Бессердечность

— Йо, ты куда пропал? — подбегает ко мне Минг, как только я подхожу к столику. — Да так… — делаю неопределенный жест рукой. — О чем вы говорили? — допытывается друг. — О погоде. Знаешь, я, пожалуй, домой поеду. Поздно уже. — Так еще и двенадцати нет, — растерянно говорит Минг, но я уже пробираюсь к выходу. Фа внимательно смотрит мне вслед, и этот взгляд прожигает во мне дыру. Как прикосновение зажженной сигареты к голой коже. Пш-ш, пш-ш… Горячо, больно, да и следы остаются — шрамы на коже. В машине набираю знакомый номер. — Готова? — Постукиваю пальцами по рулю. Да начнется представление! — Для тебя, сам знаешь, я все сделаю. — Спасибо, милая. Я и не сомневался в тебе. — Скажи: тебе его не жалко? — внезапно спрашивает девушка. Это второй человек, который задает мне подобный вопрос. Первый — Минг, тогда, в кафе. И сейчас я, не колеблясь, отвечаю: — Жалость — удел слабых, а я больше не хочу быть слабым. — Да я просто спросила, — усмехается она, зная, что отступать я не намерен. Да и ей в принципе плевать, вопросы морали и нравственности волнуют ее в последнюю очередь. — Так что будь готова вступить в игру. — Окей. С чего там начинаются истории любви? Он видит меня, я смотрю на него — искра, буря, безумие?.. — насмешливо тянет. — Да нет, достаточно быть просто удобной для него. Ну, знаешь, как кресло или диван. Собачья преданность, постоянное восхищение и смущение при поцелуе в щечку. И да, не соглашайся сразу на секс. Он из тех, кто теряет интерес, если все дается легко, — даю наставления, а сам удивляюсь себе — помнишь, блять, все ты помнишь в деталях. — Будь уверен, все пройдет без сучка и без задоринки. А после… мы отпразднуем нашу маленькую победу?.. — понижает голос до интимного шепота, я догадываюсь, что подразумевается под этим «отпразднуем победу». Только нихрена не «нашу», а мою. Мою, черт возьми! И я обязательно отпраздную ее, потому что в этот раз тебе не выйти победителем, Фа! — Посмотрим, — и нажимаю «отбой». Она умная девочка, поймет. Теперь нужно закинуть наживку и ждать пока Фана попадется на крючок. И что-то мне подсказывает, что ждать придется недолго. Они знакомы. Давно. Мне стоило усилий, чтобы отыскать ее, вытащить из той ямы, в которой она находилась. И вот теперь, когда она готова целовать мне ноги в благодарность за новую жизнь и перспективы, пришло время сделать ход конем. Да, в моей голове план зрел давно. Я частенько просыпался среди ночи после очередного сна, где неизменно присутствовал он. И, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, представлял как это будет. Хотелось ударить исподтишка, побольнее, отобрать все самое ценное. И сегодня я откровенно сглупил. Сам не знаю, почему позволил эмоциям взять верх над разумом. Увидел его, целующегося с очередной подружкой на ночь, и не выдержал. Сразу же раскрыл свои намерения. Теперь он будет бдительным, станет ждать удара. И, по-хорошему, надо бы переждать, не предпринимать никаких действий, но я и так слишком долго ждал, позволял ему наслаждаться беззаботной жизнью. Нет, пора, пора! Я выезжаю на оживленный проспект. Черт, придется заехать в круглосуточный супермаркет, в холодильнике шаром покати. Виски, который купил Минг, совсем не затуманил разум, и чувствую сейчас себя даже трезвее, чем был. Ввожу код на замке двери. Дверь с писком открывается. Квартира встречает тишиной и мраком. Не зажигая света, прямо в обуви, направляюсь в кухню. Выкладываю покупки и пью сок прямо из пака. Почему-то меня мучает жажда. Нервное напряжение не отпускает. Пачка сигарет летит в мусор. Не хочу курить. Захожу в ванную, сдираю с себя одежду, словно вторую кожу. Быстрее, быстрее. Куда я так спешу? Снова, по глупости, думаю, что вода сможет смыть навязчивые мысли и расцветающую огненным цветком в грудной клетке боль. Застарелую, подзабытую. И такую ненавистную. Воспоминания возвращаются. И не в качестве непрошеных гостей, которых, при желании, можно прогнать. Не-ет, они входят как полноправные хозяева, открывают с ноги давно запертую на амбарный замок дверь и наглым образом усаживаются, смотря на меня своими бесцветными глазами. Вспоминай! А я не хочу, поэтому борюсь из последних сил — трясу головой, бью кулаком о стенку душевой кабинки, прикусываю губу до крови. «Я защищу тебя, малыш, не надо бояться», — говорит он — прошлый, любимый, — глядя на меня с такой нежностью, что я невольно заливаюсь румянцем. Хочу, чтобы защитил меня. Глупость, конечно. Быстро открываю вентиль с холодной водой, она обрушивается на меня потоком. Но это приводит меня в чувство. Бедняжка Йо, он такой пугливый. Думает, что сможет пробить оборону и вернуться, используя мерзкий трюк, в виде счастливых некогда моментов из прошлого. Смотрю на себя в запотевшее зеркало. Он еще там, внутри, я чувствую его — слабого, беспомощного, потерянного, отчаянно влюбленного мальчика. Он с содроганием сердца смотрит на мир сквозь призму моих глаз. Как любопытный ребенок, приникший к замочной скважине. Но дверь заперта. И все, что остается ему — взирать на окружающий мир моими глазами, читать мои мысли, испытывать мои эмоции. Принимать меня… Иначе он умрет, этот непослушный, глупый, наивный ребенок. Умрет, так и не повзрослев. Так и не узнав, что значит предательство. Может, много лет назад стоило все-таки расправиться с ним? Зачем держать его взаперти, зная, что он никогда не увидит белого света? — Ну что ж, может, так даже лучше, — заключаю, подмигивая своему отражению в зеркале. Он видит и понимает, что обречен.