«Как жаль, что тем, чем стало для меня твоё существование, не стало моё существованье для тебя» И.А. Бродский
— В этом мы с тобой похожи, не так ли? — продолжала я. — Скажи, как ты познакомилась с Катериной? — не найдя больше аргументов, Клаус решил перевести тему. — Нет, — протянула я, хитро улыбнувшись, — я тебе тоже не доверяю. — Как? Ты же видишь меня насквозь, — саркастически произнёс гибрид. — Как и ты меня. Ухмылка с лица Клауса вновь исчезла, он сел на кровать и уставился в одну точку. Столь резкая перемена в его настроение загнала меня в ступор. Я остановилась, перестав блуждать по комнате, изучая её интерьер, и озадаченно посмотрела на мужчину. — Она была очень красивой… У неё были пшеничные волосы, серо-зелёные глаза… Её смех заставлял всех вокруг улыбаться. Она была, как солнце. Такая же светлая и тёплая. Её хотелось обнять и никогда не отпускать, защитить ото всех. Она меняла меня. Рядом с ней я становился лучше… — со стороны было видно, как тяжело и одновременно приятно гибриду вспоминать о ней, как много эмоций и чувств он испытывает, рассказывая об этой девушке. — Почему ты говоришь в прошедшем времени? — наконец, осмелившись, перебила я. — Потому что я не знаю, что с ней сейчас, где она, жива ли она вообще. Я её очень любил. Пытался всячески показать ей это. А она меня в упор не замечала, делала из меня последнюю сволочь. Я терпел все её выходки, все оскорбления, а она всё равно ушла. Не так давно я встретил её парня-волчонка, и он был один. Бедный, совсем одичал, — с усмешкой произнёс Майклсон. — Ну и ладно. Факт в том, что её с ним не было. И… Я всё ещё надеюсь, что когда-нибудь она придёт ко мне, извинится, и я её прощу. — Прости, что она сделает? Извинится? — не выдержала я. — За что? Ты пытался её купить, подольстить, поссорить с парнем… Ты живёшь столько лет, а в женщинах совсем не разбираешься, — я села на кровать рядом с ним. — Ещё, она вряд ли знала, что у тебя есть ребёнок от другой. — Ну, а это ты откуда знаешь?! — на секунду мне показалось, что гибрид сейчас расплачется от досады, как маленький мальчик. — У тебя на столе среди кучи рисунков лежит фотография девочки, похожей на тебя как две капли воды. — Хватит! Пожалуйста, хватит! — прокричал Клаус, моментально вскочив с кровати и прижав меня за горло к стене, так, что мои ноги едва касались пола. — Твой отец поступал с тобой ужасно, и ты поступаешь не лучше. Ты решил отомстить всему миру за ту боль, которую причинил тебе он, — несмотря на то, что с каждой секундой рука мужчины сжимала моё горло всё сильней и сильней, а воздуха в лёгких становилось всё мень и меньше, я продолжала. — Замолчи! Хватит! Хватит! — закричал Первородный, резко отпустив меня и заставив закашляться, и ударил кулаком в стену рядом со мной. — Ты боишься, не хочешь всё это слышать. Но я могу тебе помочь, просто доверься мне, — мой голос слегка охрип, ибо я ещё не до конца пришла в себя. — Неужели тебе и сейчас не страшно? — тихо спросил мужчина, уперевшись руками по обе стороны от моей головы. Его глаза покраснели то ли от гнева, то ли от слёз, которые, несмотря на все его старания, всё-таки выступили. POV Автор Горячее дыхание гибрида обжигало кожу девушки. Клаус осторожно коснулся губами губ Дарины. — Что ты делаешь? — шёпотом спросила вампирша, изображая удивление и испуг. Но внутри она ликовала, так как ей даже не пришлось ничего делать самой. — Ты же видишь меня насквозь, — в очередной раз усмехнулся Древний. Губы молодых людей встретились, на этот раз с большей страстью. Развернув брюнетку к себе спиной, Первородный аккуратно сдвинул тонкую лямку платья с плеча Дарины и легко коснулся его губами. Затем, мужчина стянул заколку с головы Баратынской, и её тёмные густые слегка вьющиеся волосы беспорядочно рассыпались, закрыв собой почти всю спину до лопаток. Развязав тугой корсет бального платья девушки, он стянул с себя чёрный идеально выглаженный пиджак и откинул его куда-то в сторону. — Любишь искусство? — неожиданно спросил гибрид, на что вампирше оставалось лишь кивнуть, вновь повернувшись лицом к любовнику. Полностью расстегнув белую рубашку Клауса, брюнетка откинула её примерно туда же, где валялся и его пиджак — Хочешь порисовать? — прошептал Майклсон над самым ухом Дарины, слегка прикусывая мочку, тем самым заставив её блаженно прикрыть глаза. — Давай, — тихо ответила Баратынская, закусывая пухлую ярко-алую губу. Изящно вышагнув из пышного подола съехавшего к ногам тёмно-синего платья, девушка убрала волосы набок и повернулась спиной к Первородному. Пройдясь руками вдоль всего тела вампирши: от небольшой аккуратной груди, скрытой за чёрными чашечками лифчика без бретелей, до тонких полупрозрачных тёмных чулков, доходивших до середины бедра, мужчина заставил брюнетко запрокинуть голову и громко выдохнуть. Взяв со стола кисть, Клаус провёл линию по нежной бледной коже. Холодные капли краски, скатываясь к резинке кружевных трусиков красавицы, вызывали мелкую дрожь, волнами проходившую через всё её тело.***
