Самая снежная ночь

      Изогнувшаяся бровь эльфа, его холодно-утомлённый взгляд говорили о том, что мною пройдены все допустимые границы, и лучше сейчас благоразумно замолчать и вспомнить о той вежливости, которую с детских лет пыталась заложить в меня мама, чем нарываться на королевский гнев, который не сулил ничего хорошего. В конце концов ситуация и так из ряда вон выходящая, совершенно неблагоразумно усугублять её ещё больше. Если, конечно, хочу, чтоб меня проводили обратно к калитке и снегопаду, а не уводили, как сейчас, всё дальше в чащу. Так как имею все основания полагать, что присказка: «Чем дальше в лес, тем ближе вылаз» в данный момент совершенно не про меня.  — Чем дальше в лес, тем толще партизаны, — бесцеремонно поправил меня Лесной Король. — Но мысль здравая.       Спасибо на добром слове. Ещё бы добавил — первая, и я бы со стыда сгорела, ну или на худой конец озвучила множество не таких здравых мыслей и идей. Помнится, наш препод был в пикантном шоке, когда читал мой курсовой о венецианской штукатурке и методах ускорения, которые стоит применить к рабочим, наносящим её на стены. Худой конец как угроза там кстати тоже был упомянут — последним и самым действенным пунктом.  — В самом деле? Если затею ремонт, обязательно опробую.       Искоса взглянув на красивую высоченную сущность неопределённого возраста и вероисповедания, я сильно усомнилась в том, что у него худой конец (а ну как кто из штукатуров всерьёз заинтересуется?), но тут же опустила глаза и принялась тщательно повторять про себя единственный стих который помнила — «Я достаю из широких штанин делегатом бесценного груза…» Маяковского.       Чёрт! Чёрт! Чёрт!       Главное про дерево и веревки не вспоминать…       А деревьев вокруг тьма. Благодарение Господу — верёвки нету.       О, чёрт!       А может и худой в его-то годах?       О, Боже!       Поперхнувшись воздухом прямо на вдохе, я зажала рот рукой, и не зная, куда девать взгляд, зажмурилась. Нужно было оставаться в трамвае. И даже стрельнуть у водителя Приму, но нет же — пятая точка требовала приключений, и вот «здрасте тебе, пожалуйста» — явно попала в какой-то аномальный разлом земной коры и наверняка скоро стану чьим-то худосочным ужином. Что же мне так не везёт-то? А ведь ещё днём единственным огорчением был назойливый, противный дождь. Кто же знал, что ударит мороз, и всё обернётся сомнительной зимней сказкой?  — Успокойся, — сжав изящными длинными пальцами моё плечо, негромко, но настойчиво произнёс эльф. — Никто тебя есть не собирается, мне просто было интересно взглянуть на ту, о рождении которой так грезил Феанор. Ты ведь его прощение, он теперь свободен.  — Зубы мне заговариваете? — так и не посмев взглянуть в его глаза, я попыталась вспомнить про книжного скандалиста, которого приписывают мне в прародители.  — Тысячи лет на свет появлялись одни мальчишки, — Трандуил, казалось, полностью погрузился в свои мысли, во всяком случае мой вопрос он проигнорировал. — И вот, наконец, девочка. Хотел бы я видеть его лицо, когда он о тебе узнал.  — Так отчего же не проведаете друга?       В самом деле, если уж он настоящий эльф, а не иллюзия, которая мне привиделась в неизвестных глюках, то почему ещё не отплыл в Валинор, как остальные сородичи? Или грехи не пускают?  — Лучше тебе не знать, крепче спать будешь, — судя по ледяному тону Владыки, мне снова пора построчно цитировать Маяковского, но вопрос о том, что я, собственно, делаю среди ночи в его лесу, слишком тревожил, чтобы заняться этим. Никакой я не эльф, даже на сотую часть и уж тем более не из нолдор, говоря о которых, он разве что зубами не скрипит. Наверное, благородное воспитание не позволяет. — Ты просто не знаешь о своей сути, от того и выбор сделать не можешь.  — Возможно вы меня просветите?  — Не стоит.       К Королю вновь вернулись отброшенные лишь на время непроницаемость и надменность, и дальше мы шли молча. Попытки хоть как-то понять, что же всё-таки происходит, утомили, и в воцарившейся тишине я просто рассматривала проступающие причудливые кроны вязов, клёнов и буков. Казалось, деревья всё сгущались, словно пытались заключить нас в смертельный капкан, но стоило испугаться, как между стволами появился просвет, благодаря которому мы попали на берег небольшого водоёма, через который был перекинут изогнутый дугой кованный мост. Ажурной работы, он совершенно очевидно был современным, как и испускавшие рассеянный электрический свет фонарики. Но восхищение своей красотой вызвали не столько они, сколько плавающие по тёмной глади воды горделивые птицы безупречно-белого оперения. Мне и прежде в городском парке доводилось видеть лебедей, но эти были каким-то особенно волшебными. Затаив дыхание, я смотрела на то, как медленно они движутся по воде, и была совершенно не готова к раздавшейся за спиной песне. Нет, голос у Его Величества был просто божественный: высокий и сильный, чуть с хрипотцой, но вот само содержание исполняемого произведения привело в полнейшее замешательство.  — А белый лебедь на пруду качает пьяную звезду, На том пруду, куда тебя я приведу…  — Я не пьяная! — от возмущения по поводу столь вульгарного коверканья строчек перехватило дыхание, да и вообще, Лесоповал это, наверное, последнее, что можно было ожидать услышать из уст такого высокородного и благородного эльфа, даже тексты Рамштайна удивили бы меньше.  — Да и я не лебедь, — ничуть не раскаявшись, промолвил эльф и без лишних церемоний повёл меня через мост.        Романтику что ли хотел устроить, а я всё испортила? Так он меня на свидание вроде не звал.  — И не позову, — отрезал так холодно, что даже стало обидно.       Ну конечно, он же меня как занятное насекомое под микроскопом разглядывает, зачем же быть вежливым? Спасибо, хоть падшей не обозвал, а то попёр бы против истины.       Заткнись, Олеся, вот этого ему точно знать не нужно.  — Разумеется, с такой-то внешностью.       Что? Это сейчас было оскорбление?  — Простите? — остановившись прямо посреди моста, приподняв бровь, я с подозрением взглянула в холодно-вежливое лицо Короля.  — Слишком уж ты похожа на своего пращура, — кажется, он опять и не думал раскаиваться в своей грубости, даже наоборот — забавлялся. — Извини, но у меня другие представления о женской красоте.  — Это потому, что вы всех нолдор ненавидите? — историю я помнила плохо, но кажется была какая-то неприязнь, которую испытывали остальные эльфы к Первому Дому, особенно те, от которых происходил Его Величество, так что не стоит удивляться тому, что я его раздражаю. Вот Филиппу всё во мне нравится: еле ноги от него унесла. Была бы совсем несимпатичной, он бы так руки не распускал.  — Может пьяный был?  — Он за рулём.