five reasons

Фотограф-сессии, вспышки, алкоголь. Много алкоголя. Какие-то люди, неудачные интервью и блевотина в туалете. Тарьяй набрался. Нажрался в дерьмо ещё до начала последней вечеринки. Ему можно, уверял он себя. Иначе разорвет. Разорвет его маленькую и хрупкую оболочку. Без алкоголя было слишком сложно, а после - ужасно просто. Лёгкость появилась, казалось, в каждой клеточке тела, и хотелось прыгать. Жаль, что мозг хотел, а непослушное из-за градуса тело - уже не могло. Время на красной дорожке было слишком изматывающим. Тарьяй чуть не упал с лестницы, пока спускался для фотосессии. Благо, рядом был Давид и он смог незаметно поддержать тело пьяного друга. Лишних вопросов завтра не избежать, но Сандвику Му было абсолютно пофиг сегодня. Спасибо бутылке вина и парочке банок пива на пре-пати в компании себя. Дорожка, плакат с четырьмя знакомыми буквами на заднем плане, друзья. Хенрик. Тарьяй смотрит сначала пьяно на это идеальное лицо, а потом плюет на все и вальяжно закидывает руку на плечо Холму. Тот вроде и не возражает, но в ответ не прикасается. Хочется. Тарьяй хочется почувствовать руку на своей талии. Хочется вздрогнуть от ощущения длинных тонких пальцев на бедре. Но тщетно. Хенрик с ним необычайно холоден сегодня и куртка на нем надета дурацкая. Парни фыркают почти в унисон. Тарьяй - от жуткого красного цвета, Хенрик - от запаха спирта. Ну и плевать. Пускай думает в своей прекрасной голове все, что взбредёт. Тарьяй хорошо сейчас и почти не больно. Только когда они с Холмом остаются на виду у камер вдвоем, и когда рука сама скользит по теплой спине, когда Хенрик позволяет ему эту дерзость, когда сам закидывает руку на плечо, когда придвигается ближе и когда наконец даёт новую и такую необходимую дозу себя - лишь тогда Тарьяй ощущает горький вкус во рту и неприятную щекотку где-то в грудине. - Хенрик, не скажете пару слов? Холм приятно улыбается журналисту и спешит исполнить его просьбу, оставляя младшего тупо пялиться на носки туфлей и сжимать ладонь, пытаясь удержать хоть крупицу так скоро ускользнувшего тепла. Интервьюеры быстро отказываются от навязчивой идеи спросить у парня пару тройку вопросов: как только Тарьяй слышит первый вопрос, дико улыбается и говорит что-то далёкое от темы. Репортёры спешат опросить всех, и тратить время на пьяного подростка у них нет ни желания, ни возможности. Тарьяй особо и не возражал. Ему надоело. Надоел этот бессмысленный однообразный ритуал. Парень всерьез начинал думать, что всем газетам и журналам рассылают одинаковый список вопросов для интервью. Скучно. Ну что, как дела? Что чувствуешь? Как на вас с Хенриком повлияли отношения героев в сериале? Отвратительно. Тошноту. Завалитесь уже наконец. Хенрик. Хенрик. Хенрик. Как будто не было другой темы для вопроса. Впрочем, озвучив исчерпывающие однообразные ответы, Сандвик Му плетется в туалет. Приваливаясь к любым вертикальным поверхностям, спотыкаясь на ровном месте и распихивая людей на своём пути, пьяное тело продвигается в нужную сторону. В туалете никого нет, и Тарьяй даже как-то рад, что никто не услышит стонов и звука извергающегося желудка из кабинки. К счастью, рвотные позывы неожиданно прекращаются, и блондин почти чувствует счастье. Пару минут в закрытом пространстве мужского туалета проходят в молчании, прерываемым лишь звуками снаружи, и, услышав первые биты вышедших на сцену артистов, Сандвик Му выбирается наружу, сразу же окунаясь в развеселившуюся толпу. Найти знакомых не получается, но потряхивать телом в такт песне получается и стоя в самом эпицентре танцпола, не различая лиц вокруг. Через несколько композиций начинаются биты Fy faen и у всех будто крышу срывает. Тарьяй видит, как Ульрикке, Юзефина и Ина забираются на сцену и глуповато улыбается, одобрительно улюлюкая в унисон с остальными этой смелой выходке. Девушки явно уже пропустили пару шотов в баре и были готовы танцевать и беситься на сцене. Прямо на глазах у всех Ульрикке как-то по-кошачьи трется о Юзефину, но, скорее всего, никто из них уже не обращает внимания на подобные