***
В какой понедельник Кирилл Андреевич хотел увидеться, так и осталось для меня загадкой, поскольку еще неделю я вынуждена была сидеть в детдоме, что люто ненавидела, но в этом случае была даже отчасти рада. Хотя бы не приходилось ходить на уроки физики от одного практиканта. Который даже ни разу не удосужился позвонить. Я ждала, что меня позовут к телефону, всю неделю, и теперь ненавидела Кирилла за это. Все чертовы семь дней я верила, что он занят, что позвонит завтра, послезавтра, да когда угодно, лишь бы позвонил. Все сто шестьдесят восемь часов я надеялась, что услышу его насмешливый голос в телефоне, который известит меня о том, что я проведу еще одну прекрасную неделю в его компании. Но этого не случилось, и я перестала питать ложные надежды. Видимо, мне все еще свойственно ошибаться в людях. Я думала, что шатен пытался проявлять заботу, а он лишь хотел поиграть, поставив себе цель, которой добился всего за одну неделю, за что мне было невероятно стыдно. Я шла по заднему двору детдома с Егором, который уже неделю прогуливал школу, заявив, что не может оставить меня одну с такой серьезной травмой. На самом деле, я знала, что он просто под благородным предлогом пропускал все контрольные, к которым не имел никакого желания готовиться. — Замерзла? — парень прервал свой рассказ, над которым я так часто смеялась, что у меня уже болел живот, и повернул голову в мою сторону. — Немного, — я не сдержала улыбки, пытаясь натянуть рукава куртки на ладони, но Егор сам взял мои руки в свои, теплые, и едва заметно улыбнулся в ответ. Мы стояли посреди двора и смотрели друг на друга, стоя слишком близко, чем положено друзьям. Я почти не дышала от удивления, а Егор внимательно смотрел мне в глаза сверху вниз. — Послушай, — он опустил взгляд, затем вновь поднял, а в следующую секунду уже подался вперед, несмело коснувшись моих губ своими. Кирилл. Мысли о шатене возникали в моей голове даже тогда, когда так же неуверенно я ответила на этот поцелуй, одновременно сравнивая. Кирилл был настойчив, почти груб, и это абсолютно вскружило мне голову, в то время как Егор действовал намного более мягко, осторожно прижимая меня к себе за талию. И все же происходящее казалось слишком неправильным. Меня прижимал к себе, целуя, совершенно другой парень, не тот, что не сдержал своего порыва всего неделю назад. Не Кирилл. Который просто сбежал, добившись своей нехитрой цели. Так какого гребанного черта я тогда вообще сейчас думаю о физике? Нам двоим перестало хватать кислорода в легких, и пришлось отстраниться, что дало мне, пусть и маленький, но все же шанс собраться с мыслями. Собраться и понять, что, в отличие от высокого шатена, который мгновенно вскружил мне голову, Егор не собирался меня обманывать и бросать, а потому я вновь решилась поднять взгляд и посмотреть в его сияющие глаза. — Можно я поцелую тебя еще раз? Да. — Хочешь со мной встречаться? Да. — Пойдешь со мной в комнату? Да. Мне понадобилась еще пара секунд, чтобы целиком и полностью осознать заданный вопрос, и я всерьез стала сомневаться, что в комнате парень хотел поиграть со мной в карты или мило поболтать. И гадкая ухмылка на его лице полностью подтверждала мои опасения. Я отступила от Егора на несколько шагов, удивленно хлопая ресницами и наверняка выглядя, как одна из глупых девиц. Парень непонимающе вскинул брови и вновь протянул ко мне руки, но я оказалась дальше еще на шаг. — Не трогай меня. — Да брось, Кристина, — долго протянул Егор, который вдруг перестал казаться привлекательным и добрым, когда схватил меня за плечи и притянул к себе. — В этом нет ничего страшного. Я никому не скажу. Я дернулась несколько раз и все же