Sonic the Hedgehog "Орден Иксис"

       Обратная дорога до столицы Западных ехидн заняла у двух девушек меньше времени. И дело вовсе не в том, что Соник, Тейлз и Ови замедляли их, когда они шли в сторону Храма. Просто Шейд и, в особенности, Тикал бежали как могли, а если и не бежали, то старались быстро ходить, но никак не переходить на обычный шаг. В конечном итоге вместо пяти часов, что они впятером потратили ранее на весь путь туда, они вдвоём уже через три часа увидели высокую стену жёлтого города, прибыв ещё до полудня.        Только практически у самих ворот, что сейчас были открыты, девушки замедлились. Шейд уже выглядела как один из охранников, что сопровождал Тикал, когда они вышли из города вчера ночью. Навстречу к ним выдвинулись шесть ехидн, один из которых был капитан, что вчера пропустил их к Храму Мастер Изумруда. — Принцесса Тикал, что с вами случилось? — ещё вдалеке увидев, что принцесса и её спутник бежали, порой оглядываясь назад, спросили капитан стражи ворот. — На нас напали, когда мы практически добрались до алтаря, — ответила Тикал, сделав передышку, чтобы отдышаться. — Они были похожи на ехидн Ноктюрн. Трое моих охранников остались, чтобы задержать их, а мы побежали обратно в город. — Я рад слышать, что вы не пострадали принцесса, — сказал капитан, рукой дав указание для остальных, чтобы они окружили Тикал и её спутника. — Мы проводим вас до дворца для больше безопасности. Тех нарушителей так всё ещё не удалось найти.        Это построение вокруг них немного смутило двух девушек. Но похоже особого выбора по этому поводу у них не было. — Если вам не будет трудно, — кивнула Тикал, не совсем желая этого.        Конвой из восьми ехидн двинулся на север ко Дворцу Вождей. Они не шли самым коротким путём, что пролегал сквозь нижние районы города. Вместо этого капитан Винзром старался держаться среднего уровня, а по возможности и самого верхнего, хоть из-за этого им часто приходилось подниматься и спускаться по ступенькам.        Шейд эта ситуация совсем не нравилась. Это совсем не выглядело так, что их сопровождают как королевскую особу и её стражника. Сопровождающие их ехидны то и дело посматривали на них, будто бы перед ними находились особо опасные преступники. Особенно это касалось её, за которой хоть кто-нибудь да наблюдал. Ещё её беспокоил факт того, что и она шла во дворец, по крайней мере то, что делала она это в открытую, где маскировку охранника принцессы сразу бы раскрыли. Её предчувствие стало ещё сквернее, когда они приближались к двухэтажной тюремной крепости, под которой было ещё минимум пять этажей. Они, конечно же, продолжали двигаться ко дворцу, но она готова была поклясться, что они пошли именно этим путём не случайно. Шейд хотелось бежать, но если бы она сделала это, то непременно выдала бы Тикал этим действием.        И поэтому, когда стоявший сзади неё ехидна попытался схватить её руки, она ничуть не удивилась. От моментального захвата её спасла увеличенная модель иллюзии, из-за которой тот ехидна провелся руками только по воздуху. Шейд тут же развернулась и ударила ногой по лицу удивленного стражника, повалив его на землю. — Что вы делаете?! — воскликнула Тикал, когда ещё трое воинов встали в защитную стойку и пытались окружить сопротивляющуюся девушку, что шаг за шагом отходила назад. — Не вмешивайтесь, принцесса, — сказал ей капитан Винзром, перекрыв ей путь до Шейд. — Мы знаем, что никакого сопровождения с вами из дворца не выходило. Не стоит даже пытаться нам лгать. Но нам и, в первую очередь, нашему вождю интересно кто это. Случайно не один из нарушителей, что проник в наш город ранее? Или же новый шпион?        Он поднял руку вверх, а затем указал ей на Шейд, отдавая немой приказ. — Но так или иначе, мы скоро узнаем это.        