Сердце, дарящее надежду

Смотря на проносящиеся мимо машины и спешащих по своим делам пешеходов, я пыталась хоть как-то расфасовать по полочкам многочисленные запутанные мысли, что и при обычных условиях было сделать нелегко, а с кружащейся головой — еще сложнее. Однако вывод был прост и достаточно очевиден, а заключался лишь в том, что упрямство шатена и его нежелание не лезть в чужие дела сегодня спасли мне жизнь. Сам парень сейчас вел машину, молчаливый, спокойный и уставший, что легко угадывалось по его выражению лица, которое едва заметно, но все же изменилось. — Кирилл… — я решилась нарушить достаточно затянувшуюся, но не давящую тишину лишь через минуту, в течение которой наблюдала за тем, как длинными пальцами шатен выбивал ритм по рулю, пока ожидал зеленого света, стоя на светофоре, чтобы ехать дальше. — Если ты еще раз назовешь меня Александровичем, я поставлю тебе еще одну двойку, Фролова. Это невыносимо раздражает, — не дав мне договорить, тут же предупредил парень. Он постарался сдержать улыбку, но дернувшиеся уголки губ все же выдали своего обладателя, а мне осталось лишь сердито насупиться. Все я помнила! Подумаешь, ошиблась пару раз. Не дождавшись ответа, парень все же повернул голову в мою сторону, видимо, собираясь выдать еще одну ехидную фразу, но вдруг нахмурился, разом растеряв весь веселый настрой, и указал в область своей щеки, очевидно, подразумевая, что что-то не так с моей. Инстинктивно потянувшись рукой к голове, я вскоре натолкнулась на стекающую струйку крови, а когда вновь взглянула на свои пальцы, заметила уже знакомые красные разводы. Черт возьми! Лицо Кирилла Андреевича теперь напоминало застывшую маску, пальцы сильнее сжимали руль, и через секунду шатен уже и сам приглушенно выругался, озвучив мои собственные мысли, а поток красочных слов, вырвавшийся из уст начинающего учителя, невольно заставил усмехнуться. Кто ж Вас в школу, такого нервного, пустил? — Я умею ходить, — процедила я сквозь зубы в тот момент, когда парень, остановивший секундами ранее машину на парковке больницы, вновь поднял меня на руки и направился ко входу твердым и быстрым шагом, будто не тянул на себе пятьдесят килограммов веса. Однако спорить расхотелось очень быстро, когда удар об раковину вновь напомнил о себе усилившейся тошнотой, а мир перед глазами стал опасно расплываться, отчего пришлось несколько раз моргнуть, впрочем, это не так уж и сильно помогло, а Кирилл Андреевич, видимо, заметивший мое состояние, лишь удовлетворенно хмыкнул, будто бы сказав нравоучительное «Я же тебе говорил». Шатен вскоре зашел в злополучное здание, а мне в нос сразу же ударил противный запах медикаментов и дезинфекции, что заставило недовольно сморщиться. Не так часто бывая в больницах, я все равно ненавидела их всей душой за обилие белого цвета, огромные очереди и не слишком вежливых людей. Парень же в это время подошел к регистратуре и перекинулся парой слов с приветливой девушкой, там сидящей, однако, смысла диалога я не уловила, услышав лишь по интонации своего учителя, что тот действительно был хмур и обеспокоен. А это уже настораживало. Впрочем, в Кирилле Андреевиче меня настораживало абсолютно всё, начиная от какого-то странного отчества и заканчивая тем, что он уже почти неделю не просто интересовался моей жизнью, но и принимал в ней участие. Хотя и интереса в мою сторону, кроме него, еще не проявил ни один человек. Шатен же следовал дальше по многочисленным коридорам, а я вскоре совсем потерялась, так и не поняв, как он сам ориентируется. Наверное, девушка очень подробно расписала ему, куда идти, пока я не могла сосредоточиться. Закрыв глаза, чтобы хотя бы не видеть кружащегося мира, я теперь слышала лишь шаги парня по полу и чувствовала аромат его парфюма, который смог перебить все остальные запахи. Я потеряла счет времени, но вскоре открылась и закрылась дверь, запах медикаментов стал еще острее, крепкие руки учителя перестали меня удерживать, а я ощутила лишь твердую кушетку у себя под спиной, отчего все же пришлось разлепить глаза. Шатен стоял от