***
Как только парень раскрыл глаза, его голову как-будто ударило молнией Тора. Она раскалывалась на две части, потом едва терпимо гудела и напоследок барабанный оркестр в голове играл ему марш — и все это повторялось по кругу. Осмотревшись, он не мог определить, где находится. Лишь спустя пару минут, до него дошло, что он в квартире тёти Мэй, которая, к счастью, была в командировке. Попытка встать с кровати не увенчалась успехом и парень упал с неё на холодный пол. Сдавленный стон вырвался из его груди, и он вновь попытался встать. В этот раз с помощью всех поверхностей, на которые только можно опереться, парень добрался до ванной. Струи холодной воды немного прогнали его помутнение, и Питер расслабленно выдохнул. Обхватив с обеих сторон руками белый умывальник, парень поднял голову, смотря в своё отражение. Большие синяки под красными глазами, пару царапин на левой щеке и разбитая губа — события прошлого вечера моментами всплывали в его голове. Третья девушка «Барби», её парень, маленькая драка, но мобильный номер всё же у него. Тяжело вздохнув, парень вновь ополоснул лицо холодной водой, после чего мягким полотенцем вытер капли воды с лица. Питер зашёл в гостиную и бросил взгляд на часы. Четыре часа дня. Удивлённо обвел взглядом комнату, шатен ухмыльнулся, ну хоть тёти Мэй нет в городе. Неожиданный звук оповещения испугал мальчишку, отчего тот вздрогнул, резко оборачиваясь назад. СМС было от Старка. Мистер Старк: Питер загляни вечером в башню и проверь, как там моя дочь. Отчёт мне на телефон. Недовольно цокнув, Питер успел лишь закатить глаза, как пришло следующее СМС. Мистер Старк: И да, от похмелья помогает аспирин, паучок. Усмехнувшись сообщению, Питер отбросил телефон в сторону. Нужно поесть. Поэтому в следующую минуту парень направлялся на кухню.***
Около восьми вечера — Да, пап, я всё сделала. Отчёт занесла, деньги перечислила, — девушка прошла мимо кресла, в направлении террасы, в руках держа большую синюю чашку горячего шоколада. — Дяде Роуди поздравление от твоего и своего имени отправила, Пятницу переустановила, — продолжала перечислять брюнетка. Её домашняя оранжевая футболка была немного помятой, а армейские штаны очень старые, но это никак не отразилось на любви Эстель к этой вещичке, — ну и мир спасла, — закончила девушка, легенько улыбаясь, паралельно присаживаясь в кресло-качалку. В трубке послышался родной и искренний смех отца, отчего кареглазая счастливо улыбнулась. — Умница, Эстели… — в телефоне на несколько секунд запала тишина. Старк раздумывал, как её спросить. — А сама как? — Темноволосая притихла, бросая томный взгляд на вечерний город. Она сама не знала ответа на этот вопрос, поэтому лишь незаметно кивнула головой и вновь решилась соврать. — Хорошо, пап. Мне все нравится, ни на что не жалуюсь. Если ты не знал, но мой отец самый богатый человек мира, ну и супергерой по совместительству, — нотки лёгкой иронии играли в голосе девушки, Тони невольно улыбнулся и протянул ноги на пуфик, вновь убеждаясь, насколько дочь похожа на него. — А если серьёзно? — с улыбкой спросил гений, надеясь на её обычное: «я серьёзно, пап». Но глубокий вздох и продолжительная тишина значили другое. — Эстели? — он насторожился, аккуратно и ласково произнося её имя. Когда дело касалось Эстели Тони всегда становился серьёзным и спокойным семьянином. Он терпеть не мог, когда дочь притворно улыбалась и натягивала маску: «у меня все хорошо, я самый счастливый человечек в мире», скрывая тем самым тот ураган эмоций, что разрушал её изнутри. Его опасения никогда не были глупыми или без причины. Один раз он едва ее не потерял. «Пролапс митрального клапана с сердечной астмой» — такой