Вложив одну из кистей в рот Дарины, гибрид провёл ещё пару красочных линий указательным пальцем. — Можно я? — тихо спросила Баратынская, взяв в руку ту самую кисть, которую ещё пару секунд назад держала во рту. Вопрос загнал мужчину в ступор, ибо он не ожидал такого поворота и уже собирался переходить к главному событию этой ночи, так называемой кульминации. Но всё же, подумав около полуминуты, он отдал кисти в полное распоряжение девушки. — Что ты рисуешь? — спросил Первородный, когда почувствовал короткие быстрые мазки на своей спине. — Почему роза? — проигнорировав вопрос Клауса, поинтересовалась вампирша. — Как ты узнала? — удивился Майклсон. — Я же чувствую, — усмехнулась брюнетка, продолжая творить. — Потому что ты похожа на розу. Снаружи колючая, как стебель, но на самом деле нежная, как бутон. Так что ты рисуешь? — Я рисую волка. Такого же одинокого и гордого. Но я не такой прекрасный художник, как ты, поэтому у меня может не получиться. Тем более, что я никогда до этого не рисовала на человеческой коже, — проговорила Дарина, потешив самолюбие Первородного. — Волк, по сути, ни чем не отличается от уличной шавки, — как бы между прочим сказал мужчина. — Ещё как отличается. Дворняжка бежит от опасности, всего боится… Она не может жить без ласки и поддержки. А волк сам внушает страх, показывая своё величество. Но он тоже боится… Боится показать, что ему кто-то нужен…***
— Всё! — спустя примерно пятнадцать минут Баратынская закончила своё творение, которое, к её удивлению, выглядело достаточно хорошо. — А ты неплохо рисуешь, — отметил Клаус. — А знаешь, что я ещё неплохо делаю? — девушка лукаво улыбнулась, откладывая в сторону кисти и краски. В одно мгновение вампирша оказалась прижатой сильными мужскими руками к жёсткой деревянной столешнице, с которой с лёгким шелестом посыпались многочисленные бумаги с чёрно-белыми набросками. Оторвавшись на пару секунд, Майклсон принялся жадно целовать её, глубоко проникая языком к ней рот. Не в силах сопротивляться такому натиску, брюнетка отвечала на чуть грубые поцелуи и осторожно проводила руками по его светлым коротким волосам, зарываясь в них тонкими изящными пальцами. Словно завороженная, она смотрела в его глаза, которые ещё совсем недавно были серыми. Сейчас же они почернели, в них плескалась безудержная страсть и жажда крови, её крови… Мужчина провёл рукой по кружевной ткани белья, наслаждаясь лёгкой дрожью Дарины, которую мог вызывать одним своим прикосновением. Склонившись к Баратынской, он прижался губами к внутренней стороне её бедра, и девушка, сильно прогнувшись в спине, невольно издала стон. Майклсон положил руки на её талию, буквально пригвоздив вампиршу к столу, и снова припал губами к стройным ногам, постепенно поднимаясь выше и медленно стягивая длинные чулки до тех пор, пока не достиг препятствия в виде невесомого кусочка ткани. Почувствовав прикосновения чужих губ сквозь тонкое бельё, брюнетка невольно застонала. Намокшая ткань не являлась препятствием для дразнящих движений его языка, от которых по всему её телу растекалось наслаждение. Дарина что-то невнятно пролепетала, то ли протестуя, то ли одобряя его действия, и мужчина, подняв голову, с лукавой улыбкой, заглянул в её горящие глаза. — Красивая вещь, — проговорил Клаус, зацепив пальцем кружево. — Жаль будет её портить. Лёгкое движение его руки, и девушка перед ним теперь полностью обнажена и открыта его жадному взору. Её грудь бурно вздымалась, словно ей не хватало воздуха, а почерневшие глаза горели самой настоящей дьявольской страстью. — Клаус… — простонала Баратынская, изнемогая от неимоверного желания, накрывшего её с головой. Не обращая внимания на мольбы бедной вампирши, гибрид провёл рукой по тёплой плоти, лаская крохотное средоточие блаженства, тем самым вырывая стоны из её уст, которые возбуждали его ещё больше. Не прерывая ласк, Майклсон наклонился над брюнеткой и принялся покрывать пылкими поцелуями её шею, иногда забываясь и слегка прокусывая нежную кожу, слизывая выступающие капельки крови. Дарина извивалась и вскрикивала, сама