смогла вырваться, после чего вновь испуганно попятилась назад, а затем и вовсе убежала с того проклятого двора, а через пару минут уже громко хлопнула дверью своей комнаты и упала на кровать, чтобы осознать произошедшее. Озабоченный придурок. И как бы это не было унизительно, мне вновь захотелось оказаться в мягких мужских объятьях, вновь прятать лицо на широкой груди и слушать тихий успокаивающий голос, пока его обладатель осторожно касается моих волос. — Я так тебя ненавижу, Кирилл, — я разговаривала с абсолютной пустотой, поскольку в комнате никого, кроме меня, не было. И я могла проклинать этого чертового парня столько, сколько мне хотелось.***
Посреди ночи я шла по коридору и приглушенно ругалась себе под нос, спотыкаясь обо всё подряд, поскольку глаза закрывались сами собой, явно не желая сотрудничать с тем, что сейчас заставляло меня идти со скоростью больной улитки к туалету. Давай, Кристина, тут уже немного осталось, а потом пойдешь спать и видеть своего физика дальше. Я уже почти открыла заветную дверь, когда сзади мне закрыли рот рукой и вновь к кому-то прижали слишком сильно для того, чтобы вырваться. Неужели я опять не угодила своим соседкам? Да плевать, я слишком хочу спать. Страшнее стало чуть позже, и я широко распахнула глаза. Сердце забилось чаще от осознания того, что держали меня не девушки, а один единственный парень, у которого в мыслях явно не было ничего хорошего, судя по тому, как быстро он тащил меня по коридору в сторону уже знакомой кладовки. Меня швырнули на пыльный пол, и я вскрикнула от того, как больно ударилась о него коленями. Моя попытка встать закончилась лишь сильным ударом между лопаток, и я вновь распласталась на полу. — Что, Кристинка, страшно? — я сцепила зубы и, держа в поле зрения тяжелый молоток, которым можно было огреть моего собеседника по голове, поползла по полу в его сторону, но парень дернул меня за лодыжки, вернув в ту же позу, и перевернул на спину. — Егор, — мой голос дрожал, по щекам заструились слезы от осознания того, что в битве против этого парня мне точно не выиграть, и что выйду я из этой мерзкой комнаты только тогда, когда он сам захочет меня отпустить. Набрав в легкие побольше воздуха, я как можно громче стала звать хоть кого-нибудь, а парень только смеялся, стоя рядом, а потом его ладонь коснулась моего лица, и щеку тут же обожгло от сильной пощечины. — Нет, малышка, тебя никто здесь не услышит, — Егор рванул на мне футболку, ткань легко поддалась его рукам и порвалась, а я лишь смогла попытаться прикрыться. Я слышала бешеный стук собственного сердца, чувствовала слезы на лице и пыталась ногами хоть как-то задеть Егора, который уже довольно проворно расстегивал свои джинсы. Когда он закончил, мне осталось лишь крепко зажмуриться и отвернуться, чувствуя прикосновения чужих ладоней к своим бедрам. Егор рычал от злости, поскольку от моих брыканий ему все никак не удавалось снять с меня пижамные штаны, за что я получила еще одну пощечину. — Что, как Кирилл Андреевич, так сразу ноги раздвинула? Что же с тобой сейчас такое, Кристина? У меня абсолютно не было никаких сил его переубеждать, да и к тому же это не имело ни малейшего смысла. Кажется, я тихо просила его остановиться, но Егор не слушал, все еще отчаянно пытаясь избавить меня от одежды, что ему бы в конечном итоге все равно бы удалось. Мои глаза все еще были закрыты, но вдруг сплошную темноту заменил яркий свет, и я почувствовала, как все прикосновения Егора прекратились, а сам он будто исчез, что, конечно же, было невозможно. Я выбежала из кладовки, понимая, как сильно у меня от ужаса трясутся колени, отчего мне казалось, что я могу упасть в любое