Над пропастью во лжи

      — Ты сегодня сама вежливость! — цыкнула Грейнджер, качая головой.       А затем издевательски медленно расстегнула сначала одну из оставшихся пуговиц, вторую…       Третью.       Чувствуя, как рот наполняется тягучей слюной, Малфой не отрывал взгляда от движения тонких пальцев…       Это самый коварный из видов ведьминского гипноза, так?       Да и, к слову, о вежливости. Отчего-то он промолчал, никак не прокомментировав новую дерзкую реплику, однако… Целых двое суток, вплоть до момента нападения на них с Грейнджер посреди Лондона, Драко и так старался пропускать казавшиеся излишне грубыми слова в их общих идиотских разговорах. Хотя вполне мог бы и бомбануть фразочку-другую! Настолько гадкую, что — можно было быть уверенным — Гермиона стёрла бы его как мел об асфальт.       Да ради всего святого! Практически любой из женщин маггловского или волшебного — не так важно — миров хватало обычно и одной-единственной его улыбки, лишь ради приличия припорошенной вежливостью, для того, чтобы с готовностью потечь и раздвинуть перед ним ноги.       Но вот дерьмо! Ему не нужна любая.       Разумеется, секс ради секса — безотказное средство от мигрени и дикой вымотанности после терпеливого выслушивания многочасовых ханжеских лекций зануды Поттера.       Здесь — другое. Ему… Чëрт подери! До оцепенения нужна была Грейнджер!       Почему и для чего — отдельный вопрос… На который он сам никогда не нашёл бы ответа.       Но то, что она, как и он сам, плевала с высоты Астрономической башни на сраную лицемерную вежливость — неоспоримый факт!       Гермиону явно заводит грубость. Просто до предела! Как бы странно или страшно ни звучало…       Выходит, они оба — безбашенные маргиналы, умело маскирующиеся под вполне адекватных людей?       Блузка слетела со стройных плеч Грейнджер, и сбросив туфли на высоком каблуке со своих узких стоп, она почти прижалась к его груди, остановившись всего в полусантиметре, взирая снизу прямо в глаза Малфоя.       Почему в их отношениях всё — «почти»? Почти любовь, почти ненависть. Почти любовники, почти друзья…       Ага. «Друзья», которые собираются трахнуться с минуты на минуту…       «Прекрати этот бред, Драко,» — учтиво промолвил внутренний голос, язвительной интонацией напомнивший профессора Снейпа.       Дьявол… Просто до скрипа зубов!       Приехали. Блядь…       Вот мнения давным-давно усопшего мрачного декана только и не хватало!       Однако… Если рассуждать здраво, этот чёртов голос прав!       Всё, чего он хотел когда-либо, и всё, что когда-то было так нужно — здесь, в его руках.       Дурацкие противоречивые рассуждения излишни.       Потому что… Такая маленькая дерзкая девчонка. Такая необходимая для его кретинского сердца… Здесь.       Смотрит на него, в ожидании продолжения, и Драко, как завороженный мгновенным движением двух пальцев размыкает крючки бюстгальтера на её спине, стягивает тонкие бретельки с плеч.       И её грудь оказалась мягкой и одновременно упругой на ощупь. Такой, как он себе и представлял…       Вдруг. Откуда-то из глубины сознания всплыло, несомненно, ложное, но от этого не менее живое воспоминание. Словно он, Малфой, посреди тёмного пустого школьного класса наблюдает, кусая от нетерпения губы, как Грейнджер из далёкого прошлого неторопливо развязывает узел своего гриффиндорского галстука, опираясь о край парты ягодицами. У него не хватает дыхания, то ли от пыльного спëртого воздуха в чëртовом кабинете, то ли от дикого возбуждения, распирающего пах. А она так же мучительно медленно — пуговица за пуговицей — расстегивает свою форменную рубашку…       Гермиона прихватила его нижнюю губу своими горячими губами. И идиотское наваждение рассыпалось. Словно и не было.       Что за дьявол?..       За рёбрами разгорался пожар, её волосы, в облаке которых он оказался вновь, как и несколько дней назад ненавязчиво, но уютно отдавали жасмином, и Малфой лишь усмехнулся своей бурной фантазии, сгенерировавшей эдакий флешбек, и углубил поцелуй.       