Над пропастью во лжи

      Поттер исполнил своё обещание. И прошло, как минимум, пару веков, прежде, чем трое целителей, ранее вертевшиеся вокруг Малфоя, заставляя выпить не менее десятка зелий из склянок, стоявших на прикроватной тумбочке, вдоволь намерили его давление, пульс и, удовлетворившись его общим состоянием, ушли. Так и не сказав ни черта конкретного…       Видимо, никто понятия не имеет, что за проклятье его поразило. Да и, что греха таить, по виду Поттера можно было понять — никто всерьёз не надеялся, что Драко выкарабкается.       Его уже похоронили…       Да и, не слишком верилось в искренность Гарри.       Друзья… Да хоть семья!       Нет, Поттер обрадовался его пробуждению лишь от того, что в камере предварительного заключения сидит чëртов Маньяк, упрямо отказывающийся говорить с кем-то, кроме Малфоя…       И, честно, если идиотом, писавшим не менее идиотские письма придурку Локхарту, окажется в итоге Люциус… Драко ни разу не удивится!       С отца вполне сталось бы пойти на эдакую дребедень только лишь затем, чтобы поговорить с сыном! Он всегда выстраивал какие-то нелепые многоходовые комбинации…       Вспомнить хотя бы потрёпанный дневник, который Люциус подкинул в котелок Уизли-в-юбке. Он ведь до последнего не знал, что эта книжица на самом деле — крестраж Волдеморта… Зато до смерти хотел выставить Дамблдора из Хогвартса. И это почти ему удалось…       Вот и сейчас. Драко был почти уверен, что Люциус мутит воду. Нет, не убивает магглов — этого ещё не хватало — однако, вот этот выкрутас вполне в его скользком стиле. Как, впрочем, и нападение на Грейнджер…       Чëрт! А что, если это и впрямь отец?       — Блядь! — рыкнул Малфой, и мгновенно сел на кровати.       Лишь мигом позже он осознал, что резкие движения больше не причиняют ему боли. И теперь экскурс по палате из уст одной из целительниц уже не казался форменным издевательством…       Вероятно, сатрапы влили в него лошадиную дозу обезболивающего зелья, помимо прочих — Драко не слишком-то интересовался.       Палата, к слову, ему досталась вполне сносная с отдельным душем и туалетом, полутораспальной удобной кроватью… Неужто целители приёмного отделения, невзирая на суету, вспомнили, какие гигантские суммы его семья отчисляла в фонд Мунго со времён окончания первой магической войны?       Вряд ли… Если б они думали о том, что он Малфой, то, должно быть, поселили бы его в чулане для сломанных швабр. Семейную «репутацию» не пропьёшь, так сказать…       Однако в душ и впрямь хотелось неимоверно.       Наскоро порывшись в прикроватной тумбочке в поиске банных принадлежностей, Драко отыскал телефон и даже волшебную палочку.       Пэнс… Нашла возможность передать палочку. А ей ведь запрещено посещать теперь магический мир.       Ну, по крайней мере, всем изгнанным к магглам было запрещено из-за издержек наблюдения за провинившимися — ну, не мог Аврорат уследить за всей нечистью Волшебного мира… Гипотетически, Пэнси, как добровольно покинувшая их сообщество, не имела права колдовать при своём сожителе и пациентах, не могла выписывать газет, типа Ежедневного Пророка и ему подобных и, конечно, занимать какие-либо магические должности.       Может, передала через Забини?..       Когда экран телефона загорелся, Малфой вновь едва не потерял сознание от количества сообщений о пропущенных вызовах! И все от Паркинсон…       Бедняга Пэнс. Как она, должно быть, нанервничалась!       Подобные истерики ей не присущи: звонки повторялись каждый час, исключая перерыв на ночь.       Поход в душ пришлось временно отложить. И, быстро найдя в записной книжке её номер, Драко прослушал целую вереницу длинных гудков и даже успел предположить, что подруга вполне может быть занята, ведь время уже позднее — десять часов вечера.       — Алло! — прозвучал из динамика срывающийся голос Пэнси. — Драко! Это ты?       — Здравствуйте, Ваше злодейское Величество, — манерно протянул Малфой.       — Господи! — она всхлипнула. — Господи! Ты… Ты жив! Правда? Нет… Правда?       Он был в отключке всего три дня. Ради святых лукотрусов! Неужто все и впрямь похоронили его?       — Да жив-жив, — утомленно взглянув в потолок, вздохнул Драко. — И почти здоров.       — Боже! Я уж думала… Думала, что… — вновь запричитала Пэнси. — Неважно! Сейчас, — послышались такие звуки, будто она торопливо бросает что-то в большой маггловский пакет. — Я буду у тебя в мгновение ока! И плевать мне, что скажет на это сраный Поттер, Грейнджер и грёбанные все!       — Постой. Пэнс, не мельтеши, — Малфой усмехнулся — он и забыл, что на самом деле Паркинсон как бы не более дерзка, чем Гермиона.       Кстати… А причём здесь она?       Взгляд зацепился о бутылку Костероста, которую вертел в пальцах Гарри всего несколько часов назад… Как, ради всего святого, эти двое, Пэнс и Поттер, могли оказаться парой? У них ведь ни капли общего!       Ага. Сказал тот, который хочет трахнуть Грейнджер… С ней-то у него ещё меньше общего.       Или, может, противоположности притягиваются?       — Уже поздно, — отрезал он, продолжая изучать названия зелий, которые выписали ему целители. — Не уверен, что тебя пропустят сюда… Ты же помнишь, что внизу, в холле, дежурит на редкость стервозная регистраторша. И, кроме этого, Поттер выставил охрану возле моей палаты.       — Хренов святоша! — ядовито фыркнула Паркинсон. — Во всё-то ему нужно сунуть свой нос… Заботливый он! — проворчала она.       Наверное, в этот момент стоило ввернуть, что он, Драко, прекрасно знает о шашнях, которые Пэнс крутила с Поттером целый год до того момента, пока не сбежала. Однако он промолчал.       Справедливости ради, туз в рукаве ещё никому не мешал. Раз уж он по глупости раскрыл Гарри карты о своём отношении к Грейнджер.       Как применить этот козырь? Ну, явно гораздо более изящным способом, нежели взять, да и выложить всё Паркинсон.       Нет, он твёрдо решил, что вернёт подругу обратно. Потому что её место здесь, в Волшебном мире, но не там. Не с магглом, с которым она, если верить Забини, не слишком-то счастлива…       — Напыщенный, сходящий с ума от чувства собственного величия индюк! Вот он кто! — возмущëнно продолжила Пэнси. — И, кроме этого…       — Тормози, Пэнс! — невесело хохотнул Малфой. Он вполне понимал Паркинсон: очевидно, обида на Гарри грызла её до сих пор. — Если сможешь, приходи завтра, — прозвучало угрюмое «Угу» от Пэнс. — Или даже лучше, давай встретимся после того, как меня выпишут?       — Хорошо, — разочарованно и тяжело вздохнула она. Видимо, ей хотелось ещё немного пополоскать Поттера в желчи. — Тогда до встречи?       — До встречи, твоë Злодейшество, — вновь подковырнул её Драко и, прервав разговор, воизбежание новых выпадов, но уже в свою сторону, отправился в душ, оставив в качестве ночника лишь шарик Люмоса, мигом взмывший в потолок над кроватью.       Он уже успел обстоятельно обдумать шикарный и поражающий своей невинностью план по возвращению Пэнси домой, когда вернулся в палату.       Вдруг дверь скрипнула петлями.       На часах было уже одиннадцать, Малфой приготовился было к новому целительскому обходу и не слишком переживал о том, что не успел натянуть на себя ничего, кроме больничных пижамных штанов, а посему неспешным шагом продолжил идти к своей кровати…       Пока в дверном проёме не показалась Гермиона Грейнджер.       Она явно пребывала в своих мыслях, когда закрывала за собой дверь, неловко держа под мышкой какой-то журнал солидной толщины. Но стоило ей обернуться…       Её глаза испуганно округлились, едва взгляд коснулся пустой кровати, лицо побледнело. Пальцы рук задрожали.       — Мерлин! — сорвалось с её губ.       