Точки пересечения

Спастись из клоаки этого запаха лекарств и нервно пищащей аппаратуры требовалось чем скорее, тем лучше. От гула и регулярных звуков начинались то ли судороги, то ли это так терпение покидало тело. Чтобы не сгинуть в белых стенах, Питеру пришлось приложить максимум усилий: охая и скрипя, как старый дед, он выполз из кровати и поплелся куда-то подальше от больничного крыла Хэнка. Ползти быстрее покалеченной морской черепашки, панцирь которой жестко и немилосердно палило солнце, у Питера не получалось, поэтому он полз в меру сил. Сил было чуть-чуть — в джедаи его не взяли бы — но, по словам Хэнка, Питер был вполне здоров и ему требовалась лишь реабилитация и постельный режим. Ни бега, ни драк, ни фокусов. Такой лозунг провозгласил Хэнк, забыв уточнить, что делать все это Питер будет не в состоянии и предостережение требуется в качестве напоминания. Ноги привели его не в комнату, где было куда уютней и где была своя подушка и носки в тумбочке, свернутые как мама учила, а в библиотеку. Питер не осознавал, куда шел, до тех пор, пока не прибыл на место. А передумывать было уже поздно. Если подсознание привело его в библиотеку, значит, следовало смириться с таким желанием. Питер редко болел, случаи можно было пересчитать по пальцам. Да и болезнями произошедшее с ним трудно было назвать. Скорее, он редко сидел на больничках и был временно недееспособен. Например, ему сломали руку мальчишки в младшей школе во время драки, и еще Питер помнил, как получил сотрясение, упав с дерева, откуда благородно снимал соседского кота. Нынешнее состояние можно было считать крайним случаем, и Питер чувствовал себя максимально некомфортно, будучи перевязанным и слабым. А он был слабым. Настолько, что в кресло садился осторожно, как бабушка в девяносто. Кресло скрипнуло и затихло, а Питер, сцепив руки в замок, откинулся на спинку. Перед глазами было окно, за окном — ночной мир. И где-то в этом мире одиноко бродила внутри своих кошмаров его сестра. В миг стало холодно. Питер потер руки ладонями, разгоняя кровь. Стало немногим теплей. Кровь… Сколько из него ее вытекло в тот день? Наверно, столько, что можно было одарить пункт сдачи и получить звание почетного донора. И наверно, именно поэтому Эрик решил благоразумно избегать его — насмотрелся. Или испугался. Но ему точно было не плевать. Люди, которым все равно, не прячутся так демонстративно. Люди, которым все равно, им все равно. Они могут пройти мимо, зевнуть и налить себе кофе. Эрик же носу не казал в палату с тех пор, как Питер очнулся, а прошло ни много-ни мало больше суток. Одна часть Питера смиренно покивала и решила дать Эрику время на раздумья, чтобы он сам встал, отряхнулся и пришел. Другая, более разумная, а потому скептически настроенная часть заявила, что Эрик человек с депрессивными настроениями и он вполне может изображать угрюмого нелюдима до Судного дня, если тот вообще когда-нибудь настанет. Питер вздохнул. Сейчас нужно было думать о сестре и только о ней. Маленькая девчонка находилась в руках двинутых и убогих. Одно это осознание подбивало к действиям. Жаль, что сейчас Питер мог только сидеть и смотреть в окно.

