Точки пересечения

«Ты слышишь меня?». Питер начинал бояться этой фразы. Он оглядел комнату: маленькую, темную с расправленной кроватью. Постельное белье было светлым, подушки — сбитыми. Рядом с кроватью валялась кукла с закрывающимися, когда ее клали, и открывающимися, когда поднимали, синими-синими глазами. Кукла изначально была блондинкой, но кто-то перекрасил ее в брюнетку, обстриг волосы под каре и повязал на голову красную ленту. Питер заглянул в шкаф и под кровать, но хозяйку комнаты не обнаружил. — Появишься? — спросил он. Позади мелькнула искра, пропала, после снова мелькнула и стала виденной ранее девчонкой. Питеру казалось, что он знал ее. Эту челку, эти глаза он уже видел. — Ты кто такая? Мы знакомы? — спросил Питер. «Меня зовут Нина», — девчонка не улыбалась и взгляд ее темных глаз был бесконечно печальным. Питер знал только одну Нину, и та Нина, к сожалению, погибла, нечестно и слишком рано. Стоило девчонке назвать свое имя, как Питер понял, где видел ее — на экране телевизора, мельком, один раз, когда показывали происшествие, связанное с его отцом. Это была его мертвая сестра. Мутанты должны были быть привычными к странным вещам, Питер видел телепатию, телепортацию, видел чешую вместо кожи и рога вместо волос, но с призраками дел не имел. Он искренне сомневался в том, что те вообще существовали. Мутанты были явлением объяснимым — слово «мутанты» и объясняло само себя — но паранормальное! Питер честно засомневался в своем душевном здравии. — Это бред. Это невозможно, — прошептал он Нине, словно та должна была осознать свою оплошность и исчезнуть из его сновидения. Нина не исчезла. Она, не моргая, умоляюще смотрела на Питера, и он рассматривал ее, а внутри ворочалось необъяснимое сожаление. Он не терял ее, но она была его сестрой. А если бы вот так же у него отобрали Ванду или Лорну? «Ты поможешь?», — спросила Нина снова. — Все, что хочешь, — выдохнул он. Губы Нины дернулись, совсем как у Эрика, когда он сомневался, уместно ли будет улыбнуться. А Питер вдруг понял, что падал… Питер дернулся и упал с кровати на бок, больно приложившись о пол ребрами и рукой. Попутно он задел тумбочку с пустой кружкой и почти пустой пачкой чипсов. Все это добро полетело на пол; кружка оказалась прочнее и только звякнула, но осталась целой. Пробуждение после такого наступило мгновенно, и Питер застонал от боли, переворачиваясь на спину и хватаясь здоровой рукой за бок. — Черт побери, — прокряхтел он. Через несколько секунд за дверью раздался топот ног, а после в подвал Питера нагрянула Магда с битой наперевес и в развевающемся халате поверх розовой ночнушки. Увидев мать, Питер рассмеялся в голос, вызывая новый приступ боли с левой стороны груди. — Господи! — вздохнула Магда, отпуская биту и вытирая лоб. — А я уже вообразила. — Я вижу. — Питер поднялся с пола и указал на биту. — Ты правда собиралась с кем-то сражаться? Этой хреновиной? — Ты плохо знаешь свою маму, юноша. Я этой красавицей дурь выбиваю почти как заправский вышибала. — Магда погладила биту. — Экипировалась для атаки в рекордные сроки. Ты тренировалась? — Питер снова засмеялся. Он думал, что это нервное. Здоровые люди не смеются с такой истерикой в голосе. Магда косилась на Питера с тревогой. — Бита у меня под кроватью лежит, — сказала она. — Ты как? Здоров? — Не особо. — Питер провел ладонью по лицу, оттягивая вниз кожу в надежде, что после такого смех пройдет. — Я видел призрака. — Что? — Ну знаешь… Призрака. — Какого к черту призрака? — Ма… Сзади оглушительно треснуло. Глаза Магды расширились, и Питер не закончил. Мать отшатнулась от кровати и кивнула за спину Питера. — Там… Это ты делаешь? Питер спешно оглянулся, чтобы понять, откуда шел звук и что так испугало Магду. За его спиной трещал игровой