Bloody countess

— Мы должны что-то сделать, — Энди сосредоточенно смотрит на Дилана, стараясь не пересекаться взглядом с Тайлером. — Например, рассказать твоему отцу о наших догадках. — Он пошлет нас всех, прося не вмешиваться во все это дерьмо, — Дилан исподлобья смотрит на меня, и я отвожу взгляд в сторону, пока в моей голове крутятся шестеренки. — Что за догадки? — вбрасывает Тайлер, смотря на Энди, и та виновато закусывает губу, понимая, что сказала лишнее. И все это напоминает мне дешевую драму, которую каждый вечер крутят на малоизвестном канале. Каждый из нас пытается показать, что между нами все нормально, но эти чертовы гляделки выдают всех с потрохами. Мы, как в начальной школе, смотрим незаметно, а когда нас раскрывают, отводим взгляд в сторону, словно ничего и не было. И это все так по-детски тупо, ведь мы натворили столько херни. — Ты ведь видела доску в комнате Дилана? — Энди обращается ко мне, и я киваю, намекая на продолжение. — Там много документов из дела, которое было у копов на руках около шестнадцати лет назад. — И что происходило шестнадцать лет назад? — кажется, вопрос риторический, потому что все в комнате знают ответ на него. — Это первое дело моего отца, — Дилан облокачивается на стол, возле которого сидит, собираясь с мыслями, — какой-то парень нашего возраста тогда убивал жителей города, которых находили обескровленными. — И вы думаете, что это дело как-то причастно к тому, что происходит сейчас? — Тайлер скептически посматривает на парочку напротив, не до конца понимая всю серьезность происходящего. — Финна и Чеда тоже нашли обескровленными, — Энди шмыгает носом, когда Тайлер переводит взгляд с нее, фокусируя все внимание на задумавшемся Дилане. Смотрю на Дилана и на то, как он закусывает костяшки, скорее всего вспоминая какую-то важную деталь. Скольжу взглядом к подрагивающим ресницам на полуприкрытых веках, замечая, насколько они у него длинные. Обращаю внимание на россыпь маленьких родинок, которые можно соединять в созвездия. Смотрю на губы, сомкнувшиеся вокруг костяшек, и на секунду в моей голове поселяется мысль о возможности прикосновения к ним своими. И я только сейчас понимаю, в какой момент Дилан начал распространяться по моим венам, словно сильнодействующий наркотик. Когда впервые увидела его вечно печальные глаза; когда впервые звук его еще мальчишечьего и звонкого голоса резанул мой слух; когда он запустил свои длинные пальцы в растрепанные волосы, неловко улыбаясь; когда тянул все гласные в моем имени, смеясь с его сходства со штатом; когда сказал, что мое имя — самое прекрасное на свете; когда просто появился в моей жизни, переступая порог дома Стейси. — Ты сейчас дыру в нем прожжешь, — голос Тайлера действует отрезвляюще, и я замечаю внимательный взгляд Дилана, изучающий мое лицо. — У нас есть дела поважнее ваших гляделок. — Покажи еще раз сообщение, — голос Дилана слегка хрипит, и он кашляет в кулак, но мне почему-то кажется, что все это больше от неловкости. — И зачем он цитирует Ромео? «Игра не стоит свеч». Он намекает, что все его выходки на самом деле ничего не стоят? — Энди пытается рассуждать, но выходит у нее скверно, что замечаю не одна я. — Не думаю, что это самое главное в сообщении, — Тайлер обращается ко мне. — Может, он не зря упоминает психушку? — Психбольница за городом, — Дилан окидывает нас всех взглядом, в котором читается доля неуверенности. — Думаю, он намекает, что нам стоит ехать туда. — Подожди, это то место, где ты... — брюнет не дает мне закончить, слабо кивая головой. На лице легкая улыбка, ведь я впервые за вечер обратилась к нему. И он не понимает, что во всей этой ситуации стал для меня важнее, чем какие-либо обиды. — Возвращение к истокам, — Тайлер шутит невпопад, скорее чтобы скрасить нагнетающую обстановку. И нам все страшно. Потому что не каждый вечер тебе пишет псих-убийца, который может оборвать наши жизни за долю секунды. — Но к чему тогда «Ромео и Джульетта»? — Энди задумчиво вглядывается в экран телефона, неосознанно закусывая губу. И я замечаю взгляд Тайлера, обращенный на нее. Взгляд, полный желания и разочарования. И это так глупо, что они продолжают игнорировать друг друга, когда им в шею дышит смерть. Кто бы говорил, Аляска. Посмотри на себя и Дилана. — Неважно, разберемся на месте, — Дилан поднимается с пола, хватая ключи от машины Стейси с журнального столика. — Погоди, мы что собираемся ехать? — изумленно гляжу на компанию из трех человек, что выжидающе смотрят на меня, столпившись у входной двери. — На машине Стейси? — У тебя есть другие варианты? — чувствую раздражение, которое испытывает Дилан, и мне не хочется его злить, поэтому соглашаюсь. — Вот и отлично. И почему в этом городе нельзя провести ни одного вечера, не раздумывая насчет какого-то, возможно, совершенного убийства.