мгновение. Не отнимая рук от груди, я пару секунд только стояла и громко плакала, даже не понимая от шока, куда мне бежать. — Мам, я все тебе объясню, — сдавленный голос Егора все еще доносился из кладовки, а затем послышался звук сильного удара, который и привел меня в чувство, заставив вспомнить, где находилась моя комната. Руки тряслись, когда залетев туда и натянув первую попавшуюся футболку, я набирала номер Кирилла на его предыдущем мобильном, который шатен силой мне отдал, когда я покидала его квартиру. Наконец, вбив нужные цифры сквозь пелену слез на глазах, я прижала телефон к уху и стала вслушиваться в долгие гудки, вновь вылетев для этого в коридор. — Кристина? — знакомый сонный голос раздался в тот момент, когда я уже была готова отключать вызов и верить в то, что парень окончательно решил прервать со мной всякое общение. Облегчение было настолько сильным, что из моего горла вырвались новые ужасные всхлипы, а я медленно спустилась вниз по стене, поджимая дрожащие колени к груди. — Кристина, что случилось? — проснулся парень от этого, видимо, почти мгновенно, а его голос приобрел слегка грубые нотки в попытке меня образумить. Но объяснить ему что-то я не могла. Хотела, пыталась, но в итоге из моего рта доносился только неясный скулеж вперемешку с громкими всхлипываниями. — Кирилл, — жалобно, наконец, смогла выдать я и вновь расплакалась. — Я здесь, Фролова. Кто тебя обидел? Расскажи мне. Мне удалось только выговорить имя Егора и наверняка ввести шатена в полнейший ступор, поскольку с этим парнем он не был знаком. Возьми себя в руки, Кристина, живо. — Он хотел меня изнасиловать, — последнее слово я произнесла, буквально разделяя его по слогам из-за того, как сильно дрожала, но Кириллу, судя по его тяжелому вздоху, удалось что-то разобрать. Он тихо меня успокаивал, переспрашивая буквально каждую минуту, слушаю ли я его. Но в этом не было необходимости. Держаться на грани здравого смысла мне помогало только это, и я не хотела отвлекаться совершенно ни на что, сидя на полу в коридоре, прижимаясь к стене и слушая чуть хриплый голос. — Кирилл, — вместе с голосом моего собеседника вдруг зазвучал другой, сонный и тоже знакомый. Женский. Я затаила дыхание, слушая какие-то копошения и приглушенный разговор, поскольку парень, наверное, закрыл микрофон, и пыталась одновременно вспомнить, где же я все-таки уже слышала эту девушку. Понимание было подобно удару чего-то сильного о мою несчастную голову. Будто меня вновь приложили о школьную раковину, вот только боль теперь была внутри, глубоко засев там и будто сжав все внутренности. Рита. Его Рита, которая осматривала меня в больнице, чьи фотографии Кирилл так долго хранил, и кого так сильно когда-то любил. А может любит и до сих пор. Шестеренки в моей голове завращались с ненормальной скоростью, пока парень что-то упрямо доказывал своей блондинке, которая, это было абсолютно очевидно, ночевала у него и спала в его кровати. Которой он был занят всю неделю. Это было ужасно глупо — обвинять человека, которого я не знала и месяца, в том, что он встречался с девушкой, на что имел полнейшее право. И все же мне было так нестерпимо больно, что хотелось кричать об этом каждому, а оставалось только сидеть все в том же коридоре, закусывать губу и молчать. Но он ведь целовал меня, и это не мои дурацкие фантазии шестнадцатилетней школьницы. — Прости, Кристина, — голос Кирилла вновь раздался в телефоне, немного нервный, но в целом такой же обычный, как и всегда. — Я хотел сказать, что… — Не стоит, — титаническими усилиями я поднялась с пола и откашлялась, чтобы придать себе так хоть немного уверенности. — Я пошутила. Ложитесь спать, Кирилл