на стадике, и часто целуются, и держатся за руки иногда, и Киришима, боже, Киришима даже взял у него в рот, — что за нахер. Но этого, видимо, мало. Бакуго скатывает в трубочку подол белой футболки, — от него несет куркумой за километр, и он шагает к Киришиме первым, не способный сказать что-либо. Ни полслова, ни звука, — только нужда прикоснуться, прижать к себе, разделить все, что бы он там ни чувствовал сейчас, — потому что Бакуго в сто, в тысячу раз хуже. И лучше, — Киришима наконец поддается. Эти поцелуи взахлеб на вкус как карри и слезы.***
Позже Киришима бродит по комнате, копается в своем рюкзаке и изредка закидывает туда всякие вещицы, — фигурки, расчески, здоровенный фотоальбом, — о. — Не надо, — просит он, но уже поздно, — Бакуго вырывает альбом из его рук и падает обратно на футон. Наверное, надо бы отдать и лечь спать, только Киришима все еще не сходил в гостиную за второй подушкой, — Бакуго толкует все по-своему и ждет, пока Киришима примостится к нему на грудь. Фотографии в альбоме старые и новые, цветные и черно-белые, все вперемешку, вразброс, — взор Бакуго задерживается на смеющемся маленьком мальчике с повязкой на правом глазу. Киришима стыдливо улыбается, глядя на него, и словно машинально поднимает запястье к веку, — Бакуго тоже помнит, как впервые дотронулся до его шрама губами. — А это кто? — Бакуго пристально смотрит на следующую фотку: цветущие сакуры, форма какой-то средней школы и черноволосый паренек, — нескладный и будто бы напуганный, глаза большие, и даже от одного взгляда на его заостренные клыки, кажется, можно порезаться. Киришима недовольно причмокивает с тихим «а ты как думаешь» и пытается отобрать альбом, но нихуя. Бакуго садится на футоне, придвигается ближе к свету лампы на столе, — внимательно разглядывает прежнего, другого Киришиму, словно сравнивает с нынешним, до нелепости милым в своей старой пижаме. Бакуго зачем-то отмечает его сходство с матерью, проводит по фотографии большим пальцем и вытаскивает из альбома. — А ну, отдай! — Киришима тут же вскакивает, путаясь в одеялах, и тянется, — да только без толку: Бакуго уже засунул фотку в свой кошелек. — Щас прям, — Бакуго прищуривается, даже не пытаясь его остановить, — руки у Киришимы ледяные, и он сам теряется в своей неловкости, хватая воздух в кулаки. Киришима сползает с него, фыркая, и даже дуется, — какой сладкий, и Бакуго листает дальше, — тут же сводит белесые брови. Поперли новые фото, — с котом, с отцом и мамой, с красными волосами, с постером Оллмайта, с Черноглазкой, Пикачу и Соевой мордой, и… ни одной с Бакуго. Ни одной. Что-то гулко ухает у него в груди и сжимается, — Бакуго снова сердится невесть на что. Наученный опытом он предпочитает сморгнуть зависть и гнев, — они досматривают альбом, немного возятся на футоне, трогая друг друга за все места и опасно прижимаясь, и Киришима спускается пожелать спокойной ночи родителям, а потом, вернувшись с бутылкой воды, ложится наконец к нему под бок, и бля. Бакуго нависает над ним, метит сухими поцелуями лоб, веки, нос, — Бакуго не в силах остановиться. Ему, может, и хотелось бы большего, — не хватает, пиздец как не хватает, но он потерпит до общаги. Когда Киришима отрубается с улыбкой на губах, Бакуго ждет три минуты в темноте, прислушиваясь к сопению, — и вытаскивает его айфон из-под подушки. Незаметно усмехается, завидев свой свежепереименованный номер в списке контактов, — с имени на ♥Blasty McSplode♥, — зачем-то смотрит их сегодняшние сэлфи в подземке, делая себе еще больнее, открывает чат, конфу класса, почту, — безо всякой на то причины. Последний диалог у него с Черноглазкой, — там какие-то доисторические баяны, прошлогодние мемы, фотки Пикачу лицом в парту, — вдруг Бакуго перестает скроллить. Он натыкается на сообщения месячной давности, — сердце его пропускает удар, и он вдруг чувствует себя злодеем. (02:21) Alien Queen: загрузил(а) 2 аудиозаписи емо как ты любишь)) (02:21) Red Riot: МИНА! спи давай XDDDD (02:21) Alien Queen: ༼ ༽ ლ(́◉◞౪◟◉‵ლ) pkj yt lhtvtkk зло не дремлет! )) эй (02:21) Red Riot: все я пошел (02:21) Alien Queen: э э погдоги погоди Кирииииии (02:22) Red Riot: Минааааа спокойной ночи. (02:22) Alien Queen: чорт ну ок сладких c༽✖﹏✖༼ᓄ (02:43) Alien Queen: Кири вот скажи мне (02:43) Alien Queen: ты (02:44) Alien Queen: с кем нить встречаешься ? (02:44) Alien Queen: (((༼•̫͡•༽))) (02:45) Red Riot: Нет. (02:45) Alien Queen: поч (02:46) Alien Queen: ладно (02:46) Red Riot: не зна ю (08:15) Alien Queen: загрузил(а) 1 фотографию Запах сухофруктов и чего-то еще, древесного и теплого, до сих пор покусывает запястья Бакуго и расходится от кожаного браслета жаром. Киришима признался ему полгода назад. (02:45) Red Riot: Нет. Бакуго тонет в своих мыслях под ровное дыхание, качается на волнах, смотрит на дрожащие тени по углам комнаты, — Бакуго принимает решение и закрывает глаза.