***

Стейси в который раз прокручивает слова, сказанные только что мужчиной, сидящим напротив. В голове какофония мыслей, ни капли не решающих появившуюся проблему. И она прикладывает все усилия, чтобы не плюнуть в лицо собеседнику. — Так что скажешь, Стейс? — Филдс гадко ухмыляется, делая глоток только что принесенного кофе. Для него забавно наблюдать за тем, как злится сидящая с ним женщина. Она так прелестна в гневе. — Какой же ты урод, Гарри, — она почти выплевывает эти слова ему в лицо. Он видит, как она борется с желанием ударить его. И это заставляет его еще больше радоваться своей маленькой победе. — Урод, от которого у тебя, между прочим, есть сын. — И я этим не горжусь, — кидает презрительный взгляд на него. — И ты, кстати, тоже не должен. Изнасилованием еще никто не гордился. — Боже, как долго ты будешь припоминать это? — лицо мужчины искажает опечаленная гримаса, по которой Стейси хочется заехать чем-нибудь тяжелым. — Это же было восемнадцать лет назад. — Радуйся, что об этом не знают копы. Они бы явно не погладили тебя по головке за изнасилование двенадцатилетней. — Я тебе тогда нравился, — мужчина кокетливо улыбается, беря женщину за руку, которую та сразу же выдергивает. — Прекрати, Гарри, — Стейси выдыхает,— я не знаю, чего ты добиваешься, но не говори Аляске, что ты ее отец. — А вот об этом даже не проси, Стейс, — мужчина кидает пару долларов, расплачиваясь за обед, переводя насмешливый взгляд на брюнетку. — Жаль, что паренек так и не узнает всей правды. Хорошим он был, да? — Закрой свой рот, Филдс, иначе я точно разобью об твою голову эту чашку, — раздраженно сжимает пальцами кружку в руке, и он может поклясться, что слышал какой-то треск. — Я все сказал, дорогуша, — хмыкает, натягивая на худые плечи пальто. — Посмотрим, кто выиграет. Покидает кафе, оставляя женщину сидеть одну. И она знает, что он может обыграть ее сотню раз. Но Аляска ведь не поверит ему?

***

И ему надо всего лишь слово. Когда Аляска Доусон говорит, что у них проблемы и ей нужна его помощь, он уже спустя пару минут стоит на пороге ее комнаты. Взлохмаченный, только после сна, с горящими глазами смотрит на нее, такую напуганную и нервничающую. И ему хочется заключить ее в объятия, шептать разные глупости, над которыми бы она тихо смеялась, обжигая своим дыханием его шею. И он готов поспорить, что в ее глазах плещется то же самое желание. Но он ничего не делает, лишь присаживается на ковер, внимательно наблюдая за тем, как она мечется из стороны в сторону. И вскоре его разрывает от желания найти конченного психа, терроризирующего Стенфилд, лишь бы он больше не писал его маленькой напуганной девочке. И он замирает на секунду, потому что сам не понимает, почему назвал ее своей девочкой. И он видит, как ее взгляд изучает его лицо, останавливаясь на каких-то определенных местах. Где-то внутри что-то сильно бьется о ребра, когда Аляска смотрит на его губы, а грудную клетку что-то сдавливает. Он готов поставить все на то, что у него самая обычная астма, а не какие-то неожиданно проснувшиеся чувства, о которых Дилан и знать-то не знал. И взять ее за руку, когда они оказываются в чертовой психушке — это всего лишь обычный рефлекс. Зацепиться за кого-то, чье присутствие может угомонить поднявшуюся бурю эмоций внутри, целиком состоящую из страха, волнения и непонимания, какого черта он вообще всех сюда потащил. И да, гордость для него — понятие растяжимое. Он будет кричать налево и направо, что Дилан О'Брайен не может чего-то бояться, а потом с позором самому себе признается, что страх и ему невидимой рукой сжимает горло. И все его принципы уже не поднять со дна, потому что вот он, Дилан О'Брайен, который чуть ли не со слезами на глазах отпускает руку темноволосой девушки, потому что Энди взбрело в голову разделиться. И, конечно же, Аляска Доусон и не посмотрит в его сторону, когда начнет отдаляться от них с Антвуд, а он, как брошенный щенок, будет смотреть ей в след, пока Энди не потащит его в противоположную сторону, бормоча что-то о том, что Дилан — влюбленный идиот. И он дернется, как от звонкой пощечины, потому что не любит. И он готов остаться снова в этом месте, потому что его пугают мысли, которые роятся в его голове. Мысли, которые говорят, что он патологический лгун. Патологический лгун — диагноз, который Дилан открыл для себя с самых пеленок.

