***
Киришима капитально игнорит его, а у самого на лице красные полосы и следы, будто плакал всю ночь. Бакуго глаз с него не сводит, но уже не способен думать: только сжимает челюсти и искрит, а Киришима прячется, закрывается ладонями и ни с кем не разговаривает. Спасение приходит после школы, — прям ебаное благословение свыше. Бакуго лихорадочно соображает, — в голове-то все складно выходит. Найти бы еще этого придурка первым. Бакуго открывает список контактов и звонит отцу, предварительно отослав Киришиме сообщение. Групповой чат: Бакуго убивает!!! (Класс 2-А) Создал(а): Ingenium 2.0 Участники: Ingenium 2.0, invisible!girl, Froppy, gRAPEjuice, Uravity, Red Riot, Shoto, SugarMan, kingofexplodokills, Cellophane, DaZzLiNg_AsS, аnima., Alien Queen, Earphone Jack, Deku, Tail_Man, Yaomomo, Tentacle_wow, ChargeZuma, Tsukuyomi (16:16) Ingenium 2.0: Минутку внимания. Айзава-сэнсэй просил передать, что завтра (в четверг) с утра придут из дезслужбы. В связи с этим нам всем до конца недели придется разъехаться по домам. (16:16) Tentacle_wow: Тараканов травить, что ли? (16:16) Ingenium 2.0: Именно. (16:17) invisible!girl: Блин да капец! пораньше нельзя было сказать (16:17) Tail_Man: Kflyj nt, t {frfueh’ Короче Что-нибудь придумаем :3 (16:17) Alien Queen: лал у меня родаки как раз свалили ГО СПИСКУ *ВПИСКУ (16:17) Alien Queen: ☆*:. o (≧▽≦)o.: *☆ (16:17) gRAPEjuice: ГОСПОДЬ НАКОНЕЦ ТО АШИДО-САН ВПИШИ МЕНЯ ПОЛНОСТЬЮ (16:17) ChargeZuma: I’m in ! 111! загрузил(а) 1 аудиозапись (16:18) Alien Queen: ахах бляяя расрасрас (16:18) Cellophane: ето хардбас (16:18) Alien Queen: это хардбас ааа Сэро ))) (16:18) Cellophane: :*:*:****::**:*:*:* (16:18) Red Riot: я с вами (16:18) Alien Queen: воу детка я не против канеш ноооо Баку такой Баку а у меня не бомбоубежище (16:19) Red Riot: прикрепил(а) 1 голосовое сообщение (16:19) Cellophane: ок любовь моя (16:19) ChargeZuma: слыш (16:19) Alien Queen: нашааа ღღღღღღღღღღღ (16:20) DaZzLiNg_AsS: Ах. Ну что за неделя. (16:20) Alien Queen: оору с вас Киричка (16:20) Tsukuyomi: Почему Кода не может просто уговорить тараканов уйти (16:20) Alien Queen: иду к тебе жди ٩(◕‿◕｡)۶ (16:20) Earphone Jack: Он их сам боится (16:21) аnima.: Да не боюсь я! (16:21) Yaomomo: И что такого? У меня тоже блаттофобия. Спасибо старосте за информацию. (16:21) Uravity: Жаль не мухи Цую-чан одна бы справилась (16:22) Froppy: !!! Я вообще-то все читаю (16:22) ChargeZuma: подъеб заshitан ква (16:22) Alien Queen: ква (16:22) Cellophane: ква (16:23) Earphone Jack: Завязыввайте Пока староста вас не кикнул (16:23) ChargeZuma: Джирочка тож собирайся т ебя вписали (16:24) Deku: а вещи надо по коробкам да (16:24) Shoto: Не волнуйся. (16:24) Cellophane: да не волнуйся ))))))))))))))) (16:24) SugarMan: Из-за вас прослушал сигнал духовки, спасибо (16:25) Uravity: Что такое блаттофобия***
(01:52) kingofexplodokills: ты тоже не спишь (02:38) kingofexplodokills: прости меня (16:18) kingofexplodokills: ты где (16:18) kingofexplodokills: поехали ко мне (16:19) kingofexplodokills: КИРИШИМА БЛЯТЬ НЕ ИГНОРЬ Бакуго пулей проносится по лестничным пролетам, чуть ли не теряя тапки, но замирает, как полный лох, у двери с табличкой «Киришима Эйджиро». Он слышит женский голос, — Черноглазка его опередила, блять, и Бакуго проталкивает злобу обратно в глотку, глубже, еще глубже, — наружу вытаскивает заготовленные слова. Его последнюю надежду и шанс, который