Бессердечность

Встреча с Принг принесла мне бессонную ночь. Справится ли она? Может, я недооцениваю Фа? Может, стоило самому подобраться к нему поближе? Нет, нет, этот вариант даже не рассматриваю. Мне легче быть кукловодом, чем обычным подонком. Сижу в постели, ежась от холода. Хотя за окном довольно тепло, да и кондиционер отрегулирован на нужную температуру. Чувствую себя ничтожным в этой огромной, пустой, холодной постели. Ненужным, лишним. Одиноким… Впервые одиночество начинает пугать меня. Неужели так и жизнь пройдет? Гоню прочь глупые мысли. Не хватало только разреветься от жалости к себе и пустоты внутри. У меня замечательная жизнь — мой уютный, комфортный мир, на строительство которого я потратил немало времени и душевных сил. Я возвел себя вокруг такую непроходимую стену, что, при всем желании, никто не мог подобраться ко мне близко. Когда ярко светит солнце, мы распахиваем окна, а когда за окном бушует непогода — захлопываем. Я же решил построить внутри дом без окон, чтобы не пришлось зависеть от погоды за окном. Вот и сейчас… Спокойная, безветренная ночь, а я дрожу от холода, потому что внутри — только холод камня. Где бы найти солнце, чтоб согреться изнутри? Звонит телефон, и от этого резкого звука я вздрагиваю. Уже довольно поздно, обычно никто не звонит мне в такое время. Может, у отца что-то произошло? Обычно, ночные звонки не сулят ничего хорошего. — Алло, — мой голос звучит глухо. — Мы можем встретиться? — решительно говорит человек, которого хочется послать тут же. Но есть что-то такое в его голосе, что останавливает меня. — Хорошо. — Банальное любопытство берет верх. Да и не собираюсь я упускать возможности найти дополнительные способы причинить ему боль. Фа диктует адрес известного клуба и поспешно сбрасывает. Он пьян, что ли? Или… это ловушка? Знаю, что верить этому ублюдку нельзя, поэтому на всякий случай ставлю в известность охранников отца. В случае чего, Фа придется несладко. Поспешно натягиваю джинсы, футболку и выскакиваю из дома. Почему я так тороплюсь? Не знаю… но кажется просто жизненно необходимым прибыть на место как можно быстрее. Дорога свободна, поэтому я паркуюсь возле клуба «Безумная ночь» через двадцать минут. Охранник кивает мне и пропускает внутрь. Моя фамилия открывает любые двери. Усмехаюсь своей практически безграничной власти. Клуб внутри вполне обычный, только довольно дорогой. Здесь вы найдете все, что душе угодно: горячие красотки у шеста, разнообразие алкогольных напитков и легких наркотиков, и, конечно, это место идеально подходит для того, чтобы завести нужные знакомства. Простым смертным сюда путь заказан. Пробираюсь сквозь толпу к лестнице. На втором этаже расположены вип-комнаты. В одной из них меня ждал Фа. Я надеялся увидеть его в обществе полуголых красоток и золотых мальчиков, с которыми обычно тусил Когтанин. Вместо этого — он сидит один и с нетерпением поглядывает на часы. Перед ним — пустой стакан и пачка сигарет. Подождите, он ведь не курит… — Думал, не придешь, — поднимает глаза на меня. Я пожимаю плечами, мол, не очень-то и хотелось, и сажусь на диван. — Чего звал? — А чего пришел? — затевает какую-то непонятную мне пока игру Фа. Наши взгляды пересекаются, и я понимаю, что эту битву ни за что не проиграю. — Выпьешь? — на этот вопрос отрицательно качаю головой, но взгляда не отвожу. — Сигарету? — продолжает строить из себя гостеприимного хозяина Фа. Молчу и жду его следующего шага. Он явно что-то задумал. Недаром от его вежливости и учтивости у меня скулы сводит. — Все, я кончил. Может, приступим уже к главному, а то с такими прелюдиями и секса не надо, — слетает у меня с языка, а когда я осознаю, что только что сморозил, чуть ли не хватаюсь за голову. Ну, все, сейчас он меня сделает. Но Фа только усмехается. И не спешит начинать разговор. Я невольно начинаю ерзать. Тяжело находиться в постоянном напряжении, не зная, чего ожидать, как защищаться. — Предлагаю выяснить все наши недоразумения раз и навсегда, — наконец, говорит он. — Давай друг другу морду начистим, можешь обматерить меня, если тебе полегчает. Но детские игры с местью не для меня, — величественно произносит, словно я ребенок, лепящий куличики в песочнице, а он взрослый дядька. — Недоразумение — это когда ты сказал, что мы встретимся в шесть, а приехал в девять из-за того, что у тебя была лабораторная. И все телефоны в округе приказали долго жить, — вспоминаю