Андреевич. До свидания. Повисла тишина, пока парень подбирал слова, а я сжимала кулак так, что на ладони оставались вполне заметные следы от ногтей, которые сейчас причиняли едва уловимую боль. Кирилл не был идиотом, который бы так легко повелся. Он говорил что-то еще, уже явно злой на меня, но я лишь сбросила вызов и, крепко зажав в руке телефон, зашла в комнату, где вновь спрятала мобильный под матрац, чтобы не нашли соседки, залезла в кровать и отвернулась к стене, дрожа, кажется, еще больше, чем до звонка. Лучше бы я ему и вовсе не звонила.***
У тебя всё получится, Фролова. Главное — не подавать виду, что ты нервничаешь так, что коленки подкашиваются. Повторив себе эту фразу несколько раз тихим шепотом, я поправила подол юбки и, выдохнув, уверенно направилась в сторону школьной вахты. За мной наблюдали сразу несколько пар глаз моих недоброжелателей, которые, я была уверена, точно уж не нервничали. Конечно, не им же придется воровать варианты грядущей контрольной, которую с замиранием сердца ждала вся параллель. — Здравствуйте, — я постаралась сделать голос как можно более спокойным и слышала его будто со стороны, сама довольствуясь тем, что он хотя бы не дрожал, как у пятиклассницы, которая просит не ставить ей плохую оценку. Женщина подняла на меня взгляд и уставилась в лицо взглядом маленьких глазенок, слегка кривовато подведенных синей подводкой. Я конечно не специалист, но это не лучшее Ваше решение, дамочка. — Не могли бы Вы дать мне ключ от кабинета 409? — пауза затянулась, и я, собрав всю свою силу в кулак, продолжила нагло врать. — Я забыла там спортивную форму, а учителя уже нет. Я с трудом сдерживалась от того, чтобы нервно не кусать нижнюю губу, не грызть ногти и не хрустеть пальцами, пока женщина ничего не говорила и не менялась в лице. На какое-то мгновение мне показалось, что она вообще не поняла, что я только что сказала, но еще через несколько секунд заветный ключ оказался в моей уже потной от волнения руке, и я почувствовала, что сердце окончательно забыло, что такое нормальный пульс. Плевать. Главное — ключ у меня. Главное — меня не изобьют в очередной раз. Главное — я не завалю контрольную. Подбадривая себя этими мыслями, я, чуть ли не спотыкаясь, понеслась по лестнице на нужный этаж, даже не успевая переводить дыхание. Быстрее, быстрее, быстрее. Однако, как во сне, мне казалось, что я бегу ужасно медленно, и к концу моей дистанции я уже обещала себе начать ходить на уроки физкультуры, которую так ненавидела, предпочитая зашиваться в укромных углах нашей школы. Самый бесполезный предмет в школьной программе. Ну, не беря в это соревнование физику, конечно. Дрожащими руками я, тихо шепча себе проклятья под нос, наконец, смогла провернуть несколько раз ключ в замочной скважине и забежала в кабинет, захлопнув за собой дверь, после чего прислонилась к ней спиной, тяжело дыша и лихорадочно думая. Первым обшаренным оказался учительский стол, включая различные стопки и ящички. Однако, наш учитель либо уже знал, что его адовые, все были в этом уверены, контрольные работы будут искать, либо просто мыслил другим образом, который отличался от логики всех остальных людей. Я сжала руками край первой парты и опустила голову вниз, отчего пряди волос закрыли лицо, оградили от всего внешнего мира. Вдох-выдох, Фролова. Возьми себя в руки и перестань о нем думать. Метнувшись к одному из шкафов, я стала искать уже там и почувствовала, как от облегчения закружилась голова, когда увидела заветные варианты, которые были мне так нужны. Не попалась. Дело оставалось совсем за малым. Взять по одному варианту, закрыть кабинет, вернуть ключ и бежать как можно дальше, крича победные