Сразу же те трое, что наступали на Шейд, перешли в наступление. Иллюзия всё ещё служила во благо оранжевой ехидны. Все удары, что наносили её враги проходили в сантиметрах от неё самой, попадая по мнимому телу. Сама она постоянно контратаковала, ударяя кулаками и ногами наступающих воинов, следом постоянно отходя назад, шаг за шагом отдаляясь от Тикал и ещё одного стража.        Капитан Винзром ожидал, что Тикал попытается как-то помочь неизвестному ему ехидне. Он вместе с оставшимся воином перекрыл путь до Шейд, готовясь если что мягко остановить принцессу их клана. Но когда Тикал неожиданно побежала в сторону дворца или по крайней мере пока что туда, он на пару секунд остолбенел от удивления. — Оставьте его, вперёд за принцессой! — первый побежав в погоню, громко приказал своим воинам прервать сражение капитан.        Немного потрепанные в бою ехидны послушно, но раздраженно погнались за Тикал, посрамленные тем, что не смогли справиться со всего одним бойцом. Шейд же тоже не осталась стоять на месте и быстро скрылась в узкой щели между ближайших домов, направляясь обратно на юг. Они ещё до того как прийти в город договорились, что в случае чего Шейд будет находиться в их старом убежище и там ожидать Тикал. А если этого не произойдет в ближайшие несколько часов, сама ехидна из клана Ноктюрн отправиться за ней во дворец, если с ней там что-то случиться. — Надеюсь, у тебя всё получиться, — подумала про себя Шейд, проворно и быстро направляясь в назначенное место.        Погоня за Тикал продлилась недолго. Принцесса даже не собиралась убегать от своего конвоя, а лишь заставить их прекратить сражение с Шейд. Даже не сворачивая с прежнего курса Тикал пробежала не больше двухсот метров, после чего остановилась. Когда её снова окружили воины, она лишь улыбнулась капитану Винзрому, ничего не сказавшему ей за тот фиктивный побег. Его лицо было настолько хмурым, что улыбка Тикал стала ещё ярче.        Молча они продолжили путь, во время которого капитан думал как будет объясняться за такой промах. Наказание непременно последует, и он лишь надеялся, что оно не будет суровым. Тикал же была спокойна. Шейд теперь в безопасности и всё что ей осталось сделать это поговорить со своим отцом и убедить его не начинать военное вторжение. Задача была нелёгкая, но она верила в свои силы.        Через двадцать минут беспрерывной ходьбы по улицам города они достигли пятиметровых жёлтых каменных ворот, что огораживали дворец от остальных районов. Тикал никогда они не нравились. Ей всегда хотелось побыть ближе к своему народу, а эти глыбы не давали ей даже посмотреть за тем, что происходило снаружи, когда она была маленькой. Сам дворец, состоящий из трёх соединенных по горизонтали пирамид, находился на самом возвышенном месте города, даже выше Верхнего района. Увидев приближающийся конвой с принцессой, стражники на сторожевой башне дворца дали сигнал, чтобы снизу начали открывать прекрасные покрытые золотой краской двойные железные ворота, выполненные в форме узора, на котором был изображен первый вождь Пачакамак, а над ним висел в воздухе Главный Изумруд словно небесное светило.        Миновав их, они недолго шли по ухоженному саду, где росло множество деревьев, больше даже чем во всем остальном городе. Тикал без предупреждения, находясь под зрительным наблюдением, ненадолго сошла с каменной тропы на траву и подошла к одному из деревьев, сорвав с него жёлто-оранжевый фрукт манго. Она ничего не ела с тех самых пор, как вместе с Шейд бежала сюда, оставив все продукты в рюкзаке Ови. И поэтому Тикал сполна насладилась одним из её самых любимых фруктов, пока её вели в Зал вождей.        