***

Он видел сон, когда услышал возмущенное: — Ты совершенно больной, Максимов! — Ты чего? — Питер осоловело поморгал, глядя на взбудораженного Скотта. — Какого ты сбежал от Хэнка? Ты знаешь, что он психанул? Разбил какую-то мензурку, посинел… Потом извинялся, правда. — А я тут причем? Скотт поднял одну бровь. За очками не было видно, но, должно быть, смотрел он на Питера красноречиво. — Мда. — Скотт решил, что объяснять — время зря терять, и ограничился коротким и емким выводом. Вслед за Скоттом в библиотеку вошла Ванда, сердитая, как и полагалось Ванде. — Питер, — она тяжко вздохнула. — Ты же должен лежать в палате и соблюдать врачебные предписания. — Только не начинай. Там скучно и стоит удручающая атмосфера. Я не хотел умереть от тоски. Здесь приятней. — Приятней, чем даже в своей комнате? Питер пожал плечами, но ответ был очевиден. Скотт ушел, оставляя с беглецом Ванду, и та, поискав место, села на соседний стул, оглядывая помещение, в котором еще не успела побывать за дни, проведенные в особняке: таскалась от Питера к отцу, от отца — на собрания у Чарльза, оттуда снова к Питеру. Собрания, едва Ванда упомянула о них, взбесили Питера. Он был уверен, что, пока валялся бесполезным мешком, оставшаяся дееспособной часть школы, приложив максимум усилий, смогла найти ублюдков. Однако, не тут-то было! Они двигались, как безногие! — Ее ищут, Питер. — Ванда будто учуяла, о чем он думал. А может, и правда учуяла, ведь даже она не знала границ своих способностей. — Ага, — ответил Питер, вкладывая в голос максимум скептицизма. — Ее ищут, — повторила Ванда. — И найдут. Просто, наверно, нам не хватает капельки везения. Питер потер чуть ноющее тело под повязками, которые с него не спешили снимать. Хотелось почесаться, но Хэнк строго-настрого велел не засовывать под бинты грязные или чистые пальцы. Поэтому Питеру оставалось лишь потереть поверх повязок и внушить себе, что этого достаточно. — Ты маме так и не проболталась? — Да нет же! — И Лор… — Нет! За кого ты меня принимаешь? — Необязательно так нервничать. — Питер искоса глянул на сестру и улыбнулся. — А Стива ты с Эриком не знакомила? Ванда прыснула. — Мы только-только помирились. Не хватало только издеваться над ним. Знаешь, как он нервничал, пока с профессором Ксавье говорил? Воображение услужливо рисовало белое как мел лицо и глаза на выкате. Тут же подъехал следующий ролик, где Питер представлял отчиму отца сам: мол, так и так, Великий и Ужасный Магнето, изволь познакомиться со Стивом. После этого знакомства Стив уехал бы жить на Аляску. Едва подумав об Эрике, Питер почувствовал себя неуютно, но приказал себе не хандрить. Жалеть себя и думать можно потом. Питер очень хотел сделать что-нибудь полезное. В конце концов, именно он затеял миссию. С этими словами Питер явился к Чарльзу. Не рассчитал — и застал там Эрика, с которым Чарльз о чем-то яростно шептался. Едва пришел Питер, как оба замолчали, а Эрик и вовсе ушел к окну, рассматривая занимательнейший газон. — Нет, Питер, береги силы. Мы сами, — отказался профессор от помощи. — Шутите? — Питер говорил с Чарльзом, но смотрел на напряженную спину отца. — Я полезен. Не всегда, конечно, но полезен. Давайте я найду денег и куплю нам стукачей? — Так, никакого криминала, Питер! — Чарльзу идея не понравилась, хотя Питер ничего криминального в ней не видел. — Рэйвен и Курт уже идут по следу. — Отличная новость! Толпа мутантов не может уже почти неделю найти пропавшую девочку! — Питер, если бы все было так просто… — А я не говорю, что это просто. Но, чтоб вы знали, я в стороне стоять не буду. Она моя сестра! Она надеется на меня. — Питер, не делай никаких глупостей! — Не собираюсь. Фыркнув, Питер ушел. За время тирады Эрик так и не повернулся. Необычайное упорство! В комнате сидеть было хуже некуда. Питер упал на кровать — он полагал, что именно так на нее приземлялись, когда сердились — и закрыл глаза. Спать не хотелось никак. Абсолютно. За несколько дней в отключке Питер выспал недельный лимит. С закрытыми глазами слух обострялся сильней. Питер слышал, как ходили по коридору — кто быстро, кто неторопливо, как шаркали чьи-то ноги о деревянный пол, как на улице визжали, переговаривались и смеялись. Весь мир звучал, и на какой-то момент Питеру захотелось оглохнуть, чтобы услышать кромешную тишину. Один из звуков привлек внимание сильней прочих: ноги, дошедшие до его комнаты, замерли за дверью. Зажмурившись, Питер напрягал слух изо всех сил и ему почудилось, что он различил тихий то ли стук, то ли звон — так звучал сам воздух. Питер не ручался, что это был Эрик, но был уверен процентов на девяносто пять. Он сел на кровати, вглядываясь в дверь, словно собирался посмотреть сквозь нее. Человек, стоявший с той