лозунги. Еще больше обрадовавшись и окончательно поверив в свои шпионские навыки, хитрость и ловкость, я положила задания на учительский стол и стала быстро перебирать. — Тебе придется потрудиться, Фролова, чтобы объяснить, почему ты роешься в моих вещах. Листы в моих руках посыпались на пол, мне под ноги, когда я вздрогнула всем телом, а сердце и вовсе пропустило, казалось, пару ударов от ужаса и знакомого голоса. Я так и стояла несколько бесконечно долгих секунд, не решаясь повернуться к своему собеседнику лицом. Рано ты радовалась, Кристина. Впрочем, оборачиваться мне не пришлось — Кирилл Андреевич сам подошел к столу, четкими движениями длинных пальцев собрал листы, поднял упавшие и, подойдя к шкафу, швырнул их на прежнее место, а громкий звук вновь заставил меня вздрогнуть. Я старалась не думать, с каким человеком нахожусь наедине в пустом кабинете. Старалась даже не вспоминать, как он целовал меня, прижимая к себе, а потом сделал так чертовски больно. Поиграл с наивной десятиклассницей и бросил одну, найдя девушку себе под стать. С третьим размерчиком, черт бы его побрал. И трахал эту блондинку, пока мне было так плохо и унизительно. Когда я больше всего нуждалась в его помощи. Кирилл развернул меня к себе лицом одним грубым движением, схватив, как обычно, чуть повыше локтя, и прижал к столу, впечатав в него своими бедрами, не оставив и малейшей попытки вырваться. — Фролова… — Отпустите, Кирилл Андреевич, — разделяя свою реплику по словам, резко выговорила я, все равно пытаясь сбежать. — Мне неприятно. Хватит. А еще мне вновь хотелось плакать. Рыдать так, чтобы не хватало воздуха, чтобы вся боль, которая по-прежнему не давала дышать по ночам в минуты моей слабости, выплеснулась наружу, чтобы бить стены и кричать проклятья в сторону того, кто повел себя так подло. Так грязно, будто я была глупой дешевкой. Я вновь набрала воздуха в легкие и резко выдохнула. Этому человеку не надо знать того, что творится у меня в голове. Больше не надо. Кирилл всегда говорил, что людям нужно давать шанс. Что нельзя думать обо всех плохо из-за того, что мне попались те, для кого нет принципов, правил и элементарной человечности. И я послушалась. Ему первому дала этот шанс, поверила, что он отличается, что он добрый, что не обманывает. И так глупо ошиблась. — Кристина, мы не можем продолжать друг друга избегать. — Нет, две недели избегали, и дальше сможем, — я вновь дернулась в его руках, но силы явно были не равны, и пришлось довольно быстро сдаться, в уме, впрочем, не отложив идеи дать шанс удару моего колена и паху Кирилла Андреевича встретиться. — Я бы хотела никогда тебя не знать, Кирилл. Моя выдержка буквально затрещала по швам. Затрещала и разорвалась под натиском имени парня, будто он не был моим учителем, под тем, что больше не было никакой необходимости каждый раз говорить надоедливое «Вы», поскольку мы давно вышли за грани отношений учитель-ученик. Вышли тогда, когда он приехал в детдом, забеспокоившись тем, что меня не было в школе. Когда нашел в богом забытой кладовке, когда успокоил и забрал к себе. Когда заботился, учил, когда так искренне целовал. Я смотрела в уже такое знакомое лицо и, чувствуя, как глаза наполняются слезами, не могла поверить в то, что этот человек так хорошо умел обманывать. В то, что он игнорировал меня всю неделю, что вновь сошелся со своей девушкой, что она оставалась у него на ночь, и они точно уж целовались многим больше, чем мы. Следовало смотреть правде в глаза. Они не целовались, Кристина. У них были совершенно другие развлечения, потому что она ему была нужна. Потому что она его привлекала. Потому что она была лучшей для него. А я осталась