***
Исполнитель на записи быстро зачитывает рэп о своей высокой самооценке, и Тарьяй невольно хмыкает. Ему знакома эта защитная реакция. Бармен ставит перед парнем уже третью бутылку какого-то дорогого пива, и Сандвик Му жалеет, что в состоянии «выпей быстрее и забудься» не сможет оценить пойло по достоинству. Впрочем, все заботы быстро улетучиваются из головы, когда по бедру по-змеиному ползет ручка с множеством бижутерии на пальцах. Тарьяй пьяно улыбается, поднимая взгляд на девушку: брюнетка, четвертый. Неплохо, для инициатора знакомства на одну ночь. Девушка, видимо, приняв ухмылку парня за зелёный свет, бодро запрыгивает на барный стол и кокетливо покачивает ногой. Блондин ведёт головой вдоль стройного тела, начиная с призывно выпирающих, округлых грудей, и удовлетворительно кивает, проходя взглядом по длинным ногам брюнетки. Алкоголь даёт о себе знать лёгким покалыванием в пальцах, и парень решает больше не мешкать. Ему хочется взять игру в свои руки. Ему нужно это сделать. Придвинуться ближе. Жадно схватить за бедра. Услышать сдавленный полустон-полувздох. Удовлетвориться результатом своих действий. Девушка совсем не сопротивляется, когда ее грубовато стягивают со стойки и, подхватив под бедра, несут к диванчикам в дальнем углу зала. Наоборот, ей нравится такая страсть. Она призывно запрокидывает голову, и парень жадно припадает к впадинке за аккуратным ушком. Он чувствует, как брюнетка извивается, потираясь о его промежность, как её нежные пальчики гуляют по спине, вырисовывая замысловатые узоры на толстовке. И это дико заводило бы, если бы не одно «но». Девушка очень даже «за», чтобы ее трахнули прямо здесь, чтобы развели ноги и грубо вставили. Тарьяй понимает это по ненормально узким зрачкам и синякам на открытых тоненьких ручках: эти сучки только и ждут такого, как он, неопытного и жаждущего физической близости неважно с кем. Только Тарьяй оказывается гораздо прошаренней по части наркоты. Брюнетка уже тянется снять с Тарьяй капюшон худи и зарыться в волосы пальцами, но того будто что-то пихает на другой конец диванчика. Нет, не отсутствие стояка, а банальный страх. Только заразы какой-нибудь не хватало в жизни. Блять. Оставляя девушку в полуобморочном состоянии извиваться от желания, парень идёт к своему прежнему месту в баре, тряся головой в надежде прогнать минутное звериное наваждение. Не то, чтобы Тарьяй сильно удивило, что его прежнее место уже занято, но парень надеялся на лучшее. По крайней мере, так учат на форумах по преодолению депрессии. За неимением свободных мест, парень решает взять чудом уцелевшую бутылку с недопитым алкоголем и отправиться отдыхать на улицу. Но, взявшись за горлышко и уже было развернувшись, на него оборачивается парень, занявший место. – Сори, чувак! – сколько искренности. – Я думал, ты ушел надолго, вот и сел на твоё место. Незнакомец игриво кивает в сторону пресловутого диванчика и ведёт бровью. Тарьяй забавляет эта манера общения и количество эмоций, пробегающих по лицу напротив. Безучастно махнув бутылкой, мол, сиди уже, и, расплескав немного напитка на пол, Сандвик Му направляется к выходу. Сегодня биты популярных композиций раздражают, а пиво неприятно горчит на языке. При первом же потоке воздуха в лицо, парень понимает, насколько его забило сигаретным дымом. Лёгкие наконец очищаются, и блондин снимает свой капюшон. Волосы тут же неприятно лезут в глаза, и приходится каждую минуту заводить их рукой назад. Тарьяй ненавидит лишние движения. Когда на дне бутылки не остаётся ни капли янтарной жидкости, а шум из клуба кажется чересчур громким, парень кидает бутылку в урну для стекла и, еле перебирая ногами, бредёт к трамвайной остановке – слишком много ответственности при вождении самостоятельно. Двор, где находится клуб, тих и безлюден. Только в окнах горят лампы и можно увидеть очертания танцующей пары на шторах на третьем этаже. А на первом напевают какой-то знакомый мотив, но Тарьяй никак не может вспомнить какой. Он так и застывает, тупо уставившись в это злосчастное окно, хмуря брови и пытаясь выудить из памяти кусочек песни. Улица по ту сторону дома шумит моторами и скрипами тормозов. Около клуба слишком наигранно смеются – и все это нереально бесит и отвлекает Тарьяй. К слову, раздражение стало у блондина привычным состоянием в последние две недели. Сам Сандвик Му спокойно списывал это на нарушение распорядка дня и не особо заморачивался, в отличие от Давида, который молчал в трубку после очередного срыва Тарьяй из-за пустяка: ты не один. На другом конце провода есть я. И когда