меня в паре шагов и удерживал чуть повыше локтя молодую блондинку, почти равную с ним в росте, в то время как я едва доставала парню макушкой до подбородка. Было абсолютно ясно, что Кирилл Андреевич что-то доказывал и объяснял, а девушка упрямо не хотела его слушать, отчего шатен сердился все больше и больше. — Рит, она ударилась головой, — обрывки фраз парня, который разговаривал достаточно тихо, донеслись до моего затуманенного сознания, но оно упрямо по-прежнему не хотело воспринимать смысл происходящего. — Можешь хоть на секунду забыть о своих беспочвенных обидах? Ты же чертов врач, неужели так сложно закрыть глаза на неприязнь ко мне и помочь девчонке, которая ничего плохого тебе не сделала? Или то, что ее принес именно я, так существенно отличает ее от обычных пациенток? — Обычные пациентки, чтобы ты знал, Кирилл, не вламываются в мой кабинет, даже не постучав. Я вновь устало закрыла глаза и постаралась сосредоточиться лишь на том, чтобы не отключиться, поскольку от попыток понять странный разговор лишь больше начинала болеть голова. Через минуту вновь громко хлопнула дверь, указывая на то, что выходивший скорее всего был раздражен, и мы остались с девушкой в кабинете одни, поскольку именно ее голос стал расспрашивать меня о случившемся.

***

— Крутая повязка, — насмешливый голос вновь повеселевшего учителя упрямо вмешивался в мысли, несмотря на все попытки его игнорировать. Я глубоко вдохнула, думая лишь о том, что Кириллу Андреевичу очень повезло, поскольку именно в этот момент у меня в руках не было книжки по его самому любимому предмету из всей школьной программы. Потому что сейчас я бы огрела его учебником, не задумываясь. Пронизывающий ветер улицы вновь норовил заставить меня трястись от холода, но шатен крепко прижимал меня к собственной широкой груди и одновременно грел, за что, скрипя сердцем и душой, я мысленно его поблагодарила. — Здесь тебе будет удобнее, — парень помог мне сесть на заднее сидение его автомобиля и захлопнул дверь, оставив меня в тишине лишь на то время, что понадобилось ему, чтобы обойти машину спереди и сесть на водительское место. Прислонившись к холодному стеклу здоровой частью головы, я посмотрела на успевшее потемнеть небо и невольно задумалась о том, что же делать дальше со своей непутевой жизнью. Мои соседки первый раз смогли доиграться до такой степени, что в больнице, кажется, знакомая Кирилла Андреевича почти сразу установила у меня сотрясение и, умело перебинтовав место удара, отправила домой, раз десять напомнив о постельном режиме. Вот только перестанут ли теперь девушки, так сильно меня невзлюбившие, безжалостно издеваться? Сегодня результаты их развлечения заключались не в гематомах и ссадинах, а в более тяжелом повреждении головы, и выводы из этого они могли сделать совершенно разные. Либо понять, что уже пора остановиться, либо почувствовать полнейшую безнаказанность, и мне было страшно подумать, какой изощренный способ они придумают в следующий раз, если все же придут ко второму умозаключению. Мысли вновь путались, а глаза сами собой закрывались, что невольно наталкивало на догадки о том, что чай, которым меня любезно угостила блондинка, был не только с сахаром, но и еще с какой-то гадостью, от которой сейчас так дико хотелось спать. — Я так хочу домой, — тихие слова слетели с моих губ прежде, чем я сама успела понять, что разговариваю вслух, любезно делясь тайнами с шатеном, который почти сразу же посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы, наверное, увидеть меня. Я хотела домой, хотя дома у меня никогда не было. Лишь глупые детские фантазии. Вместе с мамой мы бы вместе готовили по выходным, пока папа рассказывал бы, что интересного случилось у него на работе за эту неделю. Мы бы затем вместе обедали, и отец бы непременно хвалил всё приготовленное, умело делая вид, что где-то не хватает соли, а где-то ее, наоборот, в избытке. Впрочем, я была уверена, что мама бы прекрасно справлялась с ролью хозяйки. Если бы я пришла со школы с сотрясением, как сегодня, моя мать еще сто раз за