вывод изрекли врачи, когда Эстель попала в больницу с сильным стрессом, после смерти матери. Тони все восемь часов провёл под дверями операционной, ожидая врача. Пеппер, которая пыталась держаться изо всех сил, чтобы не зареветь, вся извелась на нервах, видя, как нервный Старк наматывал круги возле двери. Врачи спасли его маленькую Эстели. Но строго настрого запретили волноваться и постоянно носить при себе баллончик. С тех пор Старк поклялся огородить дочь от всего мира. Постоянно быть рядом и поддерживать. И если быть откровенным, у него это выходит, пусть и не всегда. — Я не знаю, пап… Может, я устала, но… Я не могу понять… — эти слова давались трудно, ведь передать то, что сейчас творилось в её голове, не разобравшись, почти не возможно. — Все образуется, солнце, нужно время… — как всегда тихий и уверенный голос с нотками мудрости раздался в телефоне и уголки губ девушки едва приподнялись. Она всегда задавалась вопросом, откуда у её отца, её большого ребёнка, берутся такие умные мысли и взгляды на жизнь. — И бутылка армянского коньяка с моей коллекции, — девушка расслабленно выдохнула, сквозь улыбку. Нет, всё-таки это тот самый ребёнок. — Я надеюсь на это, пап, — слёзы заблестели в её глазах и она передернула носом. — Спокойной ночи. — Спокойной. — Я люблю тебя, пап, — прошептала девушка и отключила вызов. Медленно её ноги коснулись прохладного пола и она подошла к краю террасы. Она устала. Ей хотелось отдохнуть от мира сего. Отдохнуть, как раньше. В одном из многих загородных домов любимого папеньки. Обкрутиться тёплым и уютным пледом, сесть на большой подоконник и часами смотреть на окружающий мир. На дождь, снег, как гремит гроза или светит солнце. А потом Дороти принесёт горячий какао и скажет: «Стелли, не грусти. Все будет хорошо». На что девушка вновь грустно улыбнётся и произнесёт: «В этом и парадокс, Дороти. Все говорят, что все будет хорошо. Но никто не говорит „когда“.» Дороти, как же ей не хватает этого мудрого человечка. Эта женщина была с ней с самых пелёнок, давая то родительское тепло, когда с этим не справлялись Тони и Габриэль. А когда Линн умерла, стала мудрой наставницей и названной бабушкой. Своих детей и внуков не было у Дороти, а вот Эстель она приняла, как родную. Читала сказки, пела колыбельные, учила рисовать, считать и читать девочку. Тони всегда называл эту мудрую женщину «земным ангелом» Эстель. Это правда, чтобы не случилось с малышкой, эта дама была рядом и помогала ей это пережить. Но когда умерла она сама, девушка очень долго плакала, пытаясь собраться и во второй раз взять себя в руки. Это был май 2015 года, немного больше чем полгода со дня смерти Габриэль. Это нанесло сильный удар только что оправившейся девушке. В этот раз помог баллончик и откровенный разговор с Пеппер обо всём: маме и Дороти, папе, их сложных отношениях и её болезни сердца. Они говорили почти всю ночь и Поттс её внимательно выслушала, дав пару советов. Эстель вновь вернулась к обычной жизни, но каждый день подавляла в себе ту боль, скрытую под слоем оптимизма и радости. Стоя, оперевшись о край парапета, девушка увидела вдали «любимый» красно-синий спандекс, поверх которого была надета жёлтая кофта. Вот же идиот, а функция «тепло» ему тогда зачем? Отпив ещё немного горячего шоколада, Эстель увидела, как он приближается к башне, разбрасывая свою паутину. — Привет, — Питер приземлился перед ней, снимая маску. — Привет, паучок. Как задачи? Как вчерашний вечер? — с ухмылкой спросила девушка, внимательно изучая его разбитую губу. — Что это? — как только её рука дотронулась до неё, Питер тут же убрал ладонь Эстель, немного придерживая в своей руке. Эстель подняла