в стороне. — Не трогай, — парень неожиданно отпустил меня сам, и я обхватила сама себя руками, чувствуя лишь желание остаться в полнейшем одиночестве. — Спасибо, Кирилл, за ту неделю, что я смогла чувствовать себя в безопасности, хоть я уже и благодарила тебя миллион раз. Спасибо, что помог мне с физикой. Извини за контрольные, я бы не стала этого делать, если бы у меня был выбор. И извини за то, что накричала на тебя. Твоя жизнь меня абсолютно не касается. А моя, наверняка, абсолютно не волнует тебя. Мне понадобилась маленькая пауза, передышка, чтобы всерьез не расплакаться у него на виду, хотя слезы уже и так медленно катились по щекам, оставляя мокрые дорожки, которые я старалась стереть, но пока что безрезультатно. Но в искренность моих слов поверил бы разве что полный идиот. А Кирилл им, как я уже говорила, никогда не был. — Кристина, — когда я вновь решилась смотреть ему в глаза, то заметила, что брови парня сошлись на переносице от того, что он хмурился. — Ты очень сильно ошибаешься, поверь мне. А я смотрела в его теплые карие глаза, чувствовала мягкие прикосновения пальцев, которые осторожно стирали слезы на моих щеках, и всей душой вновь желала ему верить. И чувствовала себя от этого лишь хуже, ведь ощущение того, что ты марионетка в руках опытного кукловода, никого еще не делало счастливым. — Тебе всего шестнадцать, — его ласковый голос успокаивал, и совсем скоро я окончательно забыла о том, что должна бежать от этого опасного человека. Потому что он вновь казался тем, кого я знаю. — Ты школьница, Кристина. Ты еще маленькая и не совсем всё понимаешь. — Не делай из меня тупую, пожалуйста. Кириллу не удалось подавить тяжелый вздох, но буквально через мгновение парень поднял меня и посадил на учительский стол, заставив тихо ойкнуть, а сам остановился между моих ног, а я тут же смутилась, поняв, что если шатен опустит взгляд, то из-за юбки ему предстанет слишком интересная картина. — Ну и как с тобой можно разговаривать, Фролова, если ты совершенно не желаешь слушать и воспринимаешь все по-своему? — выдохнул он в мои губы, почти касаясь их своими. Я задержала дыхание и закусила губу, когда ладонь Кирилла мягко легла поверх моей рубашки на место в районе груди, а сам он едва заметно с легкой улыбкой покачал головой. — Я только дотронулся до тебя, а твое сердце уже стучит так, будто ты пробежала марафонскую дистанцию. Сам он, конечно, был дьявольски великолепен, когда стоял передо мной в своем темно-бордовом костюме и белой рубашке, которая плотно облегала накаченное тело. Когда небрежным движением откинул пиджак на парту, когда поправил волосы, когда его губы вновь уверенно коснулись моих, заставив так легко сдаться. Когда ладонь Кирилла коснулась моего бедра, я уже в который раз испытала дрожь по всему телу, однако, теперь с ней пришел и мерзкий холодок, и больше всего мне захотелось сжаться в маленький комочек. Прошло уже полмесяца с того момента, когда Егор повел себя так ужасно мерзко, а я все еще не могла отойти. По-прежнему просыпалась по ночам и не могла шевелиться от ужаса, боялась выходить из комнаты, как только темнело, и уходила сразу же, стоило на горизонте появиться самому Егору, который уже пытался несколько раз со мной поговорить. Ни за что на свете.***