***

Отпустить руку Дилана — одна из самых непосильных задач. И я чувствую себя глупой девчонкой из нелепых романтических комедий, что сильно привязывается к симпатичному парню. Не обернуться на него стоит огромный усилий, но теплая рука Тайлера помогает. И я думаю, как за пару месяцев мы с Тайлером смогли окончательно изувечить свою жизнь. Смерть родителей для нас и так была огромным шоком, а теперь мы еще и ввязываемся в какое-то дерьмо, как это назвал Дилан, мысленно подставляя к своим головам дуло пистолета. Ведь мы оба считаем, что такое положение для нас неизбежно. И когда я слышу крик, то мне хватает пары секунд, чтобы сорваться с места, даже не раздумывая, что это все — одна большая ловушка, которую нам обеспечил очень опытный игрок. Тяжелое дыхание Тайлера заглушают все мысли, которые возникают в голове, когда я смотрю на посиневшее обтянутое кожей тело из костей с блондинистыми волосами. И первый всхлип с моих уст срывается вместе с отчаянным криком, пропитанным удушающей болью Дилана. В этот момент я задумываюсь о цикличности событий. Может, этот город движется по замкнутому кругу, проходя через определенные события спустя какое-то время? Рука неосознанно тянется к плечам Дилана, который давится слезами. Утыкаюсь носом в теплую шею, шепча какие-то глупости, подавляя собственные слезы. Чем меньше слез мы видим, тем легче нам становится. Мы меняемся ролями, Дилан. И смотри, куда мы опустились. Сидим посреди заброшенной психбольницы, упиваясь болью друг друга, что точно так же делают наши друзья, я больше чем уверенна. Чертов больной ублюдок шаг за шагом ломает нам жизнь, и это приводит к краху. Но мы же вместе все переживем, да? Сломанные дети же чинят друг друга? — Джулия, — прерывисто шепчет Энди, утыкаясь в грудь Тайлера, который невидящим взглядом смотрит на труд девушки. — Почти как Джульетта. «Ромео и Джульетта» в любой вариации закончится трагично. Значит ли, что наша история тоже часть придуманной трагедии, заранее обреченной на плохой конец? — Я буду обнимать тебя, когда что-то пойдет не так, я буду с тобой от заката до рассвета,* — срывающимся голосом пытаюсь пропеть пару строк такой подходящей нам песни, иногда давясь слезами. Громкие всхлипы Дилана разрезают тишину, заставляя иногда каждого из нас дергаться. И я стараюсь сжать его в объятиях как можно сильнее, покачиваясь вперед-назад. Я всего лишь хочу забрать твою боль, Дилан. Просто позволь мне это сделать. И на следующий день мы все увидим пришедшее сообщение. И на следующий день Дилан, стирая рукавом худи слезы, объяснит отцу, что его племянница мертва. И на следующий день мы застанем двух мужчин, утопающих в объятиях друг друга, разделяя общую боль. И на следующий день Дилан с красными глазами и опухшим лицом заявит, что нам непременно надо найти этого больного урода. И на следующий день вся боль сломанного мальчика превратится в неисчерпаемую силу духа.