Господи! Он тлел, рассыпаясь, как уголь, случайно выскочивший из камина, с жаром вылизывая её рот изнутри.       Казалось, словно… Боже! Как будто Драко изучил его, целуя Грейнджер уже десяток лет подряд по сто раз на дню.       А всё так же. Ещё немного. Совсем чуть-чуть — и кровь вскипит в венах, сожжёт всё мысли, оставив взамен лишь чувства, гипертрофированные в сотни раз.       Ей-Мерлин, жаль, что школьная форма осталась в далëком прошлом!..       И всё же. Дрянное предчувствие клевало, будто поселившаяся в голове канарейка: как показывал опыт двух последних не самых удачных встреч — должно стрястись нечто до нелепости херовое!       Чем чёрт не шутит? А вдруг самый скучный на свете потолок возьмëт, да и обвалится прямиком на них, не оставив и мокрого места…       Наверное, этот невроз — и впрямь профессиональная «болезнь» любого аврора — постоянная бдительность… Или проще говоря — паранойя.       И Малфой вновь затормозил себя: в палате тишина, исключая лишь звук тикающих часов, да рëв его собственной крови в ушах.       Прохладные маленькие ладони Гермионы скользили по его торсу вниз, оставляя за собой невидимые огненные следы. Одна из её рук юркнула за резинку пижамных штанов, и тонкие пальцы сомкнулись вокруг уже каменного члена Драко.       Из груди едва не вырвался звериный рык, когда Грейнджер сделала несколько поступательных движений, и Малфой одним рывком расстегнул молнию на её юбке, та в миг сложилась гармошкой на полу, обнажив стройные ноги, обтянутые чёрным полупрозрачным капроном чулок.       — Чего ты хочешь? — шепнул он в поцелуй.       Губы Гермионы отпрянули. Зато её влажный язык спустя долю секунды обжёг чувствительную кожу за ухом. И горячий выдох:       — Тебя, — сорвал резьбу выдержки.       Подцепив чёрное кружево её трусов, Драко потянул их вниз, встречая дрожащие пальцы руки Гермионы, помогающей избавиться от лишней одежды.       — Так мы всё ещё играем? — словно сквозь плотный слой ваты услышал Малфой заискивающий голос Грейнджер, скользя взглядом по её подтянутому животу, а затем по идеально выбритому лобку.       В ней всё идеально. Всегда было и осталось.       Какого чёрта такие утверждения?       — Несомненно, — выдавил Драко, едва не задыхаясь от ускоряющихся движений кольца её пальцев в штанах. — Выбираю действие.       Грудь Гермионы вздымалась, чуть колыхаясь от тяжёлого дыхания, и он не выдержал: припал к ней губами, лаская нежную, в миг испещрившуюся мурашками кожу.       Последовал тихий полустон.       — Трахни меня… — Малфой втянул в рот твёрдую бусину соска, осторожно покусывая, а Грейнджер шумно вдохнула сквозь зубы. — Так, чтобы было, о чём вспомнить в старости…       — И вздрочнуть в окружении пятидесяти кошек? — оторвавшись от её груди, едко уточнил Драко.       — Ага, — закусывая губы и, кажется, даже не услышав очередную восхитительную гадость, Грейнджер запрокинула голову, подставляя шею для его губ.       Запустив пятерню в её кудри, он воспользовался моментом. Оставив целую россыпь поцелуев, втянул в себя тонкую кожу над синей венкой, бившейся в исступлении, будто в последний раз…       — На кровать, — произнёс Малфой, касаясь губами мочки её уха.       — Что?..       — Я сказал, на кровать, Грейнджер, — вновь прошептал он.       Сердце остановилось.       Казалось, вот-вот, она влепит ему пощёчину, наговорит новых мерзостей и уйдёт, подхватив разбросанную вокруг одежду… И, наверное, даже не важно, как она будет объясняться с аврорами, наверняка докладывающими обо всём, что здесь происходит Поттеру…       Однако не прошло и секунды, как пружины кровати тихо лязгнули под её обнажёнными ягодицами. И Гермиона снова подняла на него выжидающий взгляд.       Драко щëлкнул пальцами, и, повинуясь невербальному заклятию левитации, его собственная подушка опустилась рядом с ней.       — Нет, — он плотоядно усмехнулся, проследив, как грудь Грейнджер снова упруго качнулась. — Лицом в подушку.       