автомат, листы обшивки которого сворачивались и гнулись, а на столе корчились в агонии завязывающиеся морским узлом отвертка и гаечный ключ. Последних опять забыл убрать Стив. — Мать твою, — прошипел Питер. Автомат было жалко. Магда снова шагнула назад, а Питер изо всех сил зажмурился, успокаиваясь и утихомиривая колотящееся сердце. Тук-тук-тук-тук… Оно билось неровно. Питер сжал зубы, прося самого себя: «Ну хватит уже, пожалуйста, хватит!». Тук-тук-тук… Слух уловил пульсацию всех видов металла, какой только был в комнате. Словно у всего имелось сердцебиение. Питер услышал, как стучала кровь в венах матери. «Хватит, хватит, хватит!». Автомат замер, отвертка перестала убиваться. Питер открыл глаза, а Магда убрала руку, которой хваталась за сердце. — Прости. — Питер не знал, что еще сказать. Магда не любила вспоминать Эрика Леншерра. Питер не знал, что между ними произошло и почему, но был уверен в двух вещах: виноват был определенно отец и матери не нравилось возвращаться в прошлое. Питер с радостью перестал бы изображать из себя Леншерра-младшего на глазах матери, но бесконтрольные проявления наследия отца потому и назывались бесконтрольными. — Прости, — еще раз сказал Питер. — За что? — Магда села рядом с Питером и положила биту на кровать. Пока Питер рассматривал свои сцепленные в замок руки, Магда положила на них свою ладонь. — Ты ведь общаешься с ним, верно? — Не-е, с чего ты… — Питер! — Да. Да, общаюсь. Но только… Он не в курсе, понимаешь? — Я знаю, что он не знает. Ванда сказала. — Почему ты сама ему не сказала? Всем бы сейчас было легче. — Или нет. Я хотела ребенка, он хотел войны. Кто знает, каким бы ты сейчас был, если бы он воспитывал тебя. Я боялась, что он слепит из тебя свое подобие. Поэтому… — Поэтому — что? — Питер посмотрел на профиль матери. — Я попросила его успокоиться и жить нормальной жизнью. Мы поругались. Очень сильно поругались. Он тогда был на взводе, орал, что никто не будет притеснять мутантов, что он объявит войну каждому такому человеческому выродку. — Магда вздохнула. — На следующий день я ушла. — И он тебя не искал? — Искал. Один раз нашел. Я его выгнала и велела больше не появляться. Наплела там что-то… — Магда поморщилась. — А он гордый, сам знаешь, так что больше не появлялся. — И он не видел, что ты была беременна? — удивился Питер. — Милый мой, это не с первого дня и даже месяца заметно. Я тогда была всего на третьем. — Отстой. — Если бы не рассталась с Эриком, то не познакомилась бы со Стивом и не родились бы Ванда с Лорной. — Стив тоже отстой. — Не уверена. Ты к нему придираешься. — Он Ванду обидел! Магда ничего на это не ответила. Она помолчала, посмотрела в сторону развороченного автомата, который вряд ли уже что-то спасло. — Питер, — позвала она, — ты бы поговорил с Эриком. Может, он научил бы тебя… Питер тоже оглянулся на автомат. Этот был четвертым в его жизни. Четвертым убитым им автоматом. — Научил бы управлять своей силой? — Именно. — Если я скажу, вдруг это покажется ему подозрительным? — А лучше портить вещи и ждать, пока какой-нибудь нож не напорется на какое-нибудь тело, если ты снова разнервничаешься? — Не, я ножей не храню. А думаешь, я могу кого-то ранить? — Ненамеренно — да. Питер, бог мой, да вспомни, сколько потенциально опасных ситуаций было! Это, — Магда кивнула на автомат, выглядящий так, словно его изувечил садист, — еще цветочки. — Спасибо, что веришь в меня, — пробурчал Питер. — Я контролирую это, когда сосредотачиваюсь. — Причем здесь вера? Ты контролируешь себя не так хорошо. И это плохо. — Ладно, я… Я подумаю. — Уж будь добр. — Магда поднялась и забрала биту. — Раз ты уже встал, может, завтрак? Буди девчонок. Встал! Питер фыркнул на этом слове. Встал он! Скорее рухнул и отбил себе какой-то орган.