«Жизнь — забавная штука! Иногда она может сильно тебя прижать, но, если приглядеться, то всегда можно найти надежду» «Холм одного дерева»
На третьем месяце беременности, по словам местных ведьм, которых Клаус «попросил» приглядывать за девушкой, плод развивался нормально. Но вот сама вампирша чувствовала себя не слишком хорошо. Помимо вечной тошноты и боли в животе, брюнетку мучили постоянные перепады в настроении: то ей хотелось плакать без причины, то, гуляя по улице, внутри вдруг пробуждалось желание убежать далеко-далеко ото всех, кто её окружает… Катерина, Ребекка и даже Давина как могли помогали Дарине. Мужская же половина семьи Майклсонов порой совсем забывала о Баратынской. Они всё так же не переставали ссориться. Однако, в отличие от всего последующего времени, сейчас Первородных объединяла ненависть к общему врагу и огромное желание вырвать ему, то есть ей, сердце. Клаус целый день уделял поискам преступницы. На огромной карте, висевшей в гостиной, флажками он отмечал места, в которых, по слухам, побывала Ангелина. Но, честно говоря, каких-то особых успехов поиски не приносили. Клэр же, в отличие от брюнетки, так или иначе окружённой вниманием, совсем наоборот, всё чаще оставалась одна, из-за чего в её голову лезли самые печальные мысли. Кол совсем перестал обращать на неё внимание. Иногда ей казалось, что он даже избегает её. Когда она засыпала, его ещё не было, а когда просыпалась — уже. И целый день юная ведьма не видела своего возлюбленного. Каждый раз он словно испарялся.***
Уткнувшись лицом в колени, девушка сидела на каменных ступеньках перед входом в замок, а из её глаз медленно вытекали слезинки. — Давина, что с тобой? — взволнованно спросила Дарина, бросившись к подруге. — Мне кажется, что он меня больше не любит, — ничего не тая, ответила Давина. Клэр не знала, почему так спокойно могла разговаривать с вампиршей. Ведь, по сути, она должна была её ненавидеть за то, что Кол изменил ей. Сначала клялся в вечной любви, а потом изменил. Изменил с девушкой, которую знал от силы месяц. Но брюнетка умела внушать доверие окружающим, чем нередко пользовалась при общении. — Если ты про измену, то это я ему внушила. Прости, — Дарина соврала, так же, как врала Колу. Младший из братьев Майклсон был тем единственным, которому девушка ничего не внушала, которого она не обманывала. «Лучше пусть думает, что я это сделала, чем сгорает от чувства вины», — думала брюнетка. — Я не про это. Ты понимаешь, я буду стареть, и он найдёт мне замену. Я ему надоем рано или поздно. Ещё… Я его мучаю, ему тяжело рядом со мной… Тяжело себя сдерживать, — плакала ведьма. — Не надоешь. А с голодом я ему помогу, обещаю. Вопрос не к месту, но я предполагаю, что ты с ним уже спала, — произнесла Дарина, вызвав крайней степени удивление у Давины и даже заставив её перестать плакать. — Да. А какое это имеет значение? — И, судя по всему, он был твоим первым мужчиной, — Баратынская улыбнулась самой что ни наесть тёплой улыбкой, чем ввела Клэр в ещё больший ступор. — Да. И что? — Давина, запомни на всю жизнь, потом расскажешь это своим детям, — аккуратно намекая, произнесла вампирша. — Женщина всегда принадлежит своему первому мужчине. Поверь, я из другой эпохи и точно это знаю. — Но это ведь не всегда так. Вот ты, например. Ты принадлежишь Клаусу, хотя не он твой первый мужчина, — брюнетка на долю секунды замялась. Ей было не слишком приятно то, что даже маленькая неопытная девочка заметила это, ибо сама Дарина всячески пыталась это отрицать. — Это