Точки пересечения

Ноги сами принесли его домой, в Вашингтон. Когда Магда открыла дверь, Питер вместо приветствия выблевал на порог все то пойло, которое залил в себя после кладбища. Чтобы прийти в норму, потребовалось около трех бутылок отменной дряни. Средство против стресса было так себе, но Питера колотило от посещения могил так сильно, что оставалось удивляться, почему сама планета не вибрировала с ним в унисон, чтобы после развалиться на части от резонанса. Магда что-то кричала, а Питер свернулся в обуви, положив голову на ботинки Лорны. Рука была мокрой — он окунулся ей в рвоту. Наверху мелькали волосы матери. Когда над головой появилась Ванда, Питер улыбнулся: — Привет, ведьмочка. Как дела? Ванда нахмурилась, и по ее губам Питер прочитал слово «придурок». Он не обиделся. Силы Ванды притащили его в ванную. Питер послушно, нога об ногу, снял обувь. — Сейчас мигом протрезвеешь, — сказала Ванда сурово. Питер хотел сказать, что сестре очень шли сдвинутые брови и сжатые губы, но не успел, потому что из душа хлынула вода. Питера подбросило на месте. Вода лилась за шиворот, насквозь мочила одежду. Волосы прилипли к ушам и лбу. Питер яростно замотал головой и вытер лицо, но вода продолжала течь, провожая в отверстие слива грязь от польской земли. Питер подумал о могилах — одной целиковой, второй — пустой — и его снова стошнило, но на этот раз он перегнулся через бортик ванной. — Черт! — выругалась Ванда. — Питер! — Я, мать вашу, могилы копал! В польских полях! — Питер вытер рот и заулыбался. — Что?! — Слушай, а кто может красть трупы? Извращенцы? Для чего? И зачем? — Какие трупы? — Твою ма-ать… Питер попытался вылезти из самой мокрой на свете ванной, но поскользнулся, и Ванде пришлось держать его за локоть, чтобы он смог выбраться. — Питер, какие трупы? Что ты несешь? Питер кивнул и взял туалетную бумагу, чтобы вытереть пол. Он успел как раз вовремя, потому что явилась Магда с выпученными глазами и с тряпкой в руках. — Что вообще здесь происходит? — взвизгнула она. — Он копал трупы в польских полях. — Ванда поморщилась, глядя на тряпку, которую Магда кинула в ванную. — Что? Питер, тебе кто-то угрожал? — испугалась Магда. — Да кто угрожал? Он копал. — Я в Польше был. — Питер подобрал кроссовки с пола. Под ним уже натекла приличная лужа. Он взял полотенце, промокнул голову и накинул его на плечи. Магда уставилась на Питера. Он видел, как в ее голове сопоставлялись ее сын и та страна, где он что-то копал. Понимание нагрянуло шокированным лицом и прижатой ко рту рукой. — Жена и дочь Эрика, — сказала она. — Что ты сделал? — Ничего. — Питер! Что случилось? Ты не можешь заявляться в невменяемом состоянии, а потом говорить, что ничего не произошло! — Магда начала кричать. Ванда покачала головой: — Я не понимаю. Магда не обратила на дочь внимания. — Питер, что ты сделал? — Раскопал две могилы. В одной пусто. Охренеть, да? — Питер улыбнулся. — В какой? — Там, где должна быть моя сестра. — Сестра? Та… Дочь твоего отца? Которая погибла? — спросила Ванда. — Вот! — Питер ударил кулаком по раковине. — А погибла ли? Где она, а? Ты! — Питер посмотрел на Ванду. — Ты говорила, что чувствуешь кого-то рядом со мной. Опиши. Ванда замешкалась: на нее внимательно смотрели две пары глаз. Хорошо, что дома не было Лорны, потому что три пары стали бы уже легким перебором, особенно вкупе с рвотными рефлексами Питера, алкогольной вонью и мокрым полом. — Я… Это… — Ванда нервно облизала губы. — Ну! — поторопил Питер. — Успокойся, — шикнула на него мать. — Я… — Ванда прикрыла глаза, чтобы легче были сосредоточиться. — Представь электромагнитную волну, которая мерцает… передает сигналы, касающиеся тебя, как будто рукой трогает. Словно это туман, дымка, сворачивающаяся возле тебя, имеющая личность. — Как призрак? — Да. Но призраков нет. Лично я в них не верю. А вот энергия это другой разговор. Мы все излучаем энергию: кто-то больше, кто-то меньше. — Дети наследуют способности родителей! — Питер хлопнул себя по лбу. — Нина тоже умеет. Не знаю, насколько сильно, но… — Она, вроде, еще могла управлять поведением животных? — спросила Магда. — Да. Да, точно. Это и было ее основным уникальным даром. — Но животные не понимают человеческую речь. — Ванда помотала головой для пущей убедительности. — Если она управляла ими, то делала это с помощью воздействия… Не знаю… Она воздействовала на их нервную систему, велела испытывать агрессию или успокаивала. — Все ее контакты со мной — это сигнал бедствия. — Что еще за контакты? — не поняла Магда. — Как приливы! Точно! Вот почему она не снилась мне постоянно! Она снится, когда у нее есть время, когда она хоть как-то управляет собой. — Чт… Так, я отказываюсь соображать. — Только не говорите мне, что все это время она была жива, ладно? — простонал Питер. Он снова хлопнул себя рукой по лбу — на этот раз мстил за глупость. — А надо-то было просто раскопать могилу. — Тогда где она? — задала резонный вопрос Магда. — А вот это очень интересно, — согласился Питер.