мелочи. Решает не заморачиваться и Тарьяй. Рядом весело смеются и кричат в такт музыке девушки из Пепси Макс. Парень никогда не мог запомнить их имена, да и лица их вспоминались вяло. Интересно, почему она раньше так не одевалась, проскользает пьяная мысль в ускользающем сознании парня при виде загорелой брюнетки. Белый топ пикантно открывает плечи и контрастно подчеркивает открытую полоску кожи на талии. Начала припева хватает, чтобы Сандвик Му добрался до красивого тела и обхватил девушку поперек торса рукой. Ни на секунду не растерявшись, брюнетка начинает двигаться в унисон с бедрами парня, а ее подруги, явно навеселе, танцуют ещё энергичнее. Брюнетка двигается плавно и аккуратно, пытаясь показать все свои танцевальные способности. Двигая бедрами и вжимаясь в податливое тело, на секунду Тарьяй становится так хорошо, будто вся эта головная боль по имени "Хенрик" и не существовала больше. Будто сериал не заканчивался. Будто завтра он придет на очередную съёмку, даст пять Давиду, Сача и Марлону, помашет девчонкам, пожмет руку операторам. Обнимет Холма. Но что-то снова екает внутри и песня заканчивается. Увлекшись, блондин не заметил, что молодежь забралась на сцену и танцевала там, не забывая освещать все это в соц. сетях. Поэтому присутствие на танцполе всего нескольких человек, включая его самого, становится открытием. Парень тут же отпускает игриво улыбающуюся девушку и пятится задом к выходу. Не надо было с ней даже заигрывать. Все равно ничего путного из этого не получится. Тарьяй снова мутит и тянет подальше от музыки. Со сцены спрыгивают пребывающие в эйфории ребята, снова разбредаясь по танцполу. Блондину кажется, что становится слишком тесно, и парень откровенно сбегает в отдаленный угол зала. Прямо врезаясь в Сив. Почему-то мать Хенрика с особым трепетом относилась к партнеру сына по съемкам. Каждый раз, приходя на съёмочную площадку, она приглашала парней перекусить или просто выпить чашку чая вместе с ней. Тарьяй очень нравилась эта женщина. Нравилась ее улыбка, ее глаза, ее запах. И сын ее нравился. Но ей об этом знать было не нужно. Завидев Тарьяй, Сив хватает его за локоть и тащит за собой. Сложно сопротивляться человеку, к которому небезразличен. Да и алкоголь в крови не оставляет сил на препинания. Тело безвольной тушкой опирается на улыбающуюся женщину, а глаза предательски закрываются. Хорошо. И пахнет им. Вспышка, щелчок. Будущая фотография для Инстаграма сделана. - Я подпишу ее "мой зять", - смеётся женщина и заглядывает в лицо. Как же вы похожи, думает парень. Те же глаза, те же губы, те же волосы. Тарьяй растягивает губы в вымученной полуулыбке и пьяно запрокидывает голову. - Да ты в стельку! - как будто только заметив состояние Тарьяй, изумлённо вздыхает женщина. Я люблю Вас, чуть не слетает с языка и блондин тратит все оставшиеся силы на молчание. Выходит неплохо. - Как это тебя так угораздило! Ты же танцевать даже в таком состоянии не сможешь! Эй! Женщина обеспокоенно говорит что-то ещё, но все звуки начинают сливаться в один раздражающий гул, пока парень наконец не оседает на пол, абсолютно недееспособный. Тарьяй поднимают на ноги и куда-то ведут, поддерживая за талию. Гул голосов остаётся за железной дверью, и все что чувствует блондин - запах. Такой знакомый и такой чужой одновременно. Приходится разлепить глаза, потому что плечо начинает ныть от попавшегося на пути дверного косяка. Тарьяй с трудом поворачивает голову, видит сбоку блондинистые волосы и, не соображая до конца, что делает, зарывается носом в мягкие локоны. - Подожди, дорогой. Не хочу знать, что ты ел на фуршете, ладно? Сив доводит парня до пустого коридора и садит покачивающееся из стороны в сторону тело на широкий подоконник. Тарьяй отворачивается. Не от стыда, а потому что ночной Осло прекрасен. Несколькими этажами ниже поползли улочки с уютными кафе, цветными витринами и блестящими нарядами гуляющей молодежи. Где-то вдалеке светятся подъемные краны, а совсем рядом сбоку зажглись вершины мачт огромных кораблей в порту. Парень смеётся своему неразумному желанию