Сердце, дарящее надежду

Кирилл был подавлен. Каждый раз, приходя из университета домой, он действовал на автомате, даже не включая мозги: переодевался, грел себе обед или ужин, составлял посуду в раковину, принимал душ и залезал под одеяло. Хуже становилось позже, когда шатен был свободен, и мысли, которые ему удавалось контролировать весь день, вновь возвращались к его девушке. Уже бывшей. Это повторялось изо дня в день, из недели в неделю, и парень уже смирился с тем, что каждый вечер его будут душить чувства несправедливости и одиночества, что он будет по сотому разу листать переписку и просматривать совместные фотографии и видео. Иногда он почти срывался и собирался звонить по давно знакомому номеру, но в последний момент вновь отговаривал себя, повторяя, что прошлое должно остаться в прошлом. В первый день своей практики в школе, когда Кирилл впервые заметил свою неприступную рыжеволосую ученицу и разогнал озлобленных подростков, всё сразу же пошло не по знакомой схеме. Перестав учиться, а в тот день учить, он не поехал сразу же домой, чтобы запереться в своей квартире и вновь заняться извечными воспоминаниями, которых у него накопилось достаточно. Шатен думал о Кристине и тогда, когда она, плачущая, почти бегом уже покинула его машину и скрылась в здании детдома. Мысли парня по-прежнему вертелись вокруг нее, пока он покупал продукты, раскладывал их по холодильнику и планировал завтрашние занятия в школе. Пытаясь хоть немножечко понять странное поведение собственной ученицы, Кирилл совершенно забыл, что он был страдающим и брошенным, а осознал это на следующий день, когда Фролова посоветовала ему заниматься физикой. Осознал, что ни секунды не уделил мыслям о своей бывшей пассии, поскольку был занят совершенно другой. Слишком дерзкой шестнадцатилетней Кристиной, которая сейчас сидела на полу его балкона и пыталась стащить из кармана штанов сигареты. — Тебе уже хватит, Фролова, — шатен покачал головой, перехватив руку девушки, поскольку та почти справилась со своей целью, пока он лениво мысленно рассуждал о том, что девчонка поставила его спокойную и понятную жизнь с ног на голову. Кристина обидчиво надула щеки, сведя бровки на переносице, а парень только добродушно улыбнулся от такой смешной картины, а его рыжеволосая ученица с чувством лупанула его ладошкой по груди вновь, но потом и сама не смогла сдержать легкой улыбки. — Кирилл Андреевич, — Фролова позвала Кирилла в тот момент, когда он уже довел ее до комнаты и собирался идти к себе, но не успел. — А расскажите еще. — О чем? — О Рите Вашей. Шатен обернулся, собираясь ответить отказом, но встретился с молящими темно-карими глазами и сложенными на груди руками, и тяжело вздохнул, поняв, что собирается потакать девушке, ведясь на ее простые приемы, которые по какой-то причине подействовали. — Переодевайся и ложись в постель, Фролова. Ты всегда интересуешься личной жизнью своих учителей? Необычное хобби. Парень довольно улыбнулся вновь, услышав, как Кристина заворчала что-то про престарелых извращенных физиков, и демонстративно закрыл глаза ладонью, честно стараясь даже не представлять, как девушка подцепляет пальцами резинку штанов и тянет их вниз, оголяя длинные ноги и задницу, на которую, обтянутую черной юбчонкой, Кирилл обратил внимание еще в школе, но тут же сделал вид, что заинтересовался отделкой стен. Не педофил же он, в самом деле. — Открывайте уже. Шатен и правда убрал руку, несколько раз поморгал и сосредоточил взгляд на рыжеволосой девчонке, которая уже забралась под одеяло и с любопытством теперь смотрела на него самого. Парень тяжело вздохнул, щелкнул выключателем, зажег ночник, стоящий на прикроватной тумбочке, отчего комната погрузилась в теплые тона, и лег поверх одеяла, все же начав рассказывать об отношениях, которые для него были наиболее длительными и значимыми. — Да перестань