С течением времени

      Ято и Юкине прошли в небольшую палату хосписа незамеченными. Она была скудно раскрашена цветочной росписью; из мебели стояли кресло, прикроватная тумбочка с лампой, а окно прикрывали дешёвые занавески. Почти всё пространство комнаты было заполнено, но несколько новых лиц, пробиравшихся через толпу, ничего не изменят. Несколько родственников Хиёри подвинулись, чтобы освободить место, но никто не смотрел друг другу в глаза. В течение нескольких часов люди стали потихоньку покидать палату, до тех пор, пока не осталась пара людей в углу — тихих и скромных гостей. Взрослые безмолвно плакали, подростки бродили вокруг, а дети старались не мешаться под ногами. Ято и Юкине знали каждого по имени, знали каждого, кто был в палате, в лицо, но только один человек знал их.       Наступило вечернее время, когда заботливые родственники и медсёстры ушли. Глаза Хиёри с трудом открылись. Она по-прежнему была прекрасна, даже в своём пожилом возрасте. Длинные ресницы обрамляли её глаза, а седые волосы были заботливо заплетены в косу, скорее всего, её правнучкой. На лице Хиери имелись морщинки, но все они были мимическими и свидетельствовали о счастливой жизни. Широкая, но утомленная улыбка появилась на лице девушки, как только она узнала своих гостей.       Юкине попытался улыбнуться, но его взгляд был отяжелен печалью.       Ято улыбнулся шире, но его глаза были пусты.       — Привет, незнакомцы. Вам нечего больше делать кроме того, чтобы каждый день навещать старую женщину в этом месте?       Юкине рассмеялся.       — Ха, Кофуку выгоняет нас из дома на несколько часов каждый день. Она говорит, что было бы неплохо заняться делами на улице, пока погода хорошая. Я думаю, это из-за того, что она не хочет, чтобы этот бездельник сожрал всю её еду.

***

Весна 2025 года

      Это был прекрасный день для женитьбы.       Ики Хиери была в белом кружеве, её волосы были зачесаны вверх и свивались в кудри. Нежные локоны развевались у ее лица, а щеки пылали от волнения.       Все присутствующие будут долго помнить прекрасное платье на ещё более прекрасной невесте; миг, когда она проходила в нем по проходу вместе с ее отцом. Все помнят волнующую клятву, которой она обменялась с женихом. Каждый запомнил, как ее отец плакал во время их танца, что не в его характере. Все будут помнить сильную любовь Хиёри и Юки Кёджи.       Но ни один не вспомнит двух молодых людей в костюмах, которые прогнали её испуг, которые поцеловали её в щеку, прежде чем она вышла к алтарю, кто принес ещё бокалов, когда она уронила один, а потом и другой, кто яростно обнимал ее после того, как большинство гостей уехало.       Все запомнили две пустые тарелки на столе.

Лето 2027 года

      Квартира Юки была переполнена, и это продолжалось целый день. Все хотели подержать в руках близнецов — Рику и Шино. Однако, близнецам эта идея не нравилась. Кёджи пытался успокоить своих дочерей, качая их на своих руках.       — Прошу прощения, они просто не любят незнакомцев, — крики младенцев притихли, когда отец плавно покачал их на руках взад-вперед.       Остальные родственники понимающе хмыкнули, и уселись в разных местах, недалеко от небольшой гостиной. Хиёри крепко спала в своей спальне. Ей было неудобно игнорировать гостей, но Кеджи настаивал. Последние дни были трудными.       Все остались в гостиной, чтобы дать ей отдохнуть. То есть, все, кроме двух смутно знакомых молодых людей. Они незаметно покинули гостиную и расположились рядом с Хиёри: Юкине — в кресле-качалке, а Ято прислонился к стене.       Она медленно проснулась, прогоняя сон с уставших глаз. Хиёри выглядела измотанной и уставшей, но невероятно счастливой.       — Вы пришли.       Юкине наклонился вперёд на своём кресле.       — Конечно пришли. Сегодня важный день, — он прикоснулся к её руке. — Прекрасные девочки.       Ято кивнул с ухмылкой:       — А теперь иди и хорошенько отдохни. Ты в этом нуждаешься после того, как эти маленькие монстры побывали у тебя. Кёджи о них позаботится. Никто тебя не побеспокоит. Хиёри закрыла глаза, тихо посмеиваясь.       — Я должна бы ударить тебя за такие слова. Повезло тебе, что я слишком устала.