Малфой не ожидал, но Гермиона вновь подчинилась. Встала в, наверняка, казавшуюся ей самой унизительной позу, дразняще помахивая своей удушающе прекрасной задницей.       Господи. Пожалуйста!.. Ну, пожалуйста! Только бы всё это не оказалось очередным порнофильмом, производства его собственной фантазии…       — Расставь ноги шире, — приблизившись к ней, Драко закусил губу, заметив, как её промежность блестит естественной смазкой.       И, чёрт побери! Грейнджер вновь подчинилась. И в самом развратном сне с её участием, Малфой не мог даже допустить, что она вообще может быть настолько послушной!       Непокорная умница Грейнджер. Как же!..       Ладони сразу же легли на нежную кожу круглых ягодиц, оглаживая их и оставляя за собой новые порции мурашек.       Драко честно пытался проснуться, когда его пальцы ощутили влагу складок между ног Грейнджер и позже, когда ввёл в неё один палец… Второй.       Под её шумные вздохи.       Кажется всё же не сон… И он сорвал с себя пижамные штаны, и резко вошёл в неё на всю длину члена.       До безумия влажные стенки её влагалища туго обхватили плоть, и Гермиона охнула, по-кошачьи прогнувшись.       Душа едва не рухнула в пятки от пьянящего осознания, что он в ней. Полностью… Там, куда настолько отчаянно хотелось меньше недели назад. А может хотелось всегда?       Кто, блин, в здравом уме откажется отыметь Грейнджер, да ещё и признавшуюся в своей нездоровой любви к жести?       Намотав её длинные волосы на кулак, Малфой стал наращивать темп. Разгоняясь сильнее с каждым новым сдавленным полустоном Гермионы.       И, Мерлин. Даже интересно, случись Селвину сдуру заглянуть в палату прямо сейчас от разыгравшегося чувства постоянной бдительности, к примеру… Какой отчёт отправился бы на стол Поттера утром?       «В палате охраняемого нами лица, — пробежали перед внутренним взором строчки, выведенные кривым почерком Селвина, — происходил форменный блуд и разврат. Охраняемое нами лицо совокуплялось со штатным судмедэкспертом Аврората в самой компроментирующей её…»       Самой охерительной позе!       К чёрту их. Всех скопом! Поттера, Селвина… Да и самого Мерлина!       Если б они только видели… Боже. Как здесь и сейчас Грейнджер выгибается, как мартовская кошка, подмахивает бедрами резким, размашистым толчкам Драко, пошлыми влажными звуками шлепков кожи о кожу разносящимся по палате.       Да, дьявол раздери! Все они обдрочили бы каждый угол в больничном коридоре!..       Горячий воздух пах страстью, жарким сексом и её адовыми духами, которые с завидной регулярностью плавили и так весьма прохудившийся чердак.       А может, крыша никуда и не ехала? А если всё так, как должно было быть с самого начала?       С какого начала? Ты совсем рехнулся…       Рехнëшься тут! Опершись одним коленом о кровать, Гермиона, уже явно паршиво контролируя себя, безостановочно громко стонала.       — Что, Грейнджер, нравится? — прорычал Малфой ей в шею и, не прекращая сильно вбиваться в неё, звонко шлëпнул по соблазнительной круглой заднице.       Последовал игривый взвизг. Почти неуловимое движение взлохмаченных кудрей, освободившихся от крепкой хватки Драко.       — Да… да! — вскрикнула Гермиона, вне сомнения, ярко чувствуя, как пальцы Малфоя медленно скользят прямо по её клитору. — Восхитительно… Волшебно! Ах… Не останавливайся… — простонала она, хаотично сжимая побелевшими пальцами подушку.       — Ну уж, нет, — Драко резко вышëл из неё, и всего через долю секунды прозвучал обиженный всхлип.       Она вновь пыталась раздразнить его, помахивая бёдрами… И перед глазами поплыло.       К чёрту это её желание, чтобы над ней доминировали. Просто доведи её до кульминации, заполни её спермой — она ведь так хочет…       Ей всё нравится!       — Я хочу видеть твоё лицо, когда ты кончишь.       Для меня.       Из-за меня…       — На спину. — Грейнджер вновь повиновалась и легла вдоль кровати, нетерпеливо закусывая губы.       — Пожалуйста… — пискнула Гермиона.       Нависнув над ней, Малфой лишь вопросительно приподнял брови.       — Трахни меня снова, — и её руки с силой притянули его к себе.       Ещё раз лизнув по очереди её возбужденные соски, Драко забросил ноги Грейнджер себе на плечи и вновь ворвался в неё.       Закатывая глаза и запрокидывая голову, она громко стонала… Лицо и шея Гермионы розовели всё гуще с каждой секундой, и…       Мерлин. Если б не Заглушающее, о ходе их веселой игры была бы в курсе вся больница. Во главе с Роджером Дэвисом, дежурившим совсем неподалёку в соседнем отделении…       Малфой дорого заплатил бы, представься ему возможность хоть одним глазком увидеть, как исказилось бы его лицо.       Всё злорадство рассыпалось, когда короткие острые ногти Гермионы больно впились в его бедра. Она подалась вперёд, выгибаясь, словно под действием Круцио, а с приоткрытых сухих губ слетел сладострастный крик.       Из груди вырвался рык, и, чувствуя, как её мышцы ритмично обхватывают его член всё плотнее, Драко прикрыл глаза, догоняя её, изливаясь внутрь и ощущая, как в паху взрывается огненный шар. По телу било горячими волнами приятной усталости.       — Мерлин… — услышал Малфой, когда скатился с Грейнджер, пристроившись рядом на боку. Гермиона уткнула будто бы слепой взгляд в потолок. — Честное слово… Так весело свой День Рождения я не отмечала никогда.       Её грудь всё ещё тяжело вздымалась, пальцы растерянно скребли, комкая белую простынь, а Малфой, молча наблюдая за Грейнджер, даже не заметил, как уголки его собственных губ поднялись. Должно быть, сейчас он выглядел даже безумнее Поттера сегодняшним утром.       Потому что… Дьявол!       Никогда в своей жизни, он не испытывал такого обожания. Ни к одной из женщин, с которыми он переспал. Их было немало.       Однако Гермиона переплюнула всех! Ни грамма смущения, зажатости или ханжества… Кажется, во всём, что касается секса, она и впрямь за любой кипишь, кроме голодовки. И, видимо, поэтому она пользуется таким успехом у мужчин.       С Асторией, бывшей некогда главной в жизни Драко, так качественно потрахаться никогда бы не получилось. Она страшно обижалась даже на лёгкий шлепок по заднице — считала это признаком неуважения… Не терпела пошлостей и грязных словечек. Всё должно было быть нежно, мило, аккуратно, только в темноте и миссионерской позе — скучно, как в болоте.       — Выходит, у тебя сегодня праздник? — почти светски протянул Малфой, притворяясь будто никогда не интересовался датой её рождения.       Ага. Конечно. Отвертишься тут.       В первый же день, когда Грейнджер поступила на службу в Аврорат, Поттер приказал запомнить, что 19 сентября — день её рождения. И добавил, что она ненавидит принимать поздравления…       Гермиона вздрогнула и, словно вспомнив о его существовании, перевела взгляд в его сторону.       И её карие глаза выражали только один вопрос: «Мы что и впрямь только что потрахались?»       — Не парься, Грейнджер, — усмехнулся Драко, оставив лёгкий поцелуй на вздернутом кончике её носа. — Это останется нашим маленьким грязным секретом, — и он накинул на них обоих одеяло. Не хватало ещё, чтобы она замёрзла…       Понеслась, блин, по-новой!       Снова эти приступы заботы, за которые он ненавидел себя ещё будучи женатым. Тори, обычно, надменно напоминала ему, что она взрослый человек, и разберётся, надеть ли ей шапку, выпить ли чай или кофе. И в конце-концов, она вправе распоряжаться своей жизнью, как вздумается, не оглядываясь на какого-то… Мужа.       — Спасибо! — прижимаясь к нему крепче, выдохнула Грейнджер. — Так значительно лучше, — она устроила свою голову на его, Малфоя, плечо, а он обнял её стройные плечи.       — Скажи, почему ты пришла сюда?.. Ведь сегодня твой День Рождения, — она невнятно фыркнула, потираясь носом об его шею. — И я уверен, что чета Забини, наши непримиримые любители вечеринок, пытались заставить тебя повеселиться…       — Разумеется, — её шёпот обжёг кожу, и Драко вновь ощутил вибрацию возбуждения в паху. — Я сказала им, что у меня много работы… Очень кстати пришёлся взрыв в Манчестере, — Гермиона взглянула на Малфоя, тщательно притворявшегося, будто понятия не имел ни о каких происшествиях.       