не понимая, чего ей хочется больше — чтобы он перестал её мучать или продолжал свои бесстыдные ласки, от которых всё её тело горело огнём. Спустившись к её груди, гибрид по очереди вобрал в рот затвердевшие вершинки, жадно обводя их языком и легонько кусая. Его пальцы проникли в неё глубже, властно и грубовато лаская изнутри, ещё больше распаляя девушку, отчего та изогнулась и простонала его имя. Сорвав с себя остатки одежды, Древний прижался к ней ближе, его плоть надавила на вход в её тело, и Дарина вновь издала стон. — Ну же! — умоляла Баратынская. — Что, Дарина? — издевался Первородный. Ему доставляло удовольствие смотреть, как она мучается. Он был самым настоящим садистом и даже не пытался этого скрывать. Однако и ему хотелось её не меньше. Мужчина держался из последних сил, терпел, издеваясь ещё и над собой. Клаус Майклсон был не только садистом, он являлся самым настоящим мазохистом, что можно было без труда заметив, понаблюдав за ним некоторое время… — Сделай это, — изнемогая от желания, ответила девушка. — Что «это»? Скажи, что мне сделать? — продолжал гибрид. — Трахни меня уже, наконец! — не выдержав, прокричала вампирша. — Как скажешь, — мужчина одним резким движением вошёл в неё и застонал, запрокинув голову. Стенки её плоти так туго обхватили его, что он едва не взорвался. Ему понадобилось всё его самообладание, чтобы не закончить игру так быстро. Сжимая пальцами бёдра брюнетки и оставляя синяки на нежной коже, которые моментально проходили, Первородный начал осторожно двигаться, наслаждаясь каждым ответным движением и стоном Дарины. С глухим рыком Клаус толкался в тело девушки, наматывая её волосы на кулак, заставляя запрокинуть голову и выгибаться в ответ на каждое его проникновение. Наклонившись к ней, он начал покрывать поцелуями и лёгкими укусами изящную шею и ключицы, сходя с ума от вкуса и неповторимого аромата её кожи. Свободная рука Майклсона прошлась по девичьей груди, пальцы нежно обвели набухшие вершинки, чуть сжимая их, вырывая из горла Баратынской приглушённые вскрики. Страсть затмила разум, все мысли исчезли, заставляя девушку беспрекословно подчиняться мужчине, отзываться на каждый толчок умоляющими стонами и бессвязными просьбами. Его движения становились всё быстрее, резче, тихие стоны, вырывающиеся из уст Древнего, без всяких слов давали понять, что он уже на пределе. Проведя ладонью от груди до низа плоского живота брюнетки, Клаус нашёл маленький кусочек плоти, умело возбуждая его. Жаркие касания и резкие, глубокие толчки довели вампиршу до пика удовольствия. Она громко закричала и изогнулась, почти отрываясь всем телом от стола и прижимаясь к гибриду. Клаус застонал, чувствуя неистовое сокращение её внутренних мышц, крепко обхвативших его, в последний раз глубоко вошёл в неё, содрогаясь от обрушившихся на него пульсирующих волн наслаждения. Обессилено упав на хрупкое тело Дарины, он откинул её волосы с шеи и прижался губами к влажной коже, слизнув капельку пота. Не в силах удержаться от соблазна, гибрид прокусил тонкую кожу над бешено бьющейся жилкой и проглотил немного ароматной, невероятно вкусной крови девушки. Она даже не двинулась и не проронила ни звука, закрыв глаза от наслаждения.***
Спустя какое-то время любовники перебрались на кровать. — Сколько у тебя было женщин? — поинтересовалась брюнетка, прервав затянувшуюся тишину. — Не знаю, — не задумываясь, ответил Первородный. — Это для тебя так важно? — Нет. Вовсе нет, — вампирша и сама не поняла, зачем спросила его об этом. Ведь отношения с ним её ни коим образом не интересовали, поэтому и знать такую интимную информацию было тоже не обязательно. Наверное, это проявление банального интереса. Ничего больше. — Настоящих женщин в моей жизни было не так уж и много. Кругом одни куклы, которые готовы лечь под тебя, увидев твой дом или машину. Это так глупо, — очевидно, после секса у мужчины проснулось желание поболтать, и он не нашёл лучшего способа завязать разговор, чем продолжить отвечать на бессмысленный вопрос. — А я? — Дарину немного задели слова Майклсона. Ведь по-хорошему она предстала перед ним как одна из тех девушек, о которых он говорил. Но ведь на самом деле Баратынская ни на секунду не была похожа на этих «кукол». — Ты не женщина, ты королева, — протянул гибрид. — Мы знакомы с тобой меньше суток, а ты уже делаешь такие громкие заявления. Может, мне нужен от тебя этот замок, деньги, ну или просто секс. — Нет, ты не такая, — поцеловав девушку в макушку, произнёс мужчина. Если бы он знал, как сильно ошибается…