***

Наверно, мутанты многое повидали на своем веку, потому что почти не удивились ошалевшему виду ввалившегося в здание Питера, мокрого, вонючего и с красными от волнения щеками. Даже Джин Грей не удивилась. Она мыла испачканную черной слизью дверь и строго посмотрела на Питера. Ему на мгновение почудилось, что он не заговоры раскрывал, а тусовался в Лас-Вегасе, сняв у барной стойки неудавшуюся актрису с перекрашенными белыми волосами, хотя на деле предпочитал более естественные оттенки и желательно потемнее. — Что это за дела? — Питер тронул слизь на двери. — Не советую. Она ужасно отмывается, — предупредила Джин. Она дальновидно мыла в перчатках. — Где тебя носило? Ты сказал, что уйдешь на два часа, но не было тебя около шести. — Я был в какой-то заднице. — Оно и видно. Иди помойся. Пахнешь ужасно. — Это мелочи бытия. В масштабах более глобальных проблем на вонь и внешний вид можно не обращать внимание. — Это каких? Питер затолкал Джин в комнату, как он надеялся не грубо. Джин вздернула брови, безмолвно спрашивая, не самонадеянно ли использовать грубость при разговоре с самым сильным мутантом в школе. — Извини, — смиренно проговорил Питер, правильно истолковав ее взгляд. — Какого черта произошло за эти часы? — Дочь Эрика не хоронили. — Что? И… А кто должен был? — Чарльз распорядился, чтобы и жену, и дочь похоронили, потому что Эрик не мог приехать туда сам. Ну, понимаешь, это тяжело. Я понятия не имею, где она, в каком состоянии и зачем вообще, но на том месте, где должна быть, ее нет. — Ты раскопал… — Да-да, и я не хочу об этом говорить. — Ты раскопал? — Джин, если ты не успокоишься, меня стошнит уже на тебя. Джин закрыла глаза, кивнула, открыла глаза. Дверь в слизи ее теперь мало тревожила. — Пресвятая матерь, — сказала она без каких-либо эмоций, но эмоции зашкаливали — это было ощущаемо. Питер только сейчас заметил, что в комнате они были не одни: мальчик с зелеными волосами и девочка с гетерохромией примерно лет двенадцати внимательно и не мигая смотрели на них. Питер состроил дружелюбное лицо. — Мы о глупостях говорили, — сказал он. — Мы не идиоты, — заикаясь, ответил мальчик. — Очень за вас рад. Джин, давай в другое место. Они вышли из комнаты и застряли в коридоре. Джин встала у стены и стянула с рук резиновые перчатки. Питер присел на пол у ее ног. Хотелось заснуть, но Питер боялся видеть сестру, перед которой было стыдно. Ее нельзя было списать со счетов мыслью, что это был кошмар или галлюцинация, теперь уже точно нет. — Я должна связаться с профессором, — заявила Джин. — Может, поцеребришь все-таки? — Питер, да как ты не понимаешь! — взвилась Джин. — Церебро предназначено для того, кто полностью подчинил себе дар. Это усиление телепатической связи в миллион раз! Да я убить всех могу! — Ладно, понял. И что ты скажешь профессору? Джин тронула висок пальцем, как это делал Чарльз Ксавье, и зажмурилась. — Кратко опишу проблему, попрошу не говорить об этом Эрику Леншерру и… И Джин замолчала, потому что где-то за много миль ей ответил профессор Ксавье.