вечер спросила бы, не стало ли мне хуже, а я бы, наверное, злилась от такого чрезмерного внимания, хотя сейчас мне его так катастрофически не хватало. Возможно, из-за задирающих меня одноклассников, родители бы согласились найти мне новую школу, и вскоре у меня бы появилась лучшая подруга, с которой мы бы точно много смеялись и сплетничали. Но у меня ничего этого нет. Я всего лишь жалкая сиротка из убогого детского дома. — Не отвозите меня обратно, — я слышала себя будто со стороны, поскольку мне казалось, что я совершенно спокойна, но голос прерывался из-за частых громких всхлипов. Поверить в то, что плачу действительно я, заставили жгучие слезы, скатывающиеся по щекам от глаз к подбородку. — Я так их боюсь, Кирилл Андреевич, мне так страшно. Парень глубоко и тяжело вздохнул, взглянув на мгновение на дорогу, а затем я вновь заметила в зеркале его карие глаза, которые пытались увидеть в отражении меня. Пусть жалеет. Пусть соврет, что все будет хорошо. Пусть. Мне было абсолютно плевать. А Кирилл Андреевич и правда говорил, и его мягкий голос звучал до тех пор, пока я не сдалась и не уснула, согретая в салоне автомобиля и успокоенная тем, что будто бы была нужна этому молодому и красивому парню. Феноменальна глупость, Кристина.

***

Кирилл, наконец, зашел в собственную квартиру, вновь со спящей девушкой на руках, и даже был рад, что Рита додумалась дать ей снотворное, поскольку Кристина действительно вымоталась за сегодняшний трудный день и должна была поспать. Фролову парень опустил на кровать в свободной спальне, делая все максимально осторожно, чтобы не потревожить девушку, накрыл ее одеялом, не желая, чтобы Кристина замерзла, и даже с улыбкой выслушал ее сонное ворчание, которое в скором времени вновь затихло и заменилось сопением. Приняв душ за несколько минут, шатен заметно взбодрился и, переодевшись в обычные тренировочные штаны и футболку, мужественно отправился умирать убираться. Следующие полчаса для парня, как он и ожидал, были сущей пыткой, а всё воодушевление закончилось уже через первые пять минут. Он был готов отсидеть заново все школьные уроки русского языка, которые ненавидел ничуть не меньше, чем Кристина физику, если бы это чудесным образом помогло Кириллу переделать все дела по дому, которыми, по его мнению, должны были заниматься исключительно девушки. Когда гора посуды, до которой у шатена не доходили руки, была перемыта, из пепельницы были вытрясены все окурки, а вся одежда, которую парень уже надевал, заполнила корзину для грязного белья в ванной, шатен со вздохом облегчения упал на кровать. Однако, его взгляд вскоре зацепился за маленькие свидетельства недавнего счастья, и парню вновь пришлось подняться. Кирилл прекрасно помнил, как еще месяц назад, разбирая коробки с вещами после переезда, он с улыбкой расставлял рамки с фотографиями на комоде, одновременно выкрикивая фразы о том, что еще секунда — и он тоже займется чем-то более полезным. Но сейчас уже не было ни малейшего смысла в том, чтобы хранить в своей комнате эти фотографии, которые больше не вызывали ни улыбки, ни хорошего настроения, ни хотя бы успокоения после трудного дня. Все эти чувства парень испытывал месяц назад, и с тех пор всё слишком сильно изменилось. Собрав разом все фотографии, Кирилл совершил несколько шагов до кухни и без всякой жалости швырнул их в мусорное ведро, после чего вновь вернулся в спальню, потушил свет и забрался под одеяло, делая всё слишком поспешно из-за страха передумать. Впервые за последние недели шатен был не один, за стеной мирно спала рыжеволосая девушка, которая, как показалось парню, наконец, смогла хоть немного ему довериться, перестав видеть лишь врага и обманщика, что не могло не радовать. Именно с такими мыслями засыпал двадцатидвухлетний парень, который за последнюю неделю ощущал себя больше несносным подростком, чем, пусть и совсем молодым, но все же мужчиной. А вина произошедших в Кирилле изменений в это время обнимала подушку в соседней комнате и даже не догадывалась, что именно о ней шатен думал, прежде чем смог уснуть.