глаза на Питера, встречаясь с его взглядом. Секунды три они молча смотрели друг другу в глаза. — С девушкой одной знакомился. — Как-то грубо сказал шатен, но потом сразу же протянул девушке тетрадь с задачами. — На последней странице три телефонных номера. — Эстель с интересом раскрыла тетрадку и пробежалась глазами по листку. Паркер устало сел на кресло, осматривая журнальный столик. На нём лежали ноутбук, телефон, чашка чая и старый потертый фотоальбом. Его рука сама протянулась к нему, но тут же одержала шлепок от Эстель. Брюнетка положила тетрадь Питера на стол, и резко подхватив эту «реликвию», понесла в гостиную, оставив парня одного. От резкости одна торчащая фотография выпала, падая под ноги Паркеру. Он медленно её поднял и посмотрел на изображение. Мать и дочь. Очень красивая женщина с темными волосами держала за руки свою маленькую, на вид четырехлетнюю дочку. У женщины были темные, низко посаженные глаза и курносый миленький носик. Обе смотрели в объектив камеры и лучезарно улыбались. Они были одеты в одинаковые платья и туфли одного цвета. Сама фотография была старая и слишком потертая, но было видно, что Эстель ей дорожит и очень часто просматривает, поскольку она бы не выпала, если бы держалась в фотоальбоме. Первое, что заметил Питер — это счастливые лица Эстель и её матери. — Будешь горячий шоколад? — Питер резко развернулся и посмотрел на девушку, выжидавшую ответа. Он немного растерялся, понимая, что девушка узнала что за фотографию держит Паркер. — Я даже не буду это комментировать, — устало бросила брюнетка и протянула руку, требуя фотокарточку. — Она выпала, а я… — О боже, заткнись, — с мольбой протянула Эстель, протягивая ему чашку с горячим напитком. — Правило второе: никогда не будь мямлей и не оправдывайся. Это откровенно бесит и отталкивает, — брюнетка продолжила рассказывать правила общения с девушками. — Как дела с той девушкой? Кстати, как её звать? — Линель. Я уже говорил, — раздражённо протянул парень, после чего отпил обжигающего напитка. — Поможешь мне? — Эстель удивлённо свела брови и села на подлокотник кресла, держа в руках свою большую синюю чашку. — С чем? Питер, я всё понимаю, стеснение и все такое, но я и так много сделала, как по мне. Дальше сам, — улыбнулась Эстель, получше закутываясь в серый кардиган. Паркер обречённо вздохнув, готовясь возразить, но собеседница продолжила: — Тем более, если я подойду к Линель и приглашу на свидание, меня могут не правильно понять и по школе… Нет, даже по миру пойдут разговоры, что дочь Старка - лесбиянка. И тогда папа будет донимать меня вопросами и пошлыми шуточками, а мне хватило того, как он мне объяснял, откуда берутся дети, — брюнетка невольно вздрогнула, вспоминая тот вечер, когда Тони всё-таки решил раскрыть ей «секрет появления ребёнка» и плевать, что ей было уже четырнадцать. Так она ещё ни разу не краснела… — Я просто хотел, чтобы ты мне сказала, чем её можно зацепить, а не звала вместо меня на свидание, — фыркнул парень, вставая на ноги. Обвел взглядом террасу, он остановился на лежащей около девушки фотографии. — И вообще «спасибо», что дала понять, что я могу на тебя рассчитывать, — тон голоса казался бесцветным, но с нотками едкого сарказма. — Спокойной ночи, — небрежно бросив фразу, он прошёл в дом, направляясь на свой этаж. Эстель все также сидела на подлокотнике кресла с большой чашкой в руках. Она медленно преподнесла чай к своим губам и обмакнула. Желание насладиться этим чудным напитком куда-то пропало, и она вновь бросила свой томящий взгляд на ночное небо. Упала звезда. Мама всегда говорила загадывать желание в таких случаях. Ну что же… «Уберите из моей жизни всех идиотов…»