я подобный случай из прошлого. — Йо, прости… — вдруг приближается, садится рядом, преданно смотрит в глаза. С таким видом любимый питомец выпрашивает лакомство, зная, что перед этим разбил вазу в гостиной. «Прости» отзывается у меня в душе волной омерзения. Лицемер. Тогда даже пальцем не пошевелил, чтобы попросить у меня прощения. А я… я ведь простил бы. Если бы он тогда с таким видом произнес свое «прости», возможно, сейчас Фа трахал кого-то на этом диванчике, а я терпеливо ждал его дома, пребывая в полном неведении. Хорошо, что случилось то, что случилось. — Не ври, тебе же плевать с высокой колокольни на чужие терзания, — кривлюсь, словно проглотил лимон. — Да и не к чему это. Я мщу не только за то, что ты сделал… Он встает на ноги с невозмутимым видом. Спектакль не удался, что ж поделать?! — Прошлое так внезапно врывается в отлаженную жизнь, с желанием разрушить все. Для этого должна быть весомая причина. Уж получше, чем измена пятилетней давности. Четырехлетней, хотелось исправить, но я продолжаю хранить молчание. — Я ненавижу тебя — это достаточно весомая причина? — смотрю на него в упор, бросаю вызов. Сила в правде, так? — Не берусь анализировать твои чувства, но могу сказать о своих. Я люблю тебя, Йо. До сих пор. — Удар под дых. Смертельный прием. Фа знает куда бить, чтобы спасение стало невозможным. Воздуха не хватает, стены давят, и комната вращается. Его лицо… Оно везде… в зеркальной поверхности стола, отблеске люстр, на дне моих зрачков. Мальчик Йо с волнением смотрит в замочную скважину, он хочет вырваться из своей тюрьмы и бежать к нему. Смеюсь. Сначала тихо, нервно, а после во весь голос. Как самой смешной шутке в жизни. Самой искусной лжи. — Хорошая уловка. Это проверка? — Я вырос и поумнел, Фа. И больше не бьюсь в экстазе от твоих фальшивых признаний. — Да не нервничай ты так. Это не признание, а предупреждение, — искривляет губы в лукавой усмешке. — Я люблю взаимность. По принципу: ты мне — я тебе. Ты хочешь войны, окей, малыш, если тебя это заводит, я готов. Хочешь пожестче — я устрою тебе ад в миниатюре. Но только и ты уж постарайся удовлетворить мои желания. Наверное, я чего-то не понимаю. Но это чертовски похоже на какую-то странную сделку. — Что ты имеешь в виду? — Отец учил меня не заключать сделки наобум. — Я хочу тебя в качестве любовника, ты хочешь меня в качестве врага. Давай поможем друг другу? — Что??? Он что, бессмертный? Такого поворота я точно не ожидал. И что мне ответить? — Нет, ты, наверное, не понял… Это не игра! — Я совершенно растерян. Видимо, этого эффекта Фа и добивался, потому что после моих слов его лицо озаряет улыбка. — Я не трачу свое время на игры. Я приму любое наказание, которое ты придумал для меня, можешь смешать меня с грязью, растоптать — и слова не скажу. Ты прав, я это заслужил. Но давай раз в неделю встречаться, как незнакомцы, и заниматься сексом. Это будет незабываемо, обещаю. — А не пошел бы ты!.. — вскакиваю на ноги. — Да ладно… — протягивает и подходит ко мне вплотную. Наклоняет голову, как тогда в репетиционном зале, когда он легонько поцеловал меня в нос. Сейчас его взгляд не полон нежности, он внимательно всматривается в мое лицо, словно не узнавая. Его дыхание касается моего лица, а губы так близко, достаточно одного неосторожного движения и… Он обрушивается на меня с поцелуем. Властным, грубым. Я с силой отталкиваю его и ударяю по лицу. Слабо. Хотелось повалить на пол и отпинать ногами. Чтоб живого места на нем не осталось. Тру губы, пытаюсь стереть этот поцелуй. Мерзко… Как клеймо на невинной плоти. Отпечаток раскаленного железа с номером. Ты какой по счету? Уж точно не первый и не последний. Сколько было до тебя и сколько будет после? — Не нравится? — облизнувшись, насмешливо тянет. — Ненавижу. — Не ври… — Пристальный взгляд. Он хочет рассказать мне свою историю, а я не хочу слушать. Хочу заткнуть уши, убежать, скрыться и оставить эту глупую затею с враждой. «Слабак», — нашептывает мерзкий внутренний голос, тем самым пригвождая меня к месту. Вскидываю подбородок, скрещиваю руки на груди — ну что ж, расскажи, а я послушаю. Все равно ведь не поверю ни единому твоему слову. Слишком уж часто я принимал все сказанное тобой раньше за чистую монету. Больше такой оплошности не допущу. И твоя исповедь ничего не изменит. Похоть и вызов — это все, что движет им сейчас. А мною — ненависть. Так и живем. К черту вашу любовь!