Журнал звонко шлëпнулся на пол.       — Почему они мне не сказали? — панически прошептала Гермиона, срываясь на писк. — Чëрт! Они же должны… Должны были…       — Грейнджер, — удушающе спокойно произнёс Драко из тëмноты.       Она взвизгнула, едва не налетев на прикроватную тумбу с хреновой тучей зелий.       — Проклятье!.. — Гермиона посмотрела в его сторону, как на привидение.       Губы её задрожали. А по щекам заструились слëзы.       Малфой молчал. Ей-Мерлин! Он понятия не имел, что сказать. Поблагодарить? Но это ведь окончательно испортит его имидж слизеринского подонка…       Или снова в своём кретинском стиле напомнить ей, что он спас её восхитительную задницу, в который уже раз за неделю?.. Как-то банально.       Да и вообще. Драко терпеть не мог женских слëз. Обычно в такие моменты он терялся и вёл себя, как полнейший дегенерат…       Здесь же — ещё хуже.       В присутствии Грейнджер крыша летела к дьяволу под хвост, и, честно, если б она не прикрыла лицо подрагивающими ладонями, страшно представить, какую дракклову чушь он мог бы нагородить в скромном желании успокоить.       — Я… я, — она глухо всхлипнула, а Драко чувствовал, как сердце затеяло адский марафон в груди, разгоняясь с каждой долей секунды всё больше. — Я не… — Гермиона шумно выдохнула, отняв ладони от лица. — Я хочу сказать... — зажмурилась, будто ожидала поток издевательств или оскорблений. — В общем… Я очень рада, что…       Она встряхнула непокорной копной своих кудрей. И надсадно вздохнула вновь.       — Присядь, — вновь оглушающе спокойно предложил Малфой, заметив, что Грейнджер еле держится на ногах.       Признаться, он совсем не ожидал, что сможет взять себя в руки и, как и подобает старшему аврору, приложить все усилия, чтобы погасить женскую истерику.       Истерику Гермионы Грейнджер, что ещё сложнее.       — П-прости за сцену, — опустившись на стул, всё ещё всхлипывая, пробормотала она, следя за тем, как Драко, пройдя к своей кровати, сел прямо напротив. — Я просто… — Грейнджер болезненно поморщилась. — Да не могу я этого сказать!       — Ты решила, будто я умер, так? — учтиво уточнил Малфой, Гермиона часто-часто закивала, и в её глазах вновь заблестели слëзы. — Грейнджер… Зачем теперь реветь, если я жив?       — Но я же… — она мучинически подняла глаза в потолок, затем вновь взглянула на Драко. — Ты себе не представляешь, что было бы, если б ты умер! — выпалила Гермиона.       — Ну, строго говоря, ничего необычного, — буднично пожал плечами Малфой. — Твоя жизнь точно никак не изменилась бы. Разве что… — он взглянул в её заплаканные глаза и, перейдя на доверительный тон, продолжил: — Ты чувствовала бы свою вину, таская венки на мою могилу раз в год. Первое время. Потом раз в пять лет, затем в десять. А в конце-концов и вовсе забыла.       Драко осознавал, что ведёт себя хуже, чем свинья. По факту, он вёл допрос… Обычно подозреваемые точно так же сначала истерят и паникуют, а для того, чтобы выведать правду, не применяя для этого Непростительных, лигилименцию или сыворотку правды, нужно вывести их в гнев.       Вот и Грейнджер нужно было хорошенько взбесить, прежде, чем вести конструктивный диалог.       — Вот и сегодня ты пришла лишь затем, чтобы удостовериться, что поводов для мук совести пока что нет, — бесстрастно заключил он, скрестив руки на груди.       — Но это же неправда! — вспыхнула она. — Акцио! — Гермиона взмахнула палочкой, и в её руках тут же оказался толстый журнал. — Вот видишь, это «Трансфигурация сегодня», — Малфой лишь приподнял брови, и впрямь не понимая её логики. — Я приходила сюда каждый вечер… И читала вслух. Вчера, к примеру, я прочла целых десять глав из «Истории Квиддича», а сегодня хотела почитать пару статей Трансфигурации, — всё еще мокрые щëки Грейнджер принялись наливаться краской. — Я подумала, что тебе полезно послушать что-то новенькое, — она смущённо опустила взгляд на свои острые коленки, торчавшие из-под подола юбки.       