Бессердечность

Мы встречаемся на нейтральной территории. Всегда. Я вообще никого не пускаю к себе в дом, как и к себе в душу. Запретная территория. Она потягивает рубиновое вино в бокале и смотрит на открывающийся вид ночного города. Бангкок как живой организм дышит, движется, где-то там, внизу. Он подмигивает нам миллионами огоньков, манит прогуляться по улицам, забрести в сомнительные заведения, насладиться всем, что дает нам бурлящая, скоротечная жизнь — кратковременное счастье в объятьях красотки на углу, алкогольное забытье, наркотический дурман. — Мы встретились, — после долгого молчания говорит она. Затем подзывает официанта, чтобы тот подлил в бокал вина. Рядом — тарелка с набором для травоядного, не иначе. Она бережет фигуру. Было время, когда ей приходилось питаться в низкопробных забегаловках, поэтому она испытывает острое отвращение ко всему, содержащему калории выше нормы. Да и ест как птичка. Как только ее ветром не сдувает? Я же наворачиваю уже второй бифштекс и чувствую себя превосходно. — И как? — кручу в руках бокал. Сомелье расхваливал «букет» и «послевкусие», я же чувствую только тягучую горечь. Хотя вряд ли это относится к данному напитку. — Пока не очень, — кривится она, отставляя в сторону тарелку с листьями и кореньями. — Я же просила не добавлять сельдерей, я его терпеть не могу! — восклицает девушка. И причина вовсе не в ненавистном сельдерее, просто она не привыкла проигрывать. Обычно, стоило ей появиться на великосветском приеме, на которые я водил ее в качестве спутницы, тут же все взгляды мужчин были прикованы к ней. И не только мужчин, кстати, их жены и любовницы с завистью поглядывали на нее. — Побирушка, — морщили носик дамы бальзаковского возраста, обвешанные бриллиантами с ног до головы. — Подстилка, — добавляли другие, помоложе, те, которым не повезло застрять в ранге временной любовницы. Официант, выслушав ее замечание, улыбается и обещает все исправить, унося с собой тарелку. — У тебя курить есть? — обращается ко мне с раздражением в голосе. Молчу и смотрю на нее. Красивая. Как и тогда, в свете ночника, извиваясь под ним. Длинные каштановые волосы, карие большие глаза, безупречная фигура. И что самое главное — мозги в наличии. А это дорогого стоит, особенно учитывая ее образ жизни. С куриными мозгами можно рассчитывать на статус игрушки богатенького папика, не более. Но у нее амбиции и большие планы на будущее. — Прости, — тушуется под моим взглядом, видимо, осознает свою оплошность. Нельзя кусать руку, которая гладит по голове. — Расскажи по порядку. Что произошло? Из воздуха материализуется официант, он бесшумно ставит перед ней тарелку и испаряется. Она вздыхает, делает глоток вина из бокала и начинает рассказ. Утро началось крайне неудачно. На любимых чулках пошла стрелка. И, надо же такому случиться, в самый неподходящий момент. Пришлось срочно искать магазинчик неподалеку, чтобы приобрести пару дешевых чулок, так как если бы она поехала в магазин нижнего белья, все затянулось бы надолго. — Оказывается, эта клиника находится за городом, мол, экология, все дела. Я так намучилась, даже навигатор не упростил задачу, — сокрушается Принг, я только киваю, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. В общем, в клинику она приехала к полудню. Лечебница имела достаточно презентабельный вид, если бы не расстояние от города до нее, девушка и сама бы пользовалась услугами местных эскулапов. — Там почти санаторий, красивый парк, фонтаны, скамейки — все цивильно. Фа никогда не был глупым, наверное, отец его подсуетился. — Я усмехаюсь, нет, его отец как раз ни при чем. Это я замолвил за него словечко, конечно, Принг об этом знать не обязательно. Цокая каблучками новомодных туфель, девушка вошла в холл. Она беспрепятственно добралась до расположенного на третьем этаже терапевтического отделения. Теперь дело за малым — встретить Фа. Хоть Принг и знала, что интерны сейчас в ординаторской гоняют чаи с медсестричками, все же не стала ломиться туда. Здесь главное действовать не спеша, осторожно. Поэтому она присела на небольшой диванчик в коридоре. Через пять минут дверь распахнулась, и из кабинета появилась растрепанная девица в халате. Принг со скучающим видом посмотрела на часы. Обеденный перерыв уже должен закончиться, у них что, работы нет? А их-то в университете пугали, мол, врач спит от силы два часа в сутки и то стоя. Хорошо, что она так и не стала врачом. Фа переговаривался с каким-то черноволосым парнем. Хотя… погодите, это разве не Бим? Сейчас все становилось намного опаснее, надо быть аккуратной. Поэтому она уткнулась в телефон, стараясь слиться с обивкой дивана. Еще не время. — Серьезно? Йо? И как он? — услышала отрывок разговора и насторожилась. — Не знаю… Он изменился… — дальше слов она не разобрала, так как парни скрылись за поворотом. Что же придумать? Принг не стала кидаться следом и решила переждать. Рано или поздно он вернется сюда. Расчет оказался верным, через какое-то время, Фа появился в конце коридора. — А дальше — дело техники, — улыбается, вспоминая то представление, которое разыграла перед Фа. — Я принялась рыдать, да так отчаянно, что он не мог пройти мимо. Ты же знаешь Фа, он весь такой благородный. Последний раз я так рыдала, когда у меня умер попугайчик. Сколько же мне было? Хм… лет десять, по-моему, — смеется, опрокинув голову и показывая белоснежную шею. — Что началось! «Девушка, вам плохо? Почему вы плачете? Что болит?» Представляешь, он не узнал меня, — продолжает веселиться Принг. Я тоже улыбаюсь, потому что знаю, каким тупоголовым этот идиот может быть. Контактные линзы превратили меня в коротышку, а теперь ринопластика сделала из Принг незнакомку. — Ну, тут я рассказала о своем несчастье. Пришлось, конечно, сочинять небылицы, причем несла я откровенный бред. Мол, у моей бабушки обнаружили неоперабельную опухоль, и я совсем не могу ей помочь. Любой бы, сложив два плюс два понял — вранье. Во-первых, где бабуля делась? Во-вторых, какого хрена я сижу преспокойненько на диванчике в терапевтическом отделении? Ведь онкология находится этажом ниже. Но Фа ничего не заподозрил. Хотя, впрочем, мне же лучше. Как же я ревела у него на плече! Он гладил меня по спине и шептал какие-то слова утешения. — Она замолкает. — А что дальше? — в нетерпении спрашиваю я. — Ничего. Абсолютно. Мы даже номерами обменяться не успели. Он протянул мне платочек и раскланялся, мол, работа прежде всего, — с досадой произносит Принг. — Ты подумала, каким будет следующий ход? — Да, конечно. Не беспокойся, у меня все схвачено, — блеснув рядом идеально ровных зубов, говорит она. Я знаю, она справится.