нельзя так бессовестно просрать. Он даже стучится, — еле различимо, правда, едва ли не впервые за все свои семнадцать лет, — и все равно заходит без разрешения. Пикачу тоже здесь, — заряжает его айфон пальцами, пока Киришима, свернувшийся в клубок, поникший, сидит на кровати, завернувшись в покрывало, — у него под глазами черные круги, и лицо мокрое, а Черноглазка рядом с ним, рядом с его Киришимой, легко касается его предплечья своей маленькой розовой рукой и смотрит с жалостью. Типа утешает. Бакуго больше не молчит, — некогда, хватит уже. — Собирайся, — роняет сквозь хмурую рожу он и обводит взглядом комнату, — срач дикий, будто Киришима тоже бродил и сшибал рандомные предметы с недостижимой целью успокоиться, и шторы плотно задвинуты, и боксерский мешок валяется на полу, — Бакуго замечает разбросанные вещи из вчерашней поглаженной стопки, и в грудине что-то остро смерзается в такой же трясущийся комок из покрывала и спутанных красных волос. — Киришима, — зовет он второй раз уже настойчивее, под офонаревшими взглядами трех придурков ступая по ковру, как по минному полю, — Бакуго поднимает его найковский рюкзак и разворачивается: вовремя для того, чтобы заметить, как Киришима украдкой вытирает слезы запястьем. — Я впишусь к Мине. Один. Что с ним творится? Бакуго никогда не слышал его таким тихим, таким разбитым, хриплым, — словно он долго-долго кричал или молчал до невозможности, до «навзрыд». Бакуго медленно переводит взор с его бледных щек на босые ноги, на черноглазкины шорты, на укоризну в позе Пикачу, на свой дезодорант, виднеющийся под кроватью, — потерял неделю назад. Бакуго вспоминает все, что хотел сказать, — каким же дебилом он себя сейчас ощущает. — Нет? — Бакуго с трудом сдерживается, — горячая волна поднимается откуда-то с низа живота и отдается пощипыванием меж пальцев, мелкими искрами по ладоням, детонацией у него в мозгу, и свидетели здесь вообще лишние. Бакуго звучит так, словно пытается извиниться и догнуть свою линию одновременно, — по-нормальному он не умеет. Пикачу и Черноглазка переглядываются, словно решить не могут, остаться ли им или съебать подобру-поздорову, — смотрят на Киришиму, а Киришима — на Бакуго, и время идет. Бакуго кажется, что он может протянуть руку и дотронуться до этого напряжения, поджечь его, вытолкать за порог, — Бакуго снова переступает через себя, моргает и делает шаг вперед, приседая перед Киришимой на пол. — Пожалуйста, — голос он обретает не сразу, но это с лихвой окупает все его старания, — киришимины глаза еще сильнее расширяются, а Пикачу аж роняет его айфон на колени. — Поехали ко мне домой. Черноглазка ахает почти синхронно с ним же. Имеет значение лишь то, как слипшиеся пряди падают на лоб Киришимы, и как на свету поблескивают соленые дорожки по линии его челюсти. — Ладно. Через полчаса в комнате уже никого не будет, — только идеальный порядок и заправленная кровать, через полчаса и одну минуту Черноглазка возмущенно настрочит в конфу, что Бакуго наглым образом выкрал Киришиму и тащит в свою пещеру. И Бакуго даже испытает подобие благодарности, — за тепло в ее жестах, за нежное похлопывание по плечу Киришимы и совет собирать монатки уже, хватит сопли распускать, красавчик. Бакуго начнет понемногу понимать те самые его слова. Может быть, только может быть, когда-нибудь и он назовет их своими друзьями.***