плюхнуться в холодное море и доплыть до самой Дании. Из зала доносится мерная мелодия Cezinando, поющего о неидеальности мира и прелести человека. Тарьяй снова смеётся. - Ты как себя чувствуешь? Может, позвать кого-нибудь? Удивительная женщина. Сив, я идеален, это мир неправильный, хочется пропеть, но язык не шевелится и парень просто показывает пальцами "окей". - Если что, тут довольно часто люди ходят. Чуть что, зови, ладно? Блондин с блаженной улыбкой кивает и слышит, как хлопает дверь в зал, впуская мелодичный голос в коридор. Буквально через пару секунд появляется компания во главе с загорелой брюнеткой, и все хихикают, проходя мимо Тарьяй. Тот даже пытается повторить мотив какой-то песни, что напевают девушки, но получается из рук вон плохо. Тарьяй с трудом открывает глаза и растягивает губы, не зная, что ещё можно сделать в такой ситуации. "Jeg og du, bare at "vi", ikke hver for oss Det er den viktige detaljen som jag sliter med", слышится из зала, и девушки убегают, оставляя после себя лишь шлейф приторной туалетной воды. Смотря в окно на город, у Сандвик Му получается очистить голову и увлечься мелодией. Город мигает, переливается, завораживает своими красками, и Тарьяй так бы и стоял, впялившись в темноту, если бы в какой-то момент в окне не мелькнула красная звезда. Парню требуется целых пять секунд, чтобы понять, что это не звезда вовсе, а идиотская куртка появилась и исчезла в другом конце коридора. Блондину кажется, что он задыхается. Ему нужен кислород, но в грудную клетку будто бы перекрыли подачу воздуха. Не соображая, что делает, но ясно чувствуя потребность в движении, Тарьяй несётся по коридору, насколько это позволяет разомлевшее тело. Ему нужно увидеть Хенрика. Ему нужно прикоснуться. Ему нужно все рассказать, пока он не отрубился. Ему просто нужен Холм. Как воздух нужен. Иначе погибнет. Раздавит атмосферным давлением - и будто бы и не было парня с белесыми кудряшками. Будто и не рождался. Спотыкаясь и хватаясь за подоконники, парень добирается до конца коридора и сворачивает. Перед ним оказывается тускло освещенная ниша, заваленная какими-то ведрами и листовками. Хоть заветная куртка виднеется в дальнем углу, ее обладатель стоит спиной, а лампочка явно нуждается в замене, Тарьяй хватает света, чтобы разобраться в происходящем и шагнуть обратно за поворот. Сюда почти не доходит музыка, но вибрации все ещё чувствуются в стенах. Особенно если прижаться спиной и сидеть на корточках. Если бы еще не раздавались стоны из-за угла, можно было бы, наверное, даже насладиться этой непривычной интерпретацией композиции. Как он мог забыть про Леа. Казалось, мозг протрезвел, а вот тело окаменело совсем. Хенрик любит Леа, Леа любит Хенрика. Как дважды два. Очевидно было, что девушка будет на этой вечеринке, но Тарьяй до этого момента ее нигде не видел. Да и не особо много внимания уделял этому факту. Хватало других забот. Из-за стены слышатся протяжный женский всхлип и короткие вздохи. Тарьяй становится на четвереньки и ползет в сторону подходящей к концу песне. На большее одеревеневшие конечности не способны: каким-то шестым чувством блондин понимает, что попробуй он сейчас подняться на две своих - грохнется и привлечет ненужное внимание. Лучше уйти так. Позорно, унизительно, но незаметно. Давид, видимо выходивший на перекур, бросается к распростёртому на холодной плитке телу и безуспешно пытается достучаться до отрубившегося друга. На пощёчины тот не реагирует, на угрозы тоже. Через минуту откуда-то появляется раскрасневшийся Хенрик и его подруга - Давид не помнит ее имени, хотя она пару раз даже приходила на съемочную площадку. Это совсем не важно сейчас, потому что, взвалив на плечи тело друга и поблагодарив за помощь Холма, Сьёхолт бредёт вниз по лестнице, чтобы выйти на свежий воздух. Слушая последние аккорды любимой песни, парень чувствует какое-то странное тепло на плече, где покоится блондинистая голова. "Verden kan ikke ta oss, det er for perfekt Perfekt, la det være erkjent Vi er for perfekt" Футболка под головой Тарьяй оказывается мокрой.