***

Голос парня пробивался сквозь пелену сновидений, и я все же нехотя открыла глаза, сонным взглядом осмотрев комнату, в которой находилась, в попытке сообразить, куда меня занесло. Кирилла Андреевича, как ожидалось, рядом не оказалось, а разговаривал он, очевидно, за дверью, но это не помешало мысленно поворчать на него за то, что разбудил. Спасибо, черт возьми. Мебель вокруг была приятного цвета топленого молока, а обстановка говорила лишь о явном хорошем вкусе владельца квартиры, который сейчас шумел в другой комнате, но слов слышно уже не было, и можно было сделать вывод, что шатен закончил разговор. С удовольствием зажмурившись и потянувшись на достаточно большой кровати, я как-то отстранённо подметила, насколько сильно она отличалась от моего спального места в детдоме, где приходилось подолгу крутиться, чтобы найти позу для сна, от которой назавтра не будет дико болеть спина. На улице вновь было темно, и я несколько раз непонимающе моргнула, пытаясь подсчитать, сколько времени проспала. Вспомнив, что просыпалась несколько раз при свете дня в отсутствие парня, который очевидно вновь вспомнил о своей роли физика, я с ужасом осознала, что спала еще и весь следующий день после посещения больницы, а упреки в сторону Кирилла Андреевича по поводу слишком громкого разговора перестали быть актуальны. Откинув одеяло в сторону, я вскоре все же встала на ноги и почему-то смутилась, когда поняла, что уснула все же в машине, а шатен из-за этого был вынужден возиться со мной и укладывать в постель, как маленького ребенка. Не стал переодевать, и на том спасибо. Мои вещи тоже были в комнате, и я, когда перестала думать о том, что парень собирал их, позаботившись обо мне и в этот раз, нашла там одну из уже заношенных футболок и штаны, быстро скинула с себя старую одежду и натянула новую, после чего все же вышла в коридор, несмело ступая по полу с целью найти Кирилла Андреевича В воздухе витал приятный запах кофе, а шатен обнаружился на кухне за столом, где были свалены учебники по физике, листки с работами и несколько тетрадей, а среди этого беспорядка стояли пепельница с видимо только что докуренной сигаретой, о чем свидетельствовал легкий дымок, подымающийся вверх, и чашка еще горячего напитка. Парень же держал в зубах красную ручку, которой, очевидно, проверял писанину собственных учеников, а сам листал учебник за девятый класс, что-то там выискивая. Кирилл Андреевич не заметил меня сразу, а потому мне предоставился шанс оценить темные волосы, теперь и вовсе находившиеся в полном беспорядке, сосредоточенное выражение лица едва заметно хмурившегося шатена, и развязанный галстук, болтающиеся спереди концы которого четко выделялись на фоне белой рубашки с несколькими расстегнутыми пуговицами. — Привет, — голос шатена заставил вздрогнуть и встретиться взглядом с теплыми карими глазами, которые в свои очередь с интересом смотрели на меня, уличив в этой маленькой шалости. — Тебе уже лучше? В ответ ему я лишь едва заметно кивнула, пялясь исключительно в светлый ламинат, а пальцами теребя край футболки. Сердце билось так, будто я пробежала стометровку, а щеки с каждой секундой все больше грозились порозоветь, словно я действительно совершила что-то постыдное. Гадство. Смотря на парня из-под полуопущенных ресниц, я наблюдала за тем, как он положил ручку на стол, грациозно поднялся на ноги, отодвинув стул, а затем точными движениями за пару секунд разложил по стопкам всем ненавистные двойные листки, учебники и тетради. Впрочем, физик и правда был чертовски обаятелен, и даже если бы захотел меня в чем-то обвинить, я бы смогла ответить. Я не питала ложных надежд о том, что он, потеряв голову, влюбился — Кирилл Андреевич был все-таки взрослым и уже наверняка начал интересоваться не только тонкой душевной организацией своих девушек. А в девочке-подростке из детдома, еще слегка угловатой в силу возраста, его привлечь могло разве что… Абсолютное ничего.  — Ты пьешь кофе? — шатен буквально выдернул меня из собственных мыслей и вернул с небес на землю, за что в этот момент я была ему благодарна. — Или сделать тебе чай? Фролова, отомри. Заправив за ухо прядь выбившихся рыжих волос, я села за тот же стол и взяла в руки лежащую там ручку, после чего все же согласилась на первый вариант, а через несколько минут уже услышала характерный звук кофеварки. — Я ее облизывал, — вдруг выдал парень, опираясь поясницей о кухонную тумбу, а я, только потянув ручку ко рту, поскольку от нервов всегда грызла колпачок, тут же откинула письменную принадлежность обратно. — Фу, Кирилл Андреевич, — я поморщилась, а шатен тихо рассмеялся, и мне уже в третий раз захотелось задушить его голыми руками. А еще я была готова поклясться, что это был лучший звук в моей жизни. И признавать это было унизительно. Мне хотелось извиниться. Хотя бы за то, что каждый раз срывалась на этом малознакомом парне, поскольку тот появлялся как раз в тот момент, когда нервы были натянуты до предела, и больше всего хотелось закрыться где-нибудь одной и долго-долго плакать. — Вы простите, что кричала на Вас, — я прочистила горло и все же смогла выдавить из себя несколько слов, а Кирилл Андреевич замер, только собравшись открыть холодильник, а затем повернулся корпусом ко мне. — Я понимаю, Вы как лучше хотели. Прошло несколько секунд. Шатен молчал и, я была уверена, смотрел на меня хмурым взглядом, пока я лишь водила пальцами по обложке учебника, кусая губу изнутри в очередном нервном жесте. Кажется, он тоже хотел меня треснуть чем-нибудь максимально тяжелым. — Я и сам виноват, Кристина, — парень заговорил спокойно и, кажется, улыбался, а мое удивление было настолько велико, что я даже вновь решилась смотреть на учителя. И уголки его губ, как и предполагалось, были приподняты в крышесносящей и слегка виноватой улыбке. — Стоило подумать головой, прежде чем влезать. Кирилл Андреевич хотел добавить что-то еще, но его прервала кофеварка, которая закончила приготовление кофе и издала соответствующий звук. Шатен вскоре поставил передо мной чашку и сел напротив, ероша и без того спутанные темные волосы. — Ты, наверное, голодная, Кристин, — он раздосадованно улыбнулся вновь, собирая со стола всё, что имело хоть маломальское отношение к физике. К моей большой радости, конечно, потому что от полного собрания учебников этой науки за всю школьную программу, у меня начинал нервно дергаться глаз. — А у меня нет ничего приготовленного. Но, если дашь мне минут пятнадцать, я это исправлю. Парень направился к выходу из комнаты, в руках неся орудия для пыток несчастных гуманитариев, а я окликнула его только тогда, когда Кирилл Андреевич почти скрылся из виду. — Мне правда неловко, что Вы так много для меня делаете, поэтому… — я сцепила руки вместе, чтобы чувствовать себя хоть немного более уверенно под удивленным взглядом пронзительных глаз. — Знаете, к нам в детдом иногда приезжают. Дети, учителя, просто люди, которые якобы зверски хотят помочь. И однажды нас учили делать горячие бутерброды. Я так хотела попробовать когда-нибудь, и, может быть, я могу… Что за бред ты понесла, Фролова? Под конец я совсем стушевалась, начав чуть ли не мямлить, хотя раньше с моей дикцией все было в полном порядке, но шатен лишь удобнее перехватил свою ношу и ободряюще мне улыбнулся, после чего кивком указал на холодильник. — Он