В самом дворце всё было как и всегда. Множество высокопоставленных ехидн метались по сторонам, выполняя или отдавая распоряжения. Порой Тикал казалось, что это место напоминало дворец так же, как белый цвет чёрный. Другими словами совсем никак. Если бы ей предложили как-то обозвать место, которое считалось её домом — Цитадель Войны прекрасно бы ему подходило из-за постоянных споров и ругани о дальнейших операциях и битвах с кланом Ноктюрн, а порой и с Империей Динго. А вели её в его самое сердце.        По пути в ту неприятную для неё комнату интерес для окружающих могли вызвать разве что расписанные по каменным стенам фрески, которые чаще всего в себя включали достижения или завоевания всех вождей, что прежде правили этой нацией ехидн. Разумеется это означало, что были и полностью пустые стены, предназначенные для будущих вождей.        Когда они достигли запертых больших деревянных дверей красного цвета, возле которых стояли два стража, капитан Винзром передал сообщение одному из них и стал ждать, когда новость о поимке Тикал передадут лично вождю. Долго им ждать не пришлось. Меньше чем через минуту двери в зал полностью раскрылись и оттуда стали выходить два типа ехидн: в богатых одеждах, а также в самых крепких и дорогих доспехах. Советники и командиры армии.        Зал вождей покинули все за исключением одного, что сейчас ожидал свою дочь внутри. Тикал, наконец избавившись от круговой охраны, вошла внутрь и сразу же двери за ней закрылись. Тут никогда ничего не менялось сотни лет, за исключением одной вещи. В центре просторной комнаты красных и коричневых тонов стоял длинный прямоугольный стол без стульев, за которым пару минут назад на коленях и сидели вышедшие ехидны. Советники с левой его стороны, а воины с правой. Ещё чуть дальше от стола был расположен трон, к которому надо было подняться по семи ступенькам. Он был сделан из жёсткого дерева и не мог похвастаться удобством для владельца. Трон украшали рубины или схожие по оттенку драгоценные камни, дабы придать статусность его хозяину. Кроме стола и трона, по бокам зала стояли колонны из покрашенного в коричневый цвет камня, служащие в качестве опоры. Между ними находились пьедесталы, но только на двух стояли двухметровые статуи: первого вождя Пачакамака и того, что не дал клану Ноктюрн завладеть Изумрудом Хаоса. Больше вождей, достойных наивысшего признания ещё не было. — Тикал! — воскликнул её отец, прервав дочь от осмотра зала, в котором она не была уже много лет. — Я требую от тебя объяснений. Что это были за ехидны, с которыми ты покинула Альбион?        Она вздрогнула от грозного тона, с которым обратился к ней её отец. Тикал не ответила сразу. Шаг за шагом она приближалась к коричневой ехидне выше средних лет. Остановилась она только перед первой ступенью и теперь расстояние между ними было не более пяти метров. — Они были беженцы из других кланов запада, что хотели покинуть Альбион, — глядя ему в глаза, ответила ехидна. — Но из-за тревоги не могли этого сделать. И я помогла им с этим.        Технически она не обманывала его. Соник, Тейлз и Ови действительно были беженцами из западных земель Акорн, только не были ехиднами. — Не смей лгать мне прямо в лицо! — вспылил Пачакамак, встав со своего трона. — Беженцы не выглядят как могучие воины. Они жалкие и слабые, не желающие сражаться за свой народ! Скажи правду Тикал, — угрожающим тоном продолжил он. — Или же можешь попрощаться со свободой, что я тебе даровал. Ещё ни одна принцесса до тебя не могла свободно покидать дворец, а тем более город. Будет несложно запереть тебя здесь навсегда.        Он не шутил. Тикал видела по его жесткому взгляду, что он не лгал об этом. Но она не могла рассказать ни о Сонике, ни о Шейд. Тем более ни о своей подруге из клана Ноктюрн. — Ты же знаешь, как я забочусь о нашем клане, обо всех ехиднах, что тут живут, — решив попробовать подойти к этому вопросу с другой стороны, сказала ему Тикал. — Я бы никогда ничего не сделала, чтобы навредить клану. — Тикал, я задал вопрос, — медленно спускаясь по лестнице, не поддавался на её слова Пачакамак.        