***
С утра настроение было хорошим только у мамы, которая весело болтала о каких-то пустяках в ожидании поезда, пока я с папой мерзла и сонно зевала, больше всего желая уже сесть в этой дряной поезд, который увезет меня подальше от Кирилла, поскольку соблазн вернуться к нему был слишком велик, а вновь ошибаться я совершенно не хотела. Когда я открыла глаза утром, то обнаружила, что была переодета в футболку Кирилла, в которой иногда спала, мои вещи, в которых я пришла, осторожно были сложены на комоде, на тумбочке лежали паспорт и уже заполненный документ с разрешением на мой выезд, а парня и след простыл, так что я даже не могла знать, был ли он дома ночью. Он вполне мог уехать сразу же, как я уснула, и провести несколько часов в компании Риты, которая точно уж умела его утешать. Впрочем, я сама в это не верила, поскольку вчера Кирилл вовсе не выглядел так, будто врал. Мама же в сотый раз заговорила о том, что мой брат обещал договориться и объяснить моё будущее отсутствие в школе целый месяц, и я несдержанно закатила глаза, думая, действительно ли она забыла, что уже говорила это, или просто боялась, что забыть могла я. Привалившись к плечу папы, я шёпотом пожаловалась ему на одну и ту же информацию, которую и так уже усвоила, и тот рассмеялся, так что я тоже не сдержала улыбки, пока мама отошла поговорить по зазвонившему телефону, дав мне небольшую передышку. Я угрожала сама себе лишением сладкого за лишние мысли, но все равно с тоской представляла, что вместо родителей здесь мог быть Кирилл со своими вечными шутками и ненормальным энтузиазмом; тот Кирилл, который полдороги бы шутливо пытался склонить меня к сексу в туалете и забавлялся с того, как я бы краснела. Но его здесь не было, и поэтому стоило перестать мечтать. — Форс-мажорные обстоятельства, — заявила мама, когда вновь подошла к нам, и папа усмехнулся. — Кто бы сомневался. Далее все вокруг закрутилось так быстро для ещё почти спящей меня, что я окончательно перестала хоть что-то понимать. Мама говорила о том, что ей нужно ехать в другой город, папа бегал к кассе менять билеты, а я стояла посреди вокзала и мечтала не заснуть на полу, одновременно пытаясь усвоить информацию о том, что поеду к бабушке одна, но что меня там обязательно встретят, накормят, приголубят и, я надеялась, дадут поспать. — Всё, пока, солнышко, — мама напоследок поцеловала меня в щеку и убежала к другому перрону, пока я задумывалась о том, что, хоть Кирилл и был им приёмным, воспитание нашей матери явно давало о себе знать такой же активностью в его поведении. Ещё через пару минут мой мозг наконец включился в работу и подытожил несколько фактов. Мама уехала, мама уехала в другой город, мама больше не едет со мной к бабушке. Великолепно.***
Кирилл, сидящий на диване в гостиной своей квартиры, хотел спать ещё сильнее, чем Кристина, которая мирно проспала всю ночь, но вынужден был заниматься самостоятельными работами своих учеников, сегодня вслух почти через каждый листок негодуя над их неподготовленностью и прихлебывая кофе из чашки, чтобы не уснуть лицом в работе какого-нибудь Иванова. Всю ночь Кирилл прокружил по городу, чтобы не передумать и не сделать того, что ещё больше бы ухудшило их отношения с Кристиной, хотя, по мнению парня, эти отношения и так уже были испорчены. Он не хотел от нее ни сестринской любви, ни дружеской поддержки, а ничего другого она больше дать ему не могла, и он должен был её отпустить. Под начинающиеся по телевизору новости Кирилл выставил ещё одну двойку и откинул от себя работы, одну из них случайно окунув в кофе, после чего со стоном безнадёжности откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Он поспит всего лишь какой-нибудь часик, а затем вновь будет бодр и свеж. Всего