совсем другое. Мой первый мужчина был чудовищем… — Большим чудовищем, чем Клаус? — удивилась Давина. — Клаус не насилует и не бьёт женщин и детей. Это во-первых. А во-вторых, я ношу под сердцем его ребёнка. В-третьих, я не женщина, я вампир. — Что значит «принадлежать мужчине»? — поинтересовалась Клэр. — Ты ещё слишком молода, чтобы это понимать. Со временем это придёт. У вас всё будет хорошо, — проговорила Баратынская, а на её лице вновь засветилась лучезарная добрая улыбка. — Почему ты так уверена? — Послушай, ты человек. И ты, безусловно, слабее его. Но ещё ты ведьма, а это значит, что ты можешь замедлить процесс старения. Я помогу вам с детьми, я сделаю всё, чтобы у вас была полноценная семья. А когда тебе надоест человеческая жизнь, ты попросишь Кола или меня, как захочешь, и кто-нибудь из нас обратит тебя. Всё будет хорошо. С этой минуты я буду помогать тебе во всём. Что бы ты не просила, я сделаю, — всё ещё продолжая мучиться от неимоверного чувства стыда, вампирша была готова пойти на всё, дабы загладить свою вину перед ведьмой и её парнем. — Почему ты это делаешь? — Потому что я очень виновата перед тобой и Колом. И мне не хватит всей вечной жизни, чтобы искупить эту вину, — призналась она. — Ты не виновата передо мной. Ведь ты делала это ради спасения семьи. На твоём месте я поступила бы точно так же. — Не приведи Бог, чтобы ты когда-нибудь оказалась на моём месте, — прошептала брюнетка. — Ты очень добрая, — отметила Давина. — Вовсе нет. Но я обещаю, всё будет хорошо. Я хочу, чтобы ты мне доверяла. А теперь забудь о том, что я здесь была. Ты будешь помнить эти слова, но не будешь знать, кто их тебе сказал, — глядя прямо в глаза, произносила Дарина. Зажмурившись, Клэр тряхнула головой. Рядом с ней уже никого не было, но внутри зародилось странное чувство. Чувство полной защищённости. Девушке срочно нужно было увидеть Кола. Нужно было с ним поговорить и, наконец, выяснить, в чём дело. Быстро вскочив на ноги, ведьма побежала в комнату Майклсона, где он проводил большую часть времени.***
Первородный стоял на балконе, держа в руках стакан с виски. В последнее время парень стал потреблять слишком много алкоголя. Даже больше, чем раньше. Вампир всеми силами пытался усмирить свою жажду. Он думал о том, что не так давно сказал Дарине, и что она ответила ему. Древний хотел верить в это, но пока что получалось с трудом. — Ты не занят? — на балкон вышла Давина. — Может, поговорим? Кол ничего не ответил. Он лишь облокотился на ограждение и продолжил рассматривать переливающуюся на солнце янтарную жидкость на дне стакана. — Ладно, — тихо произнесла ведьма и сделала ещё шаг вперёд. — Что у нас происходит? — По-моему, у нас всё нормально, — не отрываясь от своего интереснейшего занятия, ответил парень. — Я что-то делаю не так? — поинтересовалась девушка, сделав ещё один шаг. — Я же сказал, всё нормально. — Тогда почему ты меня избегаешь? — Я не избегаю тебя, — переведя взгляд на Клэр, произнёс Майклсон. — Ты меня разлюбил? — девушка, наконец, задала вопрос, к которому подходила так издалека. — Давина, я никогда не разлюблю тебя, — голос вампира звучал так, будто он искренне удивлён, что ведьмочка могла такое подумать. Может, он и не врал. Кто знает. — Тогда в чём дело? — Я боюсь, — коротко произнёс Кол. — Боишься? — переспросила Давина. — Да, боюсь, Давина. Я боюсь за тебя, — обернувшись, произнёс Первородный. — Ты такая хрупкая, я боюсь тебя сломать. С тобой я не могу себя контролировать, не могу контролировать жажду. Один раз я могу не сдержаться, и это может привести к ужасным последствиям, если ты ещё не забыла про тот случай.***