Кирилл отстранился в тот момент, когда девушка, нет, еще совсем девчонка, в его руках едва уловимо вздрогнула и уперлась ладошками ему в грудь, несильно, но все же отталкивая. Парень буквально ее ненавидел. Ненавидел за пустующую уже несколько занятий парту, за игнорирование всяких звонков и избегание его персоны. И получалось это у Фроловой просто отлично. Его мучила совесть. Он прекрасно понимал, как произошедшее выглядело в глазах этой напуганной десятиклассницы, сердце которой действительно билось с такой же скоростью, как крылышки у маленькой колибри, стоило ему только оказаться рядом. И он совершенно не знал, как всё объяснить Кристине, чтобы она поняла. Кирилл запутался так, что совершенно не мог разобраться в том, как ему нужно поступить, а потому сначала и посчитал, что легче заставить Фролову его забыть, ведь всё, что они делали, вело их к совершенно неправильным вещам. Неправильным поступкам, которых так сильно они оба желали. И все же это оказалось слишком трудно, о чем парень сначала даже не догадывался. Он просто не думал, что по вечерам будет отговаривать себя от звонка, не знал, что их колкости в адрес друг друга так ему нужны, даже не догадывался, что желание услышать лишь голос Кристины будет таким неимоверно сильным. Кирилл понял, что проиграл, когда, смотря на знакомую девушку под собой, ничего не почувствовал, думая лишь о том, что лучше бы с одной невыносимой рыжей бестией они продолжили играть в приставку, дерясь за последнее оставшееся печенье. Но она была далеко и наверняка неимоверно обижалась на него. Чего он и добивался. Парень разрешил Рите остаться только потому, что весь вечер она выслушивала его полупьяный бред про педофилов, статью и десятиклассницу, с которой его выдержка давала сбой. Он уснул довольно быстро и сам не догадывался, что блондинка, устав, уснула рядом, пока его не разбудил звонок Кристины, разговор с которой так глупо закончился. Всё это Кириллу предстояло рассказать девушке потом, а сейчас это было не самым главным, в отличие от того, как Кристина опустила голову, прижалась к нему, и как ее била мелкая дрожь. Она была совсем маленькой, о чем парень и говорил, но он уже восхищался, что она настолько сильная. Они оба молчали, потому что и говорить-то было нечего. Девушка в руках Кирилла доверчиво жалась к нему от страха, а он сам прекрасно понимал, что в тот раз она не дурацки шутила про изнасилование. Потому что она не такая глупая, чтобы звонить посреди ночи и врать. Потому что она позвонила только потому, что ей действительно было страшно. Потому что какой-то урод действительно попытался это сделать. Парень знал, что Кристине просто нужно было несколько минут. Чтобы понять, что его и Егора ничего общего не связывало, что он никогда не сможет сделать ей хоть что-нибудь плохое, что заставит девушку его бояться. Он не сможет хотя бы потому, что уже слишком много о ней знал. Знал, как она тихо сопела во сне, как сонно ворчала по утрам, поскольку в ранние часы у нее никогда не было настроения, просто знал, что возненавидит сам себя, если хоть раз сделает что-то, чего она не захочет. Кирилл почувствовал, как Кристина успокоилась, как вновь немного отстранилась от него и как сама поцеловала, что почти заставило его улыбнуться. Она была такой невинной, что ему казалось, будто он ее развращает. Впрочем, так оно и было. Их поцелуи перерастали из нежных во что-то совершенно другое неимоверно быстро, неуловимо, так, что у Кирилла у самого сбилось дыхание, не говоря уже о Кристине, которая крепко держала его за ворот рубашки, иногда зарывая свои хрупкие пальцы в его темные волосы, чья грудь часто вздымалась от судорожных вдохов, на которые им совершенно не хотелось отвлекаться, которая обнимала парня ногами, уже наплевав на юбку, лишь желая его прижать к себе поближе. Их сумасшествие закончилось тогда, когда едва слышно скрипнула дверь, а разгоряченный Кирилл отскочил от девушки к первой парте, где схватился за собственный пиджак, смотря на так внезапно вошедшего человека. Черт возьми, Фролова, этого не должно было случиться.