Когда он спустился на её уровень, Тикал отошла на пару шагов назад, поддерживая небольшую дистанцию. Его вид и излучаемая им сила подавляла даже её, его дочь. Правда не будь он таким, он никогда бы не стал вождём, что в прошлом одолел всех соперников и женился на её матери. В их клане по традиции ехидн вождем становились лишь сильнейшие. Когда старый вождь умирал или становился слишком слабым, проводился турнир, победитель которого становился новым вождем. А чтобы поддерживать династию и преемственность, дочь старого вождя становилась женой нового. Такая судьба была уготована и для Тикал с самого первого дня, что она родилась. — Даже если я расскажу тебе всё, ничего не утаивая, ты всё равно не поверишь мне, — ответила Тикал, с трудом смотря ему в глаза. — Ты хочешь услышать только одно: что все они были из клана Ноктюрн, и я помогла им бежать от смерти. — Так и было, Тикал! — сжав зубы, громко сказал Пачакамак, что возможно это услышал весь дворец. — Я знаю, что ты заботишься о клане, но также я знаю какой у тебя мягкое и слабое сердце. С того дня, как я привёл тебя в подземелье, где содержался пленный мусор Ноктюрн, я знал это.        Тикал вздрогнула от этих слов. Всегда, когда упоминался тот день, по всему её телу пробегали тысячи мурашек. Но если до этого она держала всё в себе, на этот раз она подняла свой голос. Была ли причина в том, что её отец собирался напасть на храм, она не знала. — А что ты хотел от меня тогда? — вспоминая тот день, как будто это было вчера, хоть прошло уже много лет, спросила у него Тикал. — Чтобы я одобрила это и посмеялась над этим? Над… теми пытками и мучениями, что ты подверг всех этих несчастных ехидн?! Чтобы я насладилась их криками и стонами? Никто в мире не заслуживал этого! А я… должна была смотреть на это! — со злостью сказала она, чувствуя, как из её глаз скатились предательские слезы. — Пока ты держал меня и не давал убежать к себе в комнату.        Каждое лицо. Тикал запомнила каждого ехидну, что тогда был у неё перед глазами. Их страдания и боль, всё осталось в её памяти и никогда уже не уйдет. Как после этого она могла не помочь таким как: Соник, Тейлз, Ови и Шейд? От одной только мысли, чтобы бы с ними сделали, если бы их схватили, ей становилось плохо. Тикал навсегда изменилась в тот день, и как она надеялась, в лучшую сторону. — Я хотел, чтобы ты стала сильнее, — продолжая наступать на неё, а она отходить, сказал ей Пачакамак. — Обрела мужество и твёрдость, а не оставалась всего лишь декорацией, какой была твоя слабая мать. Сильная и могущественная принцесса, владеющая разрушительной магией Хаоса. Гордость клана Пачакамак. Гордость и свидетельство силы величайшего из вождей когда-либо живших.        Тикал видела это сейчас. Видела своего отца насквозь. Мужчину, что волновало только его собственное благополучие, готового использовать всех, даже собственную дочь, чтобы добиться ещё большего величия. Того, кто дал ей такую свободу только потому, что никогда по настоящему не заботился о ней. И того, что пойдет на любые жертвы, если это поможет ему стать сильнее.        