один час. Засыпая уже в такой позе и предвещая, как будет потом болеть спина, парень только отдалённо вслушивался в назойливый голос из телевизора, который вещал о чем-то незначительном, так что Кирилл мог уловить только отдельные слова и сам уже достраивал суть. Вокзал. Поезд. Сошёл с рельсов. Кирилл распахнул глаза и выпрямился, затем схватил пульт и сделал погромче, ощущая, что тут или кофе подействовал или информация дошла до его мозга. Глядя на сменяющиеся кадры и услышав знакомые места отправления и прибытия, парень побледнел на глазах, а через секунду уже вскочил на ноги. Он не помнил, как добрался до места, где произошла авария. Он вообще ничего не помнил до того момента, как его оттолкнули от заграждения и что-то грубо рявкнули. В голове гудело так, что действительность Кирилл не воспринимал совершенно, а картинка перед глазами слегка плыла, но все же парень, наконец, сосредоточился на мужчине, который с ним разговаривал, и кое-как промямлил вопрос о том, не находили ли они здесь Кристину Фролову. — Парень, — его собеседник не подавил тяжёлого вздоха, — я тут что, учёт по-твоему веду и все трупы обшариваю, чтобы понять, кто это? Кирилл медленно сглотнул подступающий к горлу ком тошноты. В новостях только и сказали, что о жертвах ещё ничего не известно, и парень всей душой надеялся, что здесь только пострадавшие, но что все выжили. А это было не так. Его Кристина сейчас могла лежать в луже собственной крови и смотреть на окружающий мир остановившимися в одной точке глазами. Она могла быть мертва. Как и мама. Следующим местом, куда ринулся Кирилл, была больница, в которую свозили всех пострадавших, устанавливая личности. Сидя за рулём и мечтая ни в кого не врезаться от своего состояния, парень только тогда сообразил позвонить и через секунду уже набирал знакомый номер матери. — Кирилл? Кир, тебя плохо слышно, здесь связь плохая. От облегчения у парня закружилась голова, и он уткнулся лбом в руль, остановившись на светофоре. Он даже сказать ничего не мог, с дурацкой улыбкой слушая голос женщины, которая сумела заменить ему мать, и даже не задумываясь, почему она куда-то ехала на каком-то поезде, раз о том поезде, в котором она должна была быть, сообщали в новостях как о разбившемся. — Кирилл, ты здесь? — вновь позвала женщина, и парень только тогда сообразил, что не ответил. — Да-да. У тебя все хорошо? — Да, конечно. Что-то случилось? — Кристина с тобой? Кирилл не отвечал на вопросы и только задавал новые, вновь тронувшись с места, но теперь подумывая, как бы самой короткой дорогой вернуться домой и выпить чего-нибудь крепкого. — Нет, она поехала одна. Мне срочно пришлось менять билеты и… Парень больше не слушал и так резко нажал на тормоз, что в него едва не въехали, обозвали придурком и злобно посигналили, но Кирилл не обратил на это внимания, слушая только собственное бешенное сердцебиение. — Что случилось, Кирилл? — Ничего. Кирилл вдруг вспомнил свой день рождения. Красное платье Кристины, которое так красиво подчёркивало её фигуру и которое хотелось с неё снять, её растерянность, подшучивания и заявление о том, что они помирились. И то, как она, такая маленькая по мнению Кирилла, держала его лицо в своих ладошках и тихо шептала, как мама тяжело переживала их ссоры. Возможно, она не шептала, а кричала, но Кирилл не помнил. Он только вновь направился к больнице, откинув телефон в сторону и решив ничего не говорить маме, только спешно попрощавшись и пожелав ей счастливо доехать. Кирилл просидел в больнице до самой ночи. У него было достаточно времени, чтобы все обдумать и найти виновного в каждой ситуации. И каждый раз это был он. Парень подскакивал со своего места каждый раз, когда кого-то привозили, выискивая взглядом знакомые