в твоем распоряжении. Дерзай, Фролова. Я и сама тут же улыбнулась, вскочила на ноги и от радостных объятий парня спасло лишь только то, что он уже ушел. Через несколько минут раздался шум воды, поскольку Кирилл Андреевич, очевидно, решил принять душ, а я приступила к готовке, тихо-тихо напевая себе под нос, чего не делала уже очень давно. Не до того было. Найдя нужные продукты, я сгрузила их на столешницу и первым делом достала ломтики батона, которых как раз хватало нам на то, чтобы двоим нормально поужинать. Я, все еще отчего-то улыбаясь, как полная дурочка, потянулась, чтобы выбросить ставший ненужным пакет, но замерла на том же месте, а затем медленно села на пол, в одной руке зажав прозрачную упаковку, а во второй извлеченные фотографии, которые и привлекли мое внимание. Десяток фотографий со счастливым шатеном. И с улыбающейся девушкой-блондинкой. Кажется, он называл ее Ритой сегодня. Лучи заходящего солнца путались в его удивительных волосах и заставляли ее с улыбкой щуриться. Руки парня покоились на ее талии, одновременно прижимая девушку к их обладателю, а ее чуть касались его волос на затылке. На заднем фоне волны будто бы потемневшей от наступления вечера воды разбивались о берег. Двое влюбленных из этой пары не замечали никого вокруг. И самозабвенно целовались. Красиво. Из легких разом вышибло весь воздух. Мне было шестнадцать. И, как все девчонки в этом странном возрасте, я, пусть и сама себе в этом не признаваясь, мечтала о добром, любящем и понимающем. А Кирилл Андреевич вдобавок был жутко красив в своих небрежных движениях, продуманных словах и милой улыбке. А я была дурой. Он ведь действительно так искренне заботился. Два раза отбил от озверевших одноклассниц, а затем и вовсе полдня искал меня, валяющуюся с легких рук своих «лучших подруг» в пыльной кладовке. Собрал вещи, не поленился свозить в больницу и привез к себе домой, вызволив из того кошмара, в котором я находилась всю свою жизнь. Не поленился свозить в больницу на прием к своей девушке. Конечно, он ничем не был мне обязан. Но весьма трудно было верить, что в первый день нашего знакомства шатен предложил провести меня до дома просто потому, что я была его ученицей. Или я просто не хотела верить, что было куда более логично. Неужели он всю неделю искал во мне какую-то выгоду для себя и именно поэтому так стремился понравиться? Или просто тупо жалел несчастную малолетку? И, конечно же, худшее, что мог сделать парень в этот момент, — появиться. — Фролова? Ты чего там делаешь? Его удивленный голос лишь окончательно пробудил гнев от такого явного вранья, и я рывком поднялась на ноги, чтобы через секунду подойти ближе к парню и со всей силы ударить его по накаченной груди, обтянутой обычной серой футболкой. А Кирилл Андреевич даже не сдвинулся с места. — Что, решили поиздеваться, да? — тихо рыча от обиды, я без зазрения совести лупила шатена по груди ладошками, пока его пальцы не сомкнулись вокруг моих запястий, крепко удерживая. — Думали, выбросите фотки, и я не узнаю об этой Вашей фифе? Ну, где она? Зайдет на ужин, Кирилл Андреевич? Парень продолжил молчать, хмурясь и смотря на меня, а затем его взгляд остановился на фотографии, зажатой в моей руке. И я почти физически ощутила, как его состояние сменилось с непонимающего до раздраженного. Впрочем, инстинкт самосохранения я потеряла уже давно, а потому и продолжила шипеть в сторону шатена изощренные ругательства, какие только успевала придумывать на ходу. — Отпустите! — голос приобрел визгливые нотки, когда Кирилл Андреевич перекинул меня через плечо и потащил за собой, а я сама не упустила возможности ударить его пару раз по спине