ты орать, — вскрикнула девушка, только собравшись вправить Кириллу запястье, но от его громкого вскрика испугалась и инстинктивно отдернула руки. — Повторяю для тех, кто в танке. Я не заткнусь, пока ты не дашь мне свой номер и не согласишься погулять. Шатен самодовольно улыбался, пока вбивал заветные цифры в телефон левой рукой, что было жутко неудобно для него, но выбора не оставалось. Закончив, он уселся спокойно и стал рассматривать девушку перед собой, которая уже минут десять воевала с ним, кричащим, стоило ей только дотронуться до его руки. Она несомненно была красива. Парень скользил взглядом по в меру пухлым губам, аккуратному носику, сосредоточенным голубым глазам, хрупким плечам, третьему размеру груди… — Ай! — на этот раз боль была вполне настоящей, и Кирилл резко отвлекся от созерцания наиболее прекрасной для него части тела блондинки. — Можно было и нежнее. — Можно было смотреть и в другую сторону, — фыркнула девушка, доставая эластичный бинт, чтобы перебинтовать парню запястье. Шатен невольно усмехнулся и уже точно для себя решил, что всеми правдами и неправдами должен выпросить у этой милой девушки свидание. Хотя бы одно. Впрочем, довольно уверенный в себе парень знал, что она не сможет устоять. Так и случилось. Местом для покорения женского сердца был избран один из небольших ресторанчиков, откуда пара ушла сразу же, как только поужинала, решив оставить скучные посиделки и вежливые беседы кому-нибудь другому. Они много гуляли в тот день — Кирилл постоянно болтал, изобилуя шутками, а она смеялась, хотя порой он и сам понимал, что несет сущую околесицу. Он целовал ее долго, до исступления, до нехватки воздуха в легких, до припухших губ, то зарывая пальцы в светлые волосы, то вновь сжимая ими хрупкую талию, а Рита, улыбаясь, уверяла его, что у них еще будет время, и, переведя дыхание, только вновь целовала. Они сходили с ума друг по другу, утопали в любви и страсти, чтобы возрождаться и вновь умирать в объятьях друг друга ночами, когда удавалось остаться наедине в чьей-либо квартире. Он любил ее, а она его, и этого было достаточно, чтобы больше ни о чем не задумываться. Когда ему случалось уезжать в другой город, она часто писала, что скучает, и отправляла какие-то дурацкие и забавные фото, отчего шатен не мог сдержать улыбки и ласково называл ее дурехой. А затем непременно добавлял, что она только его дуреха. Они много времени проводили вместе и были абсолютно счастливы, независимо от того, чем занимались. Гуляли в парке, ездили на пикники, посещали картинные галереи или горячо трахались, когда один из друзей парня соглашался уйти на пару часов из собственной квартиры. Они много хохотали и фотографировались, много целовались и пересмотрели вместе сотню фильмов, а Кирилл шутил, что неплохо было бы досмотреть их как-нибудь до конца. Они были непоседливыми в компании друг друга, а иногда — невероятно серьезными. Шатен смог найти общий язык с ее отцом, а затем в честь этого напился в хлам, чем заслужил словесный нагоняй и материальный подзатыльник от своего. И все же он был абсолютно, абсолютно счастлив, когда рассказывал об этом Рите, которая вновь смеялась над ним, называя глупеньким. Вместе они побывали у моря, и парень мог поклясться, что это были лучшие дни в его жизни. Больше не было никаких друзей, никаких родителей, никаких работ и университетов. Только они вдвоем и шум моря. Их губы, их разгоряченные сплетенные воедино тела и клятвы, что они никогда друг друга не бросят. Но, вернувшись, они вдвоем понимали, что такой чрезмерно бурный роман, и так продолжавшийся около года, подходил к концу. Слишком зациклившись друг на друге, они в итоге устали — Кирилл стал все чаще раздражаться, а она перестала так весело смеяться. Они пробовали разговаривать, но все вновь заканчивалось либо постелью, либо громкой ссорой. Впрочем, они смогли