рыжие волосы, а затем медленно садился обратно, когда понимал, что это была не Кристина. Со временем прибывавших людей становилось все меньше, пока они совсем не перестали появляться, а Кирилл продолжал смотреть в белый потолок, на котором изучил уже каждую трещину. У них могли быть дети. Не сейчас конечно, он же не был таким идиотом. Кристина могла бы закончить школу, потом универ, устроиться на работу, а затем в один из вечеров они бы пришли вдвоём к этому выводу, а ещё через несколько месяцев уже бы только мечтали о сексе и сне. Хотя сперва он бы сделал ей предложение. Кирилл сейчас не знал, как он бы это провернул, поскольку являлся опекуном Кристины, но он бы точно это сделал, и с улыбкой бы заверял её, что она самая красивая невеста во всем городе, следил бы за ней в белом платье и говорил бы хоть в тысячный раз, как её любил. — Молодой человек, — позвала незнакомая Кириллу девушка, и тот оглянулся к ней, — ждёте кого-то из родственников? Кирилл смотрел на неё, и на мгновение к нему закралась шальная мысль ответить, что он искал дочь. В теории, это было правдой, в реальности — чистой ложью. Он надеялся найти здесь любимую девушку, которую отпустил и которую навсегда потерял. — Вроде того, — наконец, ответил парень. — Девушку. Она ехала на поезде, о котором сегодня все только и говорят. — Оттуда уже всех привезли. Её либо там не было, либо… — Да, я понял, — Кирилл усмехнулся. — Надежда умирает последней. Парень посидел ещё немного, а затем отправился домой, поняв, что девушка была абсолютно права: ему больше незачем было ждать, поскольку все уже закончилось. Зайдя в квартиру, Кирилл кинул ключи на столик в гостиной и оглянулся вокруг себя, зарываясь руками в волосы. Кажется, он сошёл с ума. Иначе он никак не мог объяснить то, что, куда бы не смотрел, везде он видел только одну девушку, которая теперь, кажется, всегда будет в его мыслях. Там она танцевала, напившись, и там он не смог сдержать себя, поцеловав её, а затем уведя в спальню. На диване они сидели вместе, и он смеялся над ней, когда она плакала над дурацкими фильмами. За бардак на столике она его отчитывала. Замирала в дверном проёме и смотрела на него с улыбкой, а когда он замечал её, то краснела, закрывала лицо и стояла так, пока он, смеясь, её не обнимал. Она была везде, в какую комнату он бы не пошёл. Сидя на кровати в спальне, она однажды делала уроки, задумчиво покусывая конец ручки, которая полетела затем в сторону так же, как и тетрадь, а заодно и их одежда. На подоконнике она любила сидеть и с детской улыбкой указывать ему на идущий снег, пока пила свой чай. Он даже не понимал раньше, что так много о ней знал. Он даже не осознавал, как больно будет её потерять. Она уходила от него, но самой эгоистичной и самовлюбленной частью себя Кирилл надеялся, что она ещё вернётся. Что снова будет готовить ему в одной его рубашке, что вновь как-нибудь сядет перед ним вся красная от смущения, но абсолютно обнажённая, и ему придётся оторваться от работы, поскольку продолжать заниматься физикой дальше станет невозможным. А теперь её не было. Её просто не было. Кирилл мог предотвратить всё это. Пусть бы она его ненавидела, пусть бы кричала и плакала, когда узнала бы, что это он спрятал её паспорт, но она была бы жива. Она бы все ещё могла смеяться, радоваться, злиться и расстраиваться; она просто могла бы жить, если бы он вновь не ошибся. Телефонный звонок застал Кирилла сидящим на кровати и тупо смотрящим на щенка, которого так любила Кристина и которого он так долго искал, зная, что девушка об этом мечтала. Поднявшись с места, парень неохотно поплелся к мобильному, но сменил темп почти на бег, когда осознал, что это могла быть Кристина. И, к сожалению, он, как и всегда, был не прав.