Вера в то, что она сможет убедить его отменить войну против Главного Изумруда и Чао практически полностью погасла. Тикал перестала отходить назад. Даже тогда, когда её отец подошёл к ней практически вплотную, она не отступила. — Теперь я понимаю, про что Шейд пыталась мне сказать, — глядя на него, произнесла Тикал. — Ничто во вселенной не убедит тебя не нападать на Храм Мастер Изумруда. Даже если само Золотое пламя спуститься с небес, ты всё равно попытаешь завоевать все семь Изумрудов Хаоса. Но я всё же попытаюсь, оте…        Тикал не успела даже закончить предложение, как резко почувствовала сильную боль на левой стороне своего лица, а затем боль подступила и к её спине, когда она после небольшого полета упала на пол. — Ты рассказала об этом им, не так ли? — грубо спросил Пачакамак у лежащей на полу ехидны, оказавшейся там после его удара кулаком. — Рассказала о том, что мы вторгнемся на их землю! — ещё раз причинив ей боль, но на этот раз ногой, когда та попыталась встать, прокричал вождь.        Тикал было больно во всех смыслах. Но физическая боль блекла по сравнению с той, что она испытывала эмоционально. Её собственный отец, которого она любила несмотря ни на что, собирался калечить её до тех пор, пока не узнал бы всё, что ему было нужно. Это было жестоко. И с этой жестокостью ей предстояло справиться одной. — Я ничего не скажу тебе, отец, — сказала Тикал глядя в пол.        В её голове зазвенело снова, когда сильная нога прошлась по её лбу. От удара её перевернуло на спину, которая уже вовсю болела от ушибов и скоро возникших синяков и гематом. — Не думай, что я остановлюсь, Тикал, — схватив ехидну за плечи и подняв в воздух, сказал Пачакамак, чтобы она смотрела ему в его жестокие и кровожадные глаза. — Это слишком важно для меня, а ты всего лишь необходимость традиций, которые станут не нужны, когда все семь Изумрудов Хаоса будут моими, и я сам стану Золотым пламенем, когда поглощу их силу.        Он бросил её в одну из колонн, улыбнувшись, когда услышал её болезненный крик. Затем Пачакамак схватил её за иглы, потянув их вверх вместе с головой и снова ударил кулаком по её левой щеке, куда нанес самый первый удар. — Кто такая Шейд? Кто были эти четверо ехидн, что сопровождали тебя? Ты рассказала об этом тому хранителю Главного Изумруда? Кто ещё об этом знает? Как можно незаметно попасть на территорию Алтаря? — по порядку перечислил все свои текущие вопросы вождь, медленно подходя к раненой девушке.        Тикал молчала, не произнося и единого слова. Только стоны и крики от боли покидали её горло в тот момент. Даже когда кости хрустели, а из глаз перестали течь слёзы, не из-за конца мучений, а только потому, что кончилась влага, Тикал оставалась безмолвна.        Пачакамак без зазрения совести продолжал наносить удары, один за другим, не оставляя на теле лежащей девушки ни единого живого места. Ему не впервые доводилось и приходилось поднимать руки на представителей своей крови ради увеличения продолжительности своего правления. И по сравнению с его грехами прошлого, сейчас он не совершал ничего ужасного.        Его гнев рост пропорционально тишине Тикал. Он никак не ожидал, что она, слабая и хрупкая, сможет так долго молчать. И чем больше времени проходило, тем сильнее становились его удары.        Апогей достиг тогда, когда Пачакамак, удерживая ослабленную девушку одной рукой, чтобы она не упала, свободной рукой нанес ей апперкот по подбородку. Упавшая на пол Тикал не открывала глаза, хоть они уже давно бы не открылись даже при всём её желании. Только слабое прерывистое дыхание отличало смерть от потери сознания. — И всё же хрупкость тела дает о себе знать, — возвышаясь над павшей ехидной, сказал Пачакамак. — Стража!        В тот же момент двери в Зал вождей отворились. Две красные ехидны вошли в помещение, невольно посмотрев на валяющуюся под ногами вождя принцессу. Они слышали все снаружи, но не ожидали, что это будет настолько плохо. — Уберите это в подземелье, — положив ногу на тело Тикал и слегка толкнув его пяткой, сказала Пачакамак. — С ней я продолжу позже. И ещё. Передайте всем, что собрание продолжится. — Да, вождь, — поклонились они, схватив обе руки Тикал, после чего поволокли бессознательную ехидну прочь из комнаты.        