cherry bomb

— С тобой всё хорошо? — брат забеспокоился, а я продолжила сидеть, смотря в одну точку. — Подожди, я позову врача. Донхёк ушёл, а я не могла прийти в себя. Как можно было убить собственную мать? Даже если ты социопат. А вдруг он и меня в один прекрасный момент решит убить? За размышлениями я не заметила, как в палату пришла медсестра. Опомнилась я только, когда поняла, что теряю сознание…

***

— Ты как? — открыв глаза, я увидела обеспокоенное лицо Донхёка. — Голова немного кружится, — я попыталась встать, но перед глазами всё почернело и мне пришлось снова лечь. — Не стоило говорить тебе об этом. Ты теперь меня презираешь, — голос Донхёка задрожал, и я увидела, что его глаза начинают наполняться слезами. Я взяла его за руку. — Ты единственный родной человек, который у меня остался. Если это произошло значит так нужно было. Тем более врачи говорят, что ты полностью здоров, — я улыбнулась Донхёку, — Почему ты убил её? Извини, если тебе неприятна эта тема, можешь не говорить. Донхёк встал, подошёл к окну и замолчал. Как же он похож на отца: такие же тёмно-зелёные глаза, те же щёчки, которые я так любила трогать, и даже волосы отдают немного вишнёвым цветом. — Сколько себя помню, мы всегда жили в небольшом домике на окраине Сеула. Мать работала за копейки в магазине. Денег особо никогда не было. Но тем не менее она каждый день приходила домой с парой бутылок соджу. После того, как бутылки были выпиты, она шла ко мне в комнату и всегда говорила: — Ты от уродки на свет появился и сам таким станешь. Через какое-то время она начала меня избивать, но действовала аккуратно. Лицо не трогала, чтобы в школе ничего не заподозрили. Я даже думал, что она мне не родная мать. Когда мне исполнилось двенадцать, у матери обнаружили злокачественную опухоль. Через месяц поставили диагноз: рак молочной железы третьей стадии. Мать испугалась, бросила пить, но было уже поздно. Вылечить злокачественную опухоль третьей стадии можно было при наличии больших денег, коих у нас, конечно, не имелось. С каждым днём опухоль росла и врачи дали матери около года, максимум двух. За полгода до её смерти у нас случился откровенный разговор. Я пришёл домой после школы и увидел на столе бутылку соджу, которую мама держала за горлышко. — Сядь, нужно поговорить, — командным голос приказала она. Ослушаться её в таком состоянии — себе дороже, поэтому я аккуратно подошёл к столу и сел за него, — Ты знаешь, кто такие социопаты? — я отрицательно помахал головой, а мать продолжила: — Попросту говоря — психи. Они не жалеют никого, даже самых близких. Могут сильно над ними издеваться и стыдно им за это не будет. Говорят, что это заболевание даже передаётся по наследству. Вот и у меня так случилось. Мои родители мучали женщин, мужчин, детей, но никогда не трогали меня. Когда мне исполнилось десять, они взяли меня на «дело». Я с удивлением обнаружила, что мне нравится издеваться над людьми, мучать их различными способами. Тогда моя жизнь сильно изменилась: днём я воровала или убивала животных, а ночью ездила с родителями на дачу, где держали жертв и издевались над ними. Полиция долго гонялась за преступниками, которые держали в страхе весь Сеул. Когда мне исполнилось шестнадцать родителей сумели поймать. Про меня они ничего не сказали полицейским и я отправилась в детский дом, где и познакомилась с твоим отцом. Но, видимо, не суждено нам было быть вместе. После наступления совершенолетия ему дали комнату в общежитии и он уехал. Мы с ним не виделись около трёх лет. Столкнулись случайно в магазине, в котором я работаю. Начали тайно встречаться. Меня не смутило наличие беременной жены. Я знала, что он с ней только из-за денег её отца. Сразу после рождения дочки, твоей сестры, он развёлся и ушёл ко мне. Мы жили в спокойствии и гармонии около года, твой отец даже начал подумывать о свадьбе и детях. Я была не против, у меня не проявлялась социопатия и я не боялась, то могу причинить своим детям боль. В тот день, когда я узнала, что беременна, твой отец пришёл мрачнее тучи и сказал, что бывший свёкор предложил вернутся к его дочке, взамен на обучение в лучшем вузе Кореи и должности юриста. Твой отец сразу же согласился, а его свёкор выплатил мне круглую сумму, чтобы я ничего не говорила его дочери о похождениях мужа. И тогда, впервые за многие годы, социопатия вновь начала проявляться. Я снова начала воровать. После твоего рождения всё вроде улеглось и я решила начать новую жизнь. Денег, которые мне предложили взамен на молчание, хватило на четыре года. Я запила, снова начала воровать, тебя поколачивать. Боялась, что у тебя тоже может начать проявляться социопатия, но слава Богу всё обошлось. Мне осталось недолго, врачи говорят, что продержусь максимум год. Когда я умру, позвонишь по этому номеру, попросишь адвоката Ли, — мать протянула мне клочок бумаги, на котором был написан номер, — Скажешь, что от меня. После этого разговора я сам начал замечать, как могу что-нибудь украсть или же поиздеваться над младшими ребятами из школы. Мне было противно от самого себя. Во всём происходящем я, конечно же, винил мать. Однажды, вернувшись со школы, я увидел как мать спит, а рядом лежит несколько бутылок. Я не знаю, почему повёл себя именно так. Мной будто кто-то руководил. Взяв со стола нож, я подошёл к спящей матери и нанёс около двадцати ранений в область груди и живота. Около трёх часов я сидел рядом с окровавленным телом матери. Немного придя в себя, я отыскал номер адвоката, позвонил и рассказал всё, что произошло. Я рассказал всё, о чём поведала мне мать за полгода до этого. Отец поверил на слово и не стал делать тест ДНК. Тем более, мы с ним похожи как две капли воды. Отец вызвал полицию, сказал, что у меня психическое заболевание, чтобы меня не посадили. А следующий день меня он привёз меня сюда, сказал врачам, что у меня социопатия и те начали меня лечить. — Отец всегда говорил, что хочет сына и даже меня воспитывал как мальчика, — я начала, чувствовать, как щиплет глаза. — Да, он то же сказал и мне, когда я спросил, зачем он прикрыл меня перед полицией и платить огромные деньги клинике. — У тебя не возникало желания кому-нибудь навредить находясь здесь? — я осторожно задала вопрос брату. — Нет. Поразмыслив хорошенько, я пришёл к выводу, что просто слишком доверчив, — брат подошёл ко мне начал вытирать слёзы, — Я обещаю, что не причиню тебе вред.