разобраться. Шатен впервые выслушал, а Рита впервые не стала кричать, но перемирие вновь не продлилось больше пары недель, в течение которых пара успела съехаться. Парень больше не видел в ней такую интересную собеседницу, поскольку всё возможное было уже обсуждено, и стал проводить время с друзьями, найдя их более интересными, а девушка думала, что он слишком легкомысленный, и все чаще гуляла с подругами. Он увидел ее фотографию с другим еще через неделю. Устроил грандиозный скандал и вдруг понял, что ведь зря он кричит. Она по-прежнему влекла его, как девушка, физически, но они вдвоем уже совершенно остыли друг к другу, в сотый раз постаравшись спасти изжившие себя отношения, что, естественно, было бесполезно. Кирилл сам предложил им расстаться. А она согласилась. Оставила его одного в пустой квартире и ушла к родителям, пожелав ему счастья с другой девушкой и посоветовав больше так не торопиться. Шатен монотонно кивнул и захлопнул дверь за ее спиной, сам же выпроводив из своей жизни еще одного человека. Потому что знал, что так правильно. И все же, в один из вечеров, чокаясь с бутылкой крепкого коньяка, он понял, что остался с разбитым сердцем и несбывшимися надеждами, в полнейшем одиночестве. Парню вдруг стало казаться, что он поторопился, что все происходящее в их отношениях было временным, легко преодолимым, что ему просто нужна была еще одна попытка. Однако, время стремительно летело дальше. Кирилл взял себя в руки, насколько смог, и вновь занялся учебой, на которую успел глубоко наплевать. Но каждый гребанный день он смотрел на фотографии на комоде и думал только о ней, сначала заставившей его чувствовать себя неприлично счастливым, а затем ужасно несчастным. И вот, спустя недели после расставания, шатен, наконец, смог переключиться и отвлечься на шестнадцатилетнюю девчонку, которая почти засыпала, несмотря на то, что и так целые сутки проспала, но внимательно слушала. — Какой Вы милый с ней были, — пробормотала девушка, крепко обнимая подушку. — А меня вот никто так не полюбит. — С чего ты взяла? — парень усмехнулся, поднимаясь на ноги, поскольку твердо понимал, что ему пора убираться восвояси. — Ну, у меня-то нет третьего размера. Кирилл тихо рассмеялся, а затем, все еще улыбаясь, обошел кровать и потянулся, чтобы выключить ночник. Однако, его взгляд сосредоточился вдруг на нежном изгибе шеи девушки, на которой хотелось оставить несколько опаляющих поцелуев, чтобы заставить Кристину трепетать в его руках, но шатен лишь мягко прикоснулся чуть шершавыми губами к нежной щеке, все же заставив девушку вздрогнуть. — Спокойной ночи, Кристина, — тихо пожелал шатен и, прежде чем выключить ночник, успел заметить, что Фролова все же чуть покраснела и не смогла сдержать улыбки. — Спокойной, Кирилл Андреевич, — ее шепот догнал его уже на выходе из комнаты, но парень лишь прикрыл за собой дверь и потянулся в свою спальню. Он был чертовым психом, что начинал явственно осознавать, когда сидел между вазонами с цветами, которые притащила Рита, и курил уже третью за вечер сигарету. Чертовым психом, которого непременно посадят за растление несовершеннолетних, если он не прекратит всё это. Но он и не хотел прекращать. Кристина считала его милым, а Кирилл хотел почувствовать, как она сжимает между пальцами от обилия ощущений пряди его волос. Она называла его Кириллом Андреевичем, а ему хотелось увидеть, как она выгибает спину, приподнимаясь на локтях, от удовольствия. Девушка считала его учителем физики, а парень хотел услышать, как она шепчет его имя, когда достигает своего пика удовольствия. Шатен глухо рыкнул от злости на самого себя, докурил сигарету почти до фильтра и еще долго смотрел в темноту за окном, хмурясь, рассуждая и приходя к определенным выводам. Блять, он точно конченный педофил. Но ведь она не стала бы улыбаться, если бы имела что-то против, верно?