В последний раз осмотрев весь беспорядок, Пачакамак вернулся к своему трону. Через несколько минут сюда прибыл служебный персонал, дабы привести тут всё в порядок. Пока они были заняты делом, вождь думал, постукивая пальцами по подлокотникам трона. — Больше ждать нельзя, — наблюдая за тем, как его советники и военные собираются вновь, решил Пачакамак. — Если она… нет, так как она рассказала об этом в храме, там могут что-то предпринять. Спрятать Изумруды от меня.        Когда все собрались, он встал с трона. Каждый из них знал, что тут случилось и никто не осмелился даже что-то сказать, а тем более спросить о состоянии Тикал. Ни один не желал разделить участь принцессы. — Сегодня до заката солнца мы выступим, — начал говорить вождь Пачакамак. — Враги знают о наших замыслах. Теперь обратного пути нет. Либо мы сокрушим их и завладеем Изумрудами Хаоса, либо наша страна погибнет.        Постановка речи так, что даже при наличии выбора, ответ был лишь один, безупречная тактика. Пачакамака не мог ничего услышать, кроме как одобрительных возгласов с правой и левой стороны стола.

***

       Тикал определенно была всё ещё жива. Она не думала, что после смерти, она бы испытывала так много боли, растекающейся по всему её телу. С трудом приоткрыв глаза, она поняла, что была заперта в подземелье дворца. В её камере размером три метра в ширину и пять в длину не было ничего за исключением небольшого стога сена, на котором она сейчас лежала. Выход отсюда закрывала железная дверь с решеткой в виде окна сверху и небольшим открывающимся вырезом снизу для подачи еды и воды.        С большим трудом Тикал присела на стог сена, аккуратно оперевшись спиной об стену, стараясь не причинять себе ещё больше неприятных ощущений. — Он бросил меня сюда, — обняв свои согнутые ноги, тихо прошептала ехидна.        Она даже не знала, на что надеялась. Что её оставят там же, отнесут в лечебное крыло, свою комнату? Но вот она была здесь, совсем одна, окруженная холодными голыми стенами.        Внутри неё всё было пусто. Ещё недавно мерцающие глаза потухли, а от прежней улыбки ни осталось и следа. Тикал была разбита. А все её осколки находились сейчас где-то в другом месте. — Интересно, сколько уже прошло времени? — подумала она, глядя на стену. — Отправился мой… отец на эту битву или ещё нет?        Даже несмотря на все свои раны, она не могла перестать думать о том, что должно было случиться. И хоть она была сломана, морально и эмоционально подавлена, её огонь, заставляющий делать по её мнению правильные вещи, не погас. Он продолжал гореть и требовать от неё действий. Ехидны, Чао, её новые друзья, все они были в опасности. Она не могла просто так сидеть здесь.        Отпустив колени, Тикал смотрела на свои руки, посиневшие и почерневшие в некоторых местах. Затем ехидна закрыла глаза и крепко сжала зубы, зная, что сейчас произойдёт.        Тёмную комнату озарил слабый жёлтый свет, исходивший из ладоней Тикал. Её черты лица приобрели страдальческие формы от щиплющей боли, что возникла в ходе лечения своих многочисленных ран. Лишь единицы знали, что Тикал превосходно владела магией Хаоса, тайно обучаясь ей в Храме Мастер Изумруда. Но она практически ничего не знала о боевой магии, вместо этого сосредоточившись на светлой её стороне. И лечение было одним из её проявлений. Даже её отец не был в курсе силы своей дочери. — Подождите ещё немного, — сказала Тикал, сделав перерыв, после того, как её ладони более-менее уже не болели, частично восстановившись. — Я скоро вернусь.        Она не могла долгое время заниматься самолечением. Состояние Тикал всё ещё было ужасным и сил у неё было немного. Но раз за разом её камера освещалась желтым цветом, и продолжалось это более одного часа.