тоненький девичий голосок на первом этаже доходит до припева, Тарьяй даже хлопает в ладони от восторга. «I can't help but love you, even though I try not to». Вспомнил. Все-таки вспомнил. «I can't help but want you, I know that I'd die without you». Наверное, стоять и петь под музыку в своей голове неприемлемо известному актеру, но в этот момент Тарьяй абсолютно насрать, актер он или нет. Сейчас все что важно – эта маленькая победа над своим разумом и этими идиотскими моторами по ту сторону здания. – Да у нас тут мальчик-певец! С закрытыми глазами сложно почувствовать приближение человека, с сожалением и неким разочарованием в своих способностях, думает блондин, но петь перестает и даже глаза приоткрывает. Перед ним – тот самый тип из бара. Смотрит, улыбаясь, но без насмешки. В Тарьяй даже что-то наподобие благодарности появляется. Лучше уж этот парень, чем офицер полиции с парочкой вопросов, что Тарьяй принимал этим вечером. – Эрик, – представляется незнакомец и протягивает руку для рукопожатия. Кисть у Эрика оказывается непривычно узкой, да и кожа тоже слишком нежной. Хотя по Эрику и так видно, что парень следит за собой: идеальная белозубая улыбка, никаких синяков под глазами, чистая кожа без намеков на красные пятна, аккуратно уложенные черные волосы. Тарьяй не очень нравятся такие идеальные люди. И он бы пошел своей дорогой, если бы не голубые глаза. Пиздецки глубокие голубые глаза. – Тарьяй, – сглатывает вязкую слюну и отпускает руку нового знакомого. – К остановке идёшь? Давай подвезу, – предлагает Эрик, но, не увидев интереса в глазах напротив, спешит уточнить: – Раз уж сократил тебе вечер в клубе. Не думал, что ты так быстро справишься. Насмешка в голосе брюнета забавляет Сандвика Му, поэтому Тарьяй хмыкает и кивает, мол, вези, раз так хочешь. Эрик, кажется, даже повеселел после его согласия. Куда уж дальше, думается блондину, когда он садится на переднее сидение черного BMW. Брюнет легко запрыгивает на водительское сидение и игриво подмигивает Тарьяй. – Я не пил, не бойся. Точнее, не успел: совесть замучила – и за тобой пошел. Тарьяй с любопытством оглядывает кабину автомобиля: никаких погремушек на зеркале заднего вида, никаких животных с покачивающимися головами. Все чисто и ухоженно. Хоть ты сам садись прямо и руки держи на коленях. В разрез с внешним видом Эрика идет его манера общения. На протяжении двадцати минут, что парни проводят по дороге к дому Тарьяй, брюнет не скупится на ругательства и едкие замечания в сторону девушки из клуба. – С этими шлюхами только так: сегодня ты их трахаешь, а завтра трясешься о результатах теста на ВИЧ. Эрик мало читает, но активно смотрит кинокартины, поэтому знает множество занимательных фактов о любимых фильмах Тарьяй. – Знаешь ведь, что в «Призрачной красоте» изначально роль Говарда должна была достаться Хью Джекману? – смотрит в лицо, ожидая немедленной реакции. – Да ладно? Врешь! – в сердцах восклицает Сандвик Му. – Не вижу никого, кроме Уилла Смита в роли главного героя. По поводу Смерти и Любви ещё можно было подумать, но только не Говард. Эрик внимательно смотрит на дорогу и удовлетворительно хмыкает. – Любовь могла сыграть и Рэйчел МакАдамс, – лениво поворачивает голову в сторону блондина, мол, смотри, что ещё знаю. Тарьяй смотрит в ответ с лёгким прищуром, а после смеётся. Смеётся громко и так, как уже очень долго не смеялся. – Ну ты и засранец! Ещё скажи, что на роль Джоэла в «Вечном сиянии чистого разума» Джонни Депп кастинг проходил, – ждёт реакции, тестирует. Эрик хмурит брови на секунду, а потом лицо его снова разглаживается. – Не буду утверждать, что не проходил, но вот Николас Кейдж был одним из кандидатов. У Тарьяй по ходу разговора периодически мир с ног на голову переворачивается, и на все вопросы типа: «Откуда?», Эрик только: «Любопытство» – отвечает и пожимает плечами. Эрик очень располагающий к себе, простой и эмоциональный: два раза Тарьяй приходилось напоминать парню, чтобы тот перестал руками размахивать, а положил их уже наконец-то на руль. С Эриком легко и не думается. Тарьяй слушает беглую речь о ляпах в недавно вышедшем американском фильме и смотрит на мигающий Осло. Раньше город казался деланно спокойным, искусственно весёлым. Сейчас же и Тарьяй может видеть размеренную жизнь ночных улиц, веселящихся под градусом молодых людей, неподдельно уставшие лица водителей ночных такси. Когда авто Эрика останавливается напротив его, Тарьяй, подъезда, блондин замечает на себе выжидающий взгляд. Поворачивает голову. Вопрос в глазах. – Спасибо, что позволил подвезти. – Успокойся