— Хавать хочу, — говорит Бакуго, пытаясь как-то разрядить обстановку, — ему кажется, что Киришима вот-вот развернется и убежит. Дом Бакуго в Мусутафу, через улицу от пятиэтажки Дэку, — всего минут сорок на маршрутке от кампуса, и у Бакуго никак не получается усмирить сердцебиение, — Киришима тихий, вроде покорно плетется рядом и не отнимает руки. С этой его новой привычкой носить узкие джинсы с кроссовками Бакуго чуть ли не сбивает с ног ощущение дежавю, но он терпит, — должно получиться и д е а л ь н о. Бакуго открывает своими ключами. — Я дома, — и коротко рявкает, расшвыривая свои лоферы по разным углам, громко бросая сумку на пол, — Киришима вздрагивает и путает шнурки. — Какого хера приперся? — вопль старой карги доносится откуда-то со второго этажа, и Бакуго слушает, отсчитывая до нуля, бессловесную киришимину панику и топот по лестнице, — его мамаша-фурия почти всегда возвращается в это время. Ой. Киришима тут же чуть ли, блять, пополам не складывается, — поклон ниже Бакуго видел только у того ветродуя из Шикецу. Бакуго за руку дергает его обратно, — пока заикающийся Киришима смотрит ошалело на его мать и становится в цвет своих дурацких волос. — Привет, — ведьма кутается в домашний халат и моментально смягчается, — надо же, блять, с одного взгляда. Бакуго не совсем уверен, предупредил ли ее отец, но его это и не ебет. — К-Киришима. Киришима Эйджиро, — придурок снова пытается согнуться до пола идеальным перпендикуляром, но Бакуго хватает его, — притискивает к себе за талию. Пора. — Мой парень, — произносит он с непоколебимым спокойствием, — надо бы привыкнуть к удивленным взглядам уже. Бакуго кажется, что он чувствует охуевание тела рядом с собой и какое-то ненормальное старухино воодушевление, — это приятно. И не так сложно было. Как комарик укусил, ну. Бакуго крепче сжимает пальцы Киришимы, — на ощупь он будто бенгальский огонь, — и ведет его к ступенькам через прихожку под гробовую тишину и бульканье чайника на кухне. В груди жарко и пусто, и Бакуго так и не определился, чего ему охота больше, — что-нибудь съедобное или киришимин рот: просто тянет его на этаж выше. — Мы останемся до следующей недели. Крикнешь, когда жрать будет готово, — и с этим Бакуго Кацуки, до крайности довольный собой, уволакивает трепещущую добычу в свою обитель.***
Парень. Он назвал его своим парнем. Ну, Бакуго не жалеет. Это выражение на так и не умытом лице Киришимы просто потрясающе. — Хули вылупился? — хочет пробурчать Бакуго, но получается только интимный шепот. Бакуго видит, как бликуют его круглые глаза, — в них большими буквами бегущей строкой ПАРЕНЬПАРЕНЬПАРЕНЬПАРЕНЬ, — Бакуго думает о его губах, узких джинсах, шагает к нему и агрессивно толкает к кровати. Они целуются полулежа, и Бакуго усаживает его на себя, лапая за задницу, и глотает собственное имя, и так крепко сжимает его бока, что ладони нагреваются и потрескивают, что Киришиме, наверное, было бы больно, будь он похудее. Бакуго цепляется, притягивает его таз ближе, трется и гладит большим пальцем над резинкой трусов, засовывает язык ему в глотку, дергает ремень и чуть ли не выламывает молнию, — у Бакуго стоит так, будто твердеть во всех местах — это его квирк. За вечер Бакуго уясняет вот что: 1) взаимная дрочка на голодный желудок — не лучшая затея, 2) Киришима стонет сладко, как в порнухе, — хоть на диктофон, 3) его родители — почему-то не гомофобы. Бонусом: размораживать пиццу на руках мини-взрывами прикольно.