Flashback — Давина? — произнёс Кол, держа в руках бездыханное тело ведьмы. — Нет, нет, нет. Очнись, — прокусив запястье, Древний поднёс его ко рту возлюбленной, но было уже слишком поздно. Сердце девушки больше не гонит кровь по венам, потому что больше нечего гнать. Она умерла. Её больше нет. — Очнись! Очнись, — кричит вампир. — Очнись. Майклсон крепко прижимает к себе тело Давины, а из его глаз начинают капать слёзы.***
Спустя полчаса Кол, сидя на полу, продолжал обнимать безжизненное тело Клэр. — Что ты здесь делаешь? — спросил Марсель. Майклсон поцеловал девушку в макушку и поднялся на ноги, приготовясь услышать свой приговор. Он готов даже умереть. Нет. Он хочет умереть! — Предки подчинили меня. Я был сам не свой. Я бы не сделал ей больно. Я пытался этому помешать. Я дал вонзить в себя кинжал. Ничего не помогло! Медленно приблизившись к парню, Марсель бьёт его со всей силы. Бьёт так сильно, что Кол падает. Ему не хочется сопротивляться. Он совершил такой поступок, за который никогда себя не простит. Вот оно — самое страшное наказание для него — жить с этим тяжким грузом, с этим ужасным всепоглощающим чувством вины. Вечно жить с этим. Он обрёк на вечные муки и её. Теперь она будет гореть в адском пламени, создаваемом мстительными предками. Лучше бы ведьма его не возвращала тогда! Он бы терпел. Если бы понадобилось, то терпел бы вечность, лишь бы она сейчас была жива. — Я любил её! Клянусь тебе, — лёжа на сыром холодном полу, сквозь слёзы произнёс Первородный. И кто сказал, что мужчины не плачут?***
— Я знаю, что ты не причинишь мне вреда, — подойдя в плотную к парню, Давина провела рукой по его щеке. — Ты слишком сильно мне доверяешь, — произнёс Кол, отворачиваясь от девушки. — А я ведь изменил тебе. Ему не хотелось видеть её лицо сейчас, когда он напомнил ей о самом подлом поступке, который совершил за всю свою многовековую жизнь (да-да. По его мнению, этот поступок превзошёл даже то, что не так давно он убил её). — Я уже простила тебя, — Клэр снова попыталась дотронуться до его лица, но Майклсон дёрнулся, отодвигаясь от ведьмы. — У тебя никогда не будет детей от меня. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — произнесла Давина, положив руку на плечо вампира. — Давина, ты будешь меняться, будешь взрослеть — это нормально. Я не хочу портить твою жизнь, не хочу превратить её в ад. Рано или поздно тебя не станет! И что, чёрт возьми, тогда, а?! Не знаешь?! А я знаю. Я никогда не смогу простить себя за то, что не отпустил тебя. Ты умрёшь, а я буду жить с чувством вины, которое будет терзать меня изнутри… Каждое утро я буду просыпаться с мыслью, что единственному человеку, который за всё моё тысячелетнее существование был мне на самом деле дорог, я причинил столько боли! — переходя на крик, говорил Кол, продолжая сжимать в руке стакан, который, не выдержав напора, разлетелся на мельчайшие кусочки, окропив комнату остатком алкоголя. — Ты не понимаешь. Я просто так не смогу. — Ты любишь меня, я люблю тебя. Мы обязательно со всем справимся. Вместе. А на счёт смерти… Не переживай. Лет через десять я стану одной из вас, и мы будем вместе вечно, если я тебе не надоем, конечно, — произнесла Давина, даже не понимая, откуда подобные мысли взялись в её голове. Речь девушки заставила парня улыбнуться. Он крепко прижал ведьмочку к себе. В его глазах появилась надежда… Надежда на лучшее… На лучшее рядом с ней.