подвальная капелла

      вечер в этом доме был окутан теплом, уютом и любовью. мелкие капли горячей воды скользили по телу Насти. надев большую серую футболку с пятнами, девушка вышла из ванной и направилась в гостиную. приглушенные отголоски ароматных свечей с корицей и свежем яблоком освещали комнату. Лиза наливала игристое вино в прозрачные высокие бокалы, стараясь сделать все идеально, но увидев любимую в состоянии приятного удивления, слегка покраснела, что сразу же заметила Настя.       спустя пол бутылки белого полусладкого, девушкам бы хотелось, чтобы вечер длился чертову бесконечность. робкие поцелуи и прикосновения сводили их обеих с ума, как и легкая доза алкоголя, текущая в молодых, красивых телах юных влюбленных. казалось бы, это тот самый момент, ради чего стоит жить — наслаждение. каждая из них отдала бы всё, чтобы чувствовать биение сердца друг-друга. это что-то вроде наркотика. кто-то гордо зовет его любовью, а кто-то страстью, говоря, что это всё временно и глупо. хотя по такой логике мы все временны и глупы, увы или к счастью. так о чем это я. пикантные поцелуи на шелковом белье прервал звонок в дверь. Лиза демонстративно закатила глаза, накинула халат и отдалилась от любовницы, направляясь к входной двери.       в следующую же минуту, возбужденная девушка увидела мокрого, лохматого Федора. его глаза были широко открыты, а лаймовая куртка сползала с плечь. капельки пота стекали вместе с капельками холодного свежего дождя по слегка жесткой щетине.       — привет Лиз, — его голос перебивала тяжелая отдышка, — тебе звонили с больницы?       — ох, нет, ээ, знаешь, — девушка замялась, потому что сейчас было не лучшее время для гостей, — сейчас не время.       — о чем ты говоришь, черт подери! Белка передознулась какими-то таблетками, она в больнице, бро. — Федя, как часто бывало, говорил самой мимикой лица. в ней читался страх, ужас и непреодолимая любовь к подруге.       — бля, мы с Настей сейчас же оденемся и поедем к ней, подождешь? — Лиза посчитала себя виноватой за ту маленькую грубость в адрес Фёдора.       — конечно. — Федя улыбнулся той самой неловкой улыбкой, когда одна бровь опущена, другая поднята, а уголок губы с левой стороны высоко вздернут.