Если честно, ему вообще не хотелось, чтобы она когда-либо узнала содержание их с Поттером утреннего разговора. Ни о подозрениях Гарри, ни о его, Драко, дурацком признании, ничего толком не способном изменить или исправить.       — Так ты же ни о чём и понятия не имеешь! — ахнула Грейнджер.       И принялась с жаром рассказывать о горах трупов и об идиотах из Департамента магических происшествий и катастроф, «Ничерта не соображающих и не желающих исполнять свои прямые обязанности».       О том, как её выдернули в Манчестер посреди рабочего дня, и ей вместе с тремя девчонками-ассистентами пришлось выяснять на месте, отчего погибли эти несчастные люди, работать в команде с маггловскими паталогоанатомами.       Рассказала о том, как Поттер собачился с шефом группы Ликвидаторов проклятий из-за того, что эти самые Ликвидаторы хотели повесить это сраное дело на и так не справляющийся с текущими расследованиями Аврорат.       И как ей отчаянно хотелось наконец вернуться сюда, в больничную палату, чтобы просто почитать вслух очередную главу «Истории квиддича».       — Я правда, целыми днями думала об этом… — вздохнула Гермиона. — Даже не представляешь, до чего ты похож на ангела! — она хихикнула и едко добавила: — Когда спишь.       На ангела… Надо же?       — Ты так и не ответила на мой вопрос, — качая головой, язвительно заметил Малфой. — Скажи, — он погладил её щеку костяшками пальцев. — В противном случае, мне придётся применять запрещённые приëмы…       — А мне понравится? — Грейнджер поймала его руку и, прихватывая губами каждую из подушечек пальцев, озорно сверкнула глазами.       Чёрт!.. Она и впрямь ведьма. Злая и коварная… Ну, или безумная нимфоманка.       Одно другого не краше…       — Понравится, — чувствуя, как член вновь каменеет, зловеще уверил Драко. — Однако потом… Наутро, тебе, скорее всего, станет очень стыдно, — он скользнул ладонью вниз по её спине.       — А вот и не станет! — дерзко фыркнула Гермиона.       Ну-ну. Жаль, язык не показала…       Вновь пробежав пальцами по её промежности, Малфой собрал немного смазки и коснулся крошечного колечка ануса, которое тотчас же сомкнулось сильнее.       А в озорных ещё секунду назад глазах Грейнджер появился испуг.       — Готова к запрещёнке? — Драко аккуратно надавил на мышечное колечко. Гермиона тихо охнула, пропуская его внутрь. — Ты что, никогда не пробовала анальный секс? — горячо прошептал он ей на ухо. Щëки Грейнджер побагровели, и она качнула головой.– Расслабься…       Наблюдая, как её влажные губы приоткрываются от неизведанного доселе удовольствия, Малфой как ни в чём не бывало уточнил:       — Так сколько же тебе стукнуло? Надеюсь, хотя бы восемнадцать, — хмыкнул он, проникая пальцем глубже и осторожно растягивая нежные стенки. — Иначе, боюсь, наше грозное начальство упрячет меня в карцер за совращение… — Гермиона задышала чаще, и испуг испарился из её глаз. — Несовершеннолетних леди. — Её взгляд помутнел, и она прикрыла веки. — Каково это, Грейнджер, — вновь припав к её уху, жарко зашептал он. — Чувствовать, как самый противный из слизеринцев пальцами трахает твою задницу?       — Очень… — она медленно облизала губы, дразня и соблазняя. — Грязно и развратно… — Гермиона забралась на него сверху, нетерпеливо подмахивая бедрами навстречу его пальцам. — Прямо, как я люблю, — она оставила огненную дорожку поцелуев от его груди вверх до шеи, и покусывая мочку уха, тихо протянула: — Позволишь мне остаться на ночь?       — Оставайся, — выдохнул Драко, когда её губы заскользили по его ключицам. — Но если ты опоздаешь на службу завтра…       Он не договорил. Потому что вновь, в который уже раз за этот вечер едва не свихнулся, наблюдая…       Как невозможная. Неугомонная девчонка!       Всё так же позволяя ему играть пальцем внутри своего ануса, насаживалась… Глубже и глубже на его изнывающий от эрекции член.