стороны, услышал его шевеление и ушел. А Питер снова упал на кровать. Ему показалось, что он пролежал в постели несколько мгновений, думая обо всем понемногу, но, когда открыл глаза, часы показывали, что пролежал, изображая полено, Питер гораздо дольше. Время на циферблате подстегнуло не хуже хлыста: Питер вылез из постели, стал натягивать на ноги обувь и вспоминать, куда он бросил очки и куртку. Тратить энергию на то, чтобы ускорить бытовые действия, он не видел смысла — лучше было приберечь ее до пробежки. Потому что сидеть на месте было предательством по отношению к сестре. Очки нашлись под кроватью. Питер взял их в руку и замер, думая, куда податься в первую очередь. Как открылась дверь, он не услышал. — Куда-то собираешься? — спросил Эрик, запирая за собой выход и скрещивая руки на груди. Питер уставился на отца. Тот выглядел собранным, немного злым и уставшим одновременно. — Тебе бы поспать не мешало, — выдал в ответ Питер. — Все так говорят. — Губы Эрика дрогнули. — Так куда ты собираешься, Питер? — Про… Прогуляться. Ага, на прогулку. — Хэнк запретил тебе использовать силу пока что. — Это всего лишь мера предосторожности. — Питер пожал плечами. — Врачи всегда перестраховываются. Он крепче сжал в руке очки, бегая взглядом с отца на дверь и обратно. Выбраться можно будет только с одной попытки, а Питер еще не знал, насколько он выздоровел, чтобы устраивать организму встряски. Если помедлит, Эрик и его чертов магнетизм притащат его обратно, как котенка. Но это только если! — Даже не вздумай проскочить, — предупредил Эрик. Питер моргнул и сглотнул. — Да я не со… — Питер. Сиди в школе. Ты достаточно сделал. — Правда? — Питер взорвался. — А я так не думаю! Вы ничего не нашли! И я провалялся как идиот в этих проводах. Нина там совсем одна! А мы даже не знаем, у кого и где! Тоже мне — спасители! — Думаешь, я не понимаю? — Эрик откликнулся почти спокойно. — Я ее отец, если ты помнишь. — Я могу помочь! — Чтобы швы разошлись где-то на полпути? — Да уже все зажило. — Хэнк так не считает. — Так, может, проверим? — Питер рванул с места быстрей, чем Эрик ответил отрицательно. Он успел преодолеть расстояние до двери, когда живот в том месте, где его пропороли, закололо и зажгло, словно кто-то кинул в Питера иглой и полил сверху горячим чаем. Питер охнул и согнулся пополам, а Эрик, запоздало реагируя, начал ругаться сквозь зубы. — Снимай кофту! — велел он, помогая Питеру выпрямиться. — Надеюсь, с девчонками ты не так же говоришь, — прошипел Питер, садясь на кровать. — И заканчивай с шуточками. — Эрик был необычайно серьезен, будто Питер на его глазах лишился конечностей, а не просто присел. — А это не шутка. — Питер поднял толстовку вверх, не став совсем ее стягивать — бинты было видно и так. — Ну что там? — Крови нет. Но нужно показаться Хэнку. — Ты же сказал, что крови нет. Зачем Хэнку? Эрик посмотрел на Питера слишком красноречиво, чтобы появилось желание продолжать спорить. Второй раз в комнату его сопроводил сам Эрик, конвоируя, как маленького. Хэнк не нашел ничего серьезного, но предупредил, что, если Питер продолжит игнорировать его предписания в том же духе, то с большой вероятностью вернется в палату. Питер хотел возвращаться туда меньше всего. — Я тебя запру, — предупредил Эрик. Питер безразлично пожал плечами. — Я все равно бесполезен. Эрик взял его за локоть и, пока Питер пялился на отцовскую руку, развернул к себе лицом и заглянул в глаза. — Не смей так говорить. Ты сделал много. Это я виноват в том, что тебе приходится ходить перевязанному. Я вообще во всем виноват, если подумать. Но не ты. Ясно? Питер помотал головой. — Хватит уже. Ты не знал, что так получится. Хватит винить себя! Это просто скопище закономерностей и законов подлости. Тебе не везет, Эрик, но это не значит, что ты — первопричина всех бед. Эрик промолчал. Он смотрел на Питера, но мыслями был далеко. — Прости меня, — наконец, проговорил он. — За то, что… За то, что так вышло. Он не уточнял, но Питер знал, о чем говорил отец, словно табличка с подсказкой висела у Эрика за спиной. Он извинялся за то, каким получился у Питера второй родитель — за все сразу: отсутствие на протяжение двадцати пяти лет, сломанную ногу, за то, что упустил Магду. — Во-первых, ты не знал, а во-вторых, мне еще повезло. Некоторые живут и их папаши оставляют желать лучшего. А ты… Ты ничего так. Признание вышло отстойнейшим. Питер включил бы его в реестр фраз, которые нельзя говорить своим отцам с таким багажом психологических проблем. Эрик же не расстроился и даже потрепал Питера по плечу. — Нам бы сейчас везения, — пробормотал Питер, неосознанно повторяя слова Ванды. Эрик не ответил, но был совершенно согласен. Ему, однако, с везением чаще всего не везло.