уже, я же не барышня, черт возьми. – Не бесись. Пальцы Эрика аккуратно убирают с глаз такую надоедливую прядь и скользят по скуле. – Что ты творишь? – не смотреть в голубые глаза, не смотреть. – Пытаюсь развести на секс, ты что, не видишь? Невольный смешок. – Придурок. Эрика целовать приятно. Губы у того такие же идеальные, как и сам брюнет. Кожа на лице гладкая, и нежная, и так приятно проводить по ней пальцами, спускаясь ниже и обхватывая шею. Поцелуй получается мокрым и жадным. Тарьяй смотрит в чуть приоткрытые глаза напротив и тонет в их глубине. Слишком похожи. Опустить веки и вообразить невозможное. Рука Эрика соскальзывает с шеи, скользит вдоль позвоночника. И когда холодные пальцы касаются кожи под толстовкой и по коже бегут мурашки, блондина отрезвляет. Отпрянуть и дать себе время отдышаться. – Секса не будет, детка. Я не гей. – И это я придурок? – смешок. К слову, смех у Эрика безумно мелодичный, приятный, запоминающийся. Рука Тарьяй тянется к дверной ручке, но его окликают. – Ты на привидение похож, серьезно. Блондина прошибает раздражением: кем себя возомнил брюнет? – Я ещё в клубе подумал: может, заинтересует? Сандвик Му слышит скрипящий звук полиэтилена, и в следующую секунду ему на колени приземляется пакетик с травой. – Бывает, помогает вылезти из депрессии. – Или загоняет ещё глубже, – Тарьяй стало резко безразлично на то, с кем он разговаривает и о чем. – Слушай, Эрик. Спасибо, что подвёз. Свою придуманную вину за клуб ты искупил. Достаточно. Может, я и выгляжу, как педик, но не как наркоман, извини. Прощай. Вылезая из машины и оставляя пакетик с зеленоватым содержимым на сидении, Тарьяй в два шага оказывается рядом с подъездом, а уже в следующую секунду – внутри. Сердце почему-то бешено колотиться, а дыхание сбивается. Черт бы побрал этого Эрика. С него хватит. Тарьяй быстро взбегает на нужный этаж, дрожащими в предвкушении руками открывая дверь квартиры и вваливаясь в темную прихожую. С него достаточно Исака. Не разуваясь, кидается в ванную, будто от каждой секунды зависит его будущее. Ищет что–то в шкафчике над раковиной, и, когда наконец вынимает оттуда небольшую коробочку, останавливается. Выуживает из кармана телефон и, уже успокоившись, набирает сообщение одному из режиссеров. «Я согласен на роль. Тарьяй Сандвик Му». Вздохнуть глубоко. Выдохнуть, чтобы совсем кислорода не осталось внутри. Выдохнуть все прошлое из себя, и начать новую жизнь. Без оглядки на прошедшие полгода. Без клейма актера одной роли. Без Исака внутри. Вынув из коробочки бритву и отрегулировав на минимальную длину, Тарьяй делает первую дорожку. Страшно, но без страха нельзя. Он не Исак. У него нет Эвена. Он не гей, в конце концов.***
На Тарьяй из зеркала смотрит повзрослевший на пару лет парень с впалыми щеками и синяками под глазами. На Тарьяй смотрит он же. Визуально изменившись, блондин чувствует, что не достиг желаемого результата. Изменив внешний вид, Сандвик Му не смог изменить себя внутри. Те же эмоции, те же чувства, никаких новых ощущений. Никакой новой жизни. Выходит из ванной, на автомате выключает свет, плетется в темную кухню на ощупь. Подальше от зеркала. Подальше от себя. Оседая на пол и вглядываясь в мотыльков у фонаря снаружи, прислушивается к ощущениям и, подтвердив свои подозрения, прячет голову в коленях. Ничего не вышло. В живот упирается что-то острое, и парень выуживает из кармана толстовки прямоугольную картонку. «Эрик», гласит визитка. Телефон, имя, маленький рисунок девятиконечного листика марихуаны. Никакой другой информации и не требуется клиентам. Тарьяй кидает картонку перед собой, сомневаясь уже в своем быстром отказе. Парню нужно что-то. Не что-то, а кто-то, если быть точным. Сандвик Му хватает телефон и судорожно ищет нужный номер в контактах. На секунду мешкает, а потом с силой вжимает палец в экран, как будто это помогло бы обмануть сенсор. Долгие гудки, и наконец – заспанный голос на том конце. – Сдурел что ли? Давид явно недоволен, но Тарьяй плевать. – Быстро ко мне. – Бро, ты спятил или да?! Время видел? – Я подстригся. Секундное молчание. – Ты что? – Под корень почти. – Ну ты и мудак. Короткие гудки сброшенного вызова. Приедет. Приедет и влепит по первое число. А если не влепит, Тарьяй заставит. Ему нужно, чтобы кто-то привел в чувство. После получаса на кухне в темноте и молчании, тишину режет неожиданно громкий звук дверного звонка, и блондин идёт открывать другу и слушать его сетования. Спасибо, Давид.***
Тарьяй по-прежнему не гей. Он не по парням. Тарьяй все ещё по Хенрику. Безбожно и безвыходно.