от собственной злости. — Остудись, Фролова, — шатен говорил спокойно, когда вытолкал меня на балкон и захлопнул дверь, закрыв ее со стороны комнаты, однако, в его карих глазах плескалась лишь одна ярость, и даже крики не помогли остановить парня, который просто вышел из комнаты, оставив меня одну. А Кирилл и правда злился до такой степени, что, считая до десяти, он уже трижды сбивался на семи, и этот метод успокоения сейчас не помогал так же, как и в прошлый раз. Какое гребанное право эта девчонка имела, чтобы вот так орать на него за его же фотографии с его же бывшей девушкой? Шатену понадобилось еще минута, чтобы остыть и понять, что он все же погорячился. Именно поэтому он вскоре сел на пол с уже плачущей и испуганной Кристиной, которая забилась в самый угол балкона, и поджег очередную сигарету. — Будешь? — парень протянул девушке одну из тех вещей, от которых должен отговаривать школьников, а не предлагать, но Фролова согласилась, приняла сигарету и сделала первую затяжку, затем закашлялась, выругалась сквозь зубы и попробовала еще, но на этот раз всё получилось как надо, без кашля. Кирилл же тоже вновь закурил, еще раз щелкнув зажигалкой, а через пару секунд уже выпустил из легких дым. Он старался не обращать на девушку внимания, но получалось плохо, поскольку прекрасно чувствовал на себе ее убийственный взгляд. — И куда Вы дели свою девушку на то время, что собираетесь играть в этот цирк? — голос Кристины был преувеличено безучастным, будто не на ее щеках слезы высохли только пару секунд назад. — Она не моя девушка. Мы расстались пару недель назад, — шатен скрипнул зубами, после чего лишь вновь затянулся. Парень и сам не понимал, почему оправдывался перед шестнадцатилетней девчонкой, которая вдруг решила поиграть в истеричку. Впрочем, он делал скидку на то, что она слишком сильно ударилась головой. — Да ну, правда? Расскажите о ней. — Мы познакомились около года назад, когда я учился на втором курсе, — Кирилл тяжело вздохнул, прислоняясь затылком к бетонной стене, — в том же приемном покое. — Что, лампочку в рот засунули? — Очень остроумно, Фролова. Шатен скосил взгляд в сторону девушки и успел заметить, как всего на секунду на ее губах задержалась довольная усмешка, но затем Кристина вновь приняла серьезный и обиженный вид. И все равно, кажется, дела вновь налаживались. — Руку вывихнул. — Даже спрашивать не буду, как упорно Вы ей работали, чтобы достичь такого результата. — Фролова, ты успела глотнуть коньяка, пока я был в душе? Теперь ухмылялись оба, медленно и умиротворенно выдыхая в воздух дым и смотря через балконные окна в темное небо, и обоим было абсолютно плевать на холод, который в любой другой ситуации уже бы выжил с балкона и Кристину, и Кирилла. — Мы сходили на пару свиданий, я предложил ей встречаться, а дальше всё как-то само собой завертелось. Съездили на море, как ты успела заменить, покопавшись каким-то чертом в мусорном ведре, и решили съехаться. — А чего расстались? — Повзрослели, — шатен пожал плечами, бычкуя сигарету о холодный пол, что в скором времени повторила и заинтересованная все же девушка. — Я стал больше времени уделять учебе, Рита пропадала в больнице, и медленно потребность друг в друге сошла на нет. Все просто, Фролова, такое часто случается. Впрочем, может, она сочла, что я еще не дорос до серьезных отношений, какие требовались ей. Парень замолчал, а следующие несколько минут сидел и ощущал лишь, как руки Кристины вновь сомкнулись вокруг его торса, как она положила голову ему на плечо, и как хрупкое девичье тело прижалось еще ближе, когда Кирилл позволил себе погладить девушку по спине. И это было так блядски приятно.