Значит Поттер не лгал с целью выведать у него, Драко, ценные сведения.       Её голос всё ещё дрожал, и Малфой был уверен, что никогда за все семнадцать лет, прошедшие с их знакомства, не слышал от неё такой интонации.       Хотя… Кого он обманывал?       Сказать, что он действительно знал её — наверняка та ещё нелепость.       Ещё в четверг Драко считал, будто Грейнджер бросит его умирать, представься ей такая возможность… Но ведь не бросила. А ещё и закинула его бренное тело в Мунго. И приходила к нему каждый вечер. Пусть и просто почитать…       Нет. Гермиона Грейнджер не женщина. Она — адский клубок противоречий, в сочетании с острым умом и восхитительной внешностью.       И, чëрт подери! Малфою до безобразия нравилась даже её дурацкая дерзость. Даже то, как самодовольно она задирает нос. Да Мерлина ради, если она вновь решит почикать его своим скальпелем — пожалуйста. Лишь бы только смотрела.       Вот именно таким взглядом. Полным чего-то… Кучи эмоций, переплетённых между собой. Её самой.       Настоящей.       Той самой умницей Грейнджер.       Нет, перед ним сидела не та пошлая и бухая в стельку Грейнджер, навязчиво лезшая к нему в штаны только лишь потому, что её секс с Роджером Дэвисом накрылся медным тазом.       Здесь и сейчас он дышал ей. И чувствовал себя живым, как никогда до этого момента.       — Я правда рада, что с тобой всё хорошо, — и её губы изогнулись в улыбке.       Именно той, какой она улыбалась Поттеру и Уизли в Большом зале в Хогвартсе. Такой простой… До боли за грудиной.       Тысяча зелий действовали отменно. В этом Драко был уверен, но допрос подозреваемой Грейнджер оказался под угрозой срыва. Потому что эта самая преступница накрыла своей ладонью его напряжённое предплечье. Изуродованное давным-давно Чёрной Меткой. И Гермиона прекрасно знала об этом.       Сердце глухо ухнуло о рёбра и остановилось на миг. В глазах потемнело. И Малфой за малую долю секунды решил, что вот сейчас-то точно смерть приберет его!       Потому что Драко Малфой, хитрый, циничный слизеринский подонок…       Забыл, как нужно дышать.       Что-то пискнуло, дверь сразу же приоткрылась, и в образовавшейся щели показалась белобрысая шевелюра одного из младших авроров.       Гермиона тут же отстранилась, панически прошептав:       — Прости! Я… Мне не следовало.       — Всё в порядке, Селвин, — кивнул Малфой аврору. — Дай мне руку, — попросил он, когда дверь захлопнулась. — Спасибо тебе, — сорвалось с губ.       Кажется, жесткая маска старшего аврора слетела с него слишком быстро. Может быть, следовало подольше держать строгий образ, однако, справедливости ради, он выяснил всё, что следовало.       Осталась лишь парочка вопросов. Не из разряда аврорских.       — Грейнджер…       Она вновь плакала, прикрыв свободной ладонью лицо.       — Извини, — с ожесточением вытирая слëзы, пролепетала она. — Я приходила… Господи. Потому что не могла смириться с тем, что… Говорили целители. Они не давали ровным счётом никакой надежды!       — Думаю, не ошибусь, что ты решила оживить меня поцелуем, как в маггловской сказке? — заискивающе подмигнул Драко, и Гермиона ещё сильнее залилась краской. — Понятно. Значит, хотела вылечить меня, раз уж больница полна недоучек и бездарей?       — Технически, у меня нет прав на лечение, хоть по образованию я и целитель, — протокольно сообщила она, и воззрившись ему в глаза, отрапортовала: — Однако если бы ты умер, я провела бы вскрытие по первому разряду, — ядовито добавила она.       Вот и очнулась. Старая-добрая дерзкая Грейнджер!..       — Очень мило с твоей стороны, — зловеще улыбнулся Малфой, мысленно разработав новую тактику допроса. — Хочу предложить тебе сыграть в одну игру…       Грейнджер тут же залилась звонким, заразительным смехом. Драко прекрасно знал, что напомнил ей Маску из фильма ужасов «Пила». И почему его совершенно не удивило, что она любит смотреть ужастики?       — Приходи как-нибудь, у меня целая коллекция подобных фильмов, — Малфой снова подмигнул ей. Гермиона резко прекратила смеяться, и воззрилась на него с таким видом, будто мигом ранее он признался, что всю свою сознательную жизнь отстаивал права домовых эльфов. — А теперь по сути, — Грейнджер ещё раз ошарашенно моргнула. — Сыграем в «Правда или действие»? — она не сводила с него удивлённых глаз. — Я играл в эту игру с парой дамочек в ночном клубе, — манерно протянул Драко, перебирая пальцы Гермионы в своей руке. — Очень познавательно. Если ты согласна, — она нехотя кивнула. — Тогда я начну. Правда или действие?       — Правда, — вздохнула Грейнджер, словно осознавала, что за вопрос её ждёт.       — У тебя так много ухажеров, — едва не поменяв последнее слово на «ëбырей», Малфой спросил: — В чëм причина такого… Непостоянства? Это ведь нетипично для тебя.       — Да откуда тебе знать, что для меня типично, а что нет? — возмутилась Гермиона. — Кроме всего прочего, это не твоё дело… Поэтому давай действие.       — Ты же в курсе, что я могу попросить тебя о чëм угодно, — намеренно противно ухмыльнувшись, сообщил Драко. — Даже отсосать мне? — Грейнджер сглотнула, но кажется, испугалась недостаточно. — Ну, и не забывай о том, что я, как старший аврор, имею право пользоваться заклятием Империус…       — Я всё ещё не сомневаюсь, что ты подонок, Малфой, — светски улыбнулась Гермиона, нервно поëрзав на сиденье. — Но, так уж и быть. Хорошо, я расскажу, — она откинулась на спинку стула. — Но ответ слишком банален… Я даже не знаю, как бы завернуть его поинтереснее, — Грейнджер облизала губы совсем как в ресторане. Для чëртова Джорджа Уизли. — Мужчин было действительно много… Но во-первых, не каждый, с кем я ходила на свидание оказывался в моей… Постели, — она наградила его тем самым развратным взглядом, и Драко почувствовал, как пульс учащается в геометрической прогрессии. — А во-вторых, не то, чтобы кто-то из них смог удовлетворить меня в сексе. Доволен?       Малфой кивнул, стараясь не подавать виду, что единственным его желанием сейчас было разорвать её белую блузку, чтобы ласкать губами её грудь, чувствуя, как соски твердеют от возбуждения, и…       — Зря я… — манерно вздохнула Гермиона. — Лучше бы и впрямь… Отсосала. Может быть, хотя бы получила потом мало-мальское удовольствие?       Драко прикрыл глаза, тихо выдыхая. Просто для того, чтобы прогнать все развратные мысли.       Чёртова ведьма. Она же специально соблазняет его! Лишь бы не раскрывать своих секретов…       — Правда, — сквозь зубы рыкнул Малфой.       — Откуда такой интерес к грязнокровкиным секретам? — заговорщицки прищурилась Грейнджер. — Неужто я тебе нравлюсь?       — Ну, во-первых, — взяв себя в руки, хмыкнул Драко. — Грязнокровкой ты была тогда же, когда и я бесталантным белобрысым засранцем, правда? — Гермиона фыркнула, явно не удовлетворившись ответом. — Во-вторых… Да. Мне нравится твоя задница.       Ну, а что? Игра есть игра.       — В смысле? — хлопнула Грейнджер ресницами.       — А какой обычно смысл ты вкладываешь в слово «задница»? — язвительно уточнил Малфой.       — Ты самый скользкий человек, из всех, что я знала! — с жаром сообщила Гермиона, а тот лишь невинно повёл плечами. — Давай свой вопрос… Я за правду.       — Ты говоришь, что ни один из мужчин не удовлетворяет тебя, — она закусила губу, притворяясь, будто думать изволит. — Но должна быть причина… Ты обсуждаешь с ними, чего хочешь от секса? И чего конкретно?       — Вообще, я воспринимаю секс, как нечто спонтанное… Ну и, несомненно, партнёры должны чувствовать друг друга. Без этого не получится качественного секса, — не отводя своего развратного взгляда, будто заучено проговорила Грейнджер. — Могу сказать точно, я не трахалась ещё с теми, кого считаю отщепенцами… Ну, и я люблю, когда мужчина доминирует, — она рвано вздохнула и вновь поëрзала на стуле, опустив взгляд на обнажённый торс Драко.       Не в первый раз.       — Я за правду, валяй, Грейнджер.       — Зачем ты спас меня от проклятья? — вновь воззрившись прямо в глаза, произнесла Гермиона.       — Затем, что это моя работа, — не сводя с неё взгляда, мигом соврал Драко.       Стрелки на циферблате часов приближались к двенадцати. И День Рождения Грейнджер подходил к концу…       И что-то подсказывало, что нужно сворачивать очередной дурацкий разговор, пока всё снова не закончилось очередным кошмаром.       — Спасать жизни — это работа целителей, — недоверчиво фыркнула Гермиона. — Авроры должны расследовать уже свершившееся преступление… Ну, что? Не забыл, что и я могу попросить тебя сделать всё, что мне заблагорассудится? — она очень опасно улыбнулась.       — Ну… Вероятно, сработал безусловный рефлекс? — полувопросительно ответил Малфой.       — Безусловный рефлекс — это если бы ты спрятался за меня от луча проклятья, — вновь, тоном заучки Грейнджер, продекламировала она. — А то, что сделал ты… Называется храбростью.       — Вот это поворот! — приподнял брови Драко, заметив, что её лицо снова находится в преступной близости от него. И, чëрт возьми! Он не способен был оторваться от разглядывания её полных губ. — Ты же любишь храбрецов? — он наклонился, шепча и касаясь мочки её уха. — Так, может, и я достоин строчки в твоём ежедневнике?       Всех строчек.       — Такого оригинального приглашения на свидание в моей жизни ещё не было, — выдохнула Грейнджер, приподнимая голову. — Не… Останавливайся, — с её губ сорвался полустон, когда Малфой оставил вереницу пылких поцелуев по линии её челюсти. — Ты проиграл, кстати, — хихикнула Гермиона, а Драко застыл, ожидая наказания. — Назови меня так, как я просила никогда не называть. Помнишь, в пятницу?..       — Поднимайся.       Встав перед ней в полный рост, Малфой почти усмехнулся: его стоявший колом член оказался аккурат напротив её развратного рта.       Ну так что? Отсосëшь, Грейнджер?       Она, будто услышав его мысли с точностью до буквы, воззрилась вопросительным взглядом прямо в его, Драко глаза.       Ни один из её взглядов уже не способен был остановить его, потому что… Похоть уже сжирала изнутри так, что никакое зелье не способно помочь.       Гермиона послушно встала на ноги.       Её лицо выражало настолько дикое желание к разврату… До боли в скулах, блядь!       — Хочешь, чтобы я назвал тебя… — Малфой расстегнул сразу три пуховицы на блузке, не считая тех, что она расстегнула, должно быть, в морге от жары. Грейнджер медленно кивнула. И он накрыл ладонью её грудь, чувствуя, как под тонким кружевом бюстгальтера твердеет от возбуждения розовый сосок. — Сладкой… Опасной…– громким шëпотом произнёс он прямо над её ухом.       — Да, — вновь запрокинув голову, до невозможности чувственно выдохнула Гермиона. — Сладкой… Оглохни, — щëлкнула она пальцами.       И воздух по периметру палаты пошёл рябью.       Звук её сбивчивого дыхания сводил с ума, аромат духов пьянил и уносил туда, где он не Малфой, бывший Пожиратель смерти…       А просто Драко. Который как проклятый хочет её, Гермиону Грейнджер. Не ту, с орденом Мерлина первой степени и холодным оружием в кармане ханжеского халата… А просто Гермиону. Дочку лондонских дантистов.       Её дрожащие пальцы уже поддели резинку его пижамных штанов.       — Кошкой… — Драко перекинул густые пряди её волос, оставил несколько быстрых поцелуев на тонкой коже шеи. — Грейнджер, — прошептал он ей на ухо. — Раздевайся.