Мечты сбываются или история о том, что было бы, если бы...

      Гастрольный автобус уже увозил музыкантов из дорогого отеля города М за пределы этого самого города М в город S, в котором был запланирован следующий концерт. А в это время в этом самом автобусе Адам и Томми снова и снова не могли отлепиться друг от друга, ревниво поглядывая на каждого участника бэнда, кто имел неосторожность приблизиться к одному или к другому с тем или иным вопросом, и это всех членов бэнда крайне забавляло. — Ламберт, не жми так свои булки, — хохотал над Адамом Айзек, — Никто на твоего Рэтлиффа не покушается. — А ты, Томмео, когда только успел стать ламбертовским Ромео? Неужели девушек вдруг так внезапно разлюбил? — Подшучивала над Рэтлиффом Эшли. Но и умилялась, глядя на то, как эти двое нежничают, называя друг друга не иначе, как «ёжик», «котёнок», «медвежонок», «зайка», «лапушка» и прочее, тому подобное, чего Рэтлифф никогда не мог терпеть, но сейчас совершенно не мог перестать это делать. Ламберт же уже смотрел на всю эту ситуацию проще. И не то, чтобы он перестал охреневать, но замечать степень собственного охренения он всё-таки перестал, и уже с нескрываемым удовольствием нежничал с Томми Джо, в отличие от Ламберта, продолжавшим задаваться ставшим уже привычным вопросом, а что же, собственно, за чёрт с ними обоими происходит.       Ответа на этот вопрос Томми Джо, разумеется, не находил. А тем временем наша героиня — крайне романтичная поклонница Адама Ламберта и Томми Джо Рэтлиффа уже дописала свою выдуманную романтическую историю до самого горячего момента. И в этот самый горячий момент Рэтлифф не мог дождаться прибытия гастрольного автобуса в город S, чтобы в буквальном смысле зажать Ламберта в самом тёмном уголке гостиничного номера какого-нибудь дорогого отеля в центре города S. А пока гастрольный автобус вёз музыкантов в этот самый город S, наш юный автор чрезвычайно смелого, романтического и горячего фанфика, подробно описывала самые горячие моменты отношений наших героев. А другая героиня нашей истории — маленькая феечка из маленькой фейской страны практически уже почивала на лаврах, наблюдая, как творится её волшебство при поддержке специального фейского бога, которому, напомним, ничто фейское и человеческое было не чуждо.       По прибытии в город S наши герои, разумеется, незамедлительно заселились в дорогой отель в центре этого самого города. И сняли они один номер на двоих с огромной кроватью, чтобы никак не быть ограниченными в территории и пространстве. И хотя Томми Джо упорно продолжал не понимать, зачем же он всё-таки это делает, зная о своей гетеросексуальной ориентации, он не мог не затащить Ламберта с разбегу в этот их общий номер с большой кроватью и завалить его прямо на эту кровать. И откуда только взялось столько сил в тщедушном теле гитариста Томми Джо Рэтлиффа, Ламберт разобраться не успел. — Знаешь, медвежонок, вот сейчас я чувствую, что мне просто необходимо разорвать пополам эти твои тесные штаны, — с совершенно решительным видом заявил Томми Джо, пожирающим взглядом окидывая подмятого под него Ламберта. Опустим тот момент, сколько раз Томми успел задать самому себе ставший уже привычным вопрос, а что же, чёрт возьми, с ними обоими происходит. — Может быть, мы их просто разрежем и раскидаем в разные стороны, а, котёнок? — С некоторым ужасом в голосе высказал своё предложение Адам, тем не менее, хорошо понимая, что всё, с ними обоими сейчас происходящее, ему очень даже нравится. И посмотрел на Томми Джо преисполненным милоты взглядом. И милоты этой было так много, что от неё можно было растечься лужицей прямо на этой большой кровати. — Не знаю, какого хрена я вообще творю, но у меня самого штаны сейчас лопнут по швам, медвежонок, если я немедленно не получу доступ к твоему телу, — сообщил Адаму Томми Джо Рэтлифф, теперь наконец-то перестав задавать самому себе уже порядком надоевший ему вопрос о том, что же всё-таки с ними обоими в конце концов происходит. — Тогда давай я лучше сам тебя раздену, сладкий мой котёночек, — снова включил воркующий тон Адам Ламберт, уже, кажется, даже без всякого волшебства со страшной силой желавший поскорее зажать Томми Джо между собой и кроватью. — И штаны свои я лучше тоже сам сниму, — на всякий случай опасливо добавил Адам, внимательно посмотрев, не появился ли по странному совпадению в руках Томми Джо случайно нож. Нож в руках Томми Джо не появился, зато на кровати чудесным образом материализовались презервативы и смазка, хотя в конец охреневшие от того, что с ними обоими происходит, наши герои об этой стороне вопроса даже не позаботились. Зато об этом позаботилось фейское волшебство, что, разумеется, не осталось без внимания наших героев. — Вот же чёрт, откуда это здесь взялось? — Возопил Томми Джо, тыкнув пальцем в пространство куда-то рядом со всё ещё подмятым под него Ламбертом. И Адаму пришлось извернуться, чтобы посмотреть, куда же тычет своим изящным пальчиком Томми Джо, посмотреть и в очередной раз в конец офигеть. — Кажется на прошлом концерте я переборщил с исполнением песни Voodoo на бис, — прошептал Адам. Прошептал и, воспользовавшись замешательством всё ещё сидящего на нём верхом Томми Джо, опрокинул его и подмял под себя. — Котёночек, сладкий мой, давай-ка снимем с тебя твои такие тесные штанишки, пока они не лопнули, — Оседлал своего любимого «сиропного» конька Адам. — Окстись, чувак, немедленно с меня слезь, — Как обычно возмутился Томми Джо, но буквально через секунду добавил самым нежнейшим из всех возможных тонов своего голоса, — Медвежоночек, даже не вздумай с меня слезать, и помоги раздеться побыстрее, иначе я точно поразрываю к хренам всю эту одежду, — и как бы Томми Джо ни офигевал сейчас от собственных слов, его шаловливые ручки уже тянулись к рубашке Адама, чтобы немедленно её с него снять. И вот этот нежнейший тон и текст всего, этим тоном сказанного, Адаму нравился уже гораздо больше. И хотя волшебство продолжало твориться, в том, что, собственно, сейчас творится, оно было теперь уже не так уж и виновато.