Ни большой серебристо-желтый уютный дом в чаще леса, ни одна новость, ни одна книга не приносили Сайферу былого настроя. Ни один человек, ни один из редчайших декоров мебели, что он смог создать, не разжигали в нём интерес. Никто и ничто не обретало смысл после того, как исчезла способность ходить.
Он пытался, понемногу, но всё же… Он пытался вставать с кресла, крепко цепляясь руками за поручни, за стены, за всё, что только можно, однако раз за разом падал, ударяясь то руками, то любой другой частью тела, после чего следовала боль. Чертова боль, которую он начал чувствовать после того злосчастного суда; начал чувствовать себя человеком, видел в оба глаза, порой брезговал, когда проезжал на кресле мимо зеркала вдоль коридора, в итоге сойдясь на том, чтобы просто убрать его из виду.
Чтобы оно каждый раз не напоминало ему, каким он стал.
В других же случаях, он пытался восстановится собственными силами. Оставался наедине с собой, прикладывал руки, полыхающие синим пламенем к коленям, но всё тщетно. Он всё равно не мог встать на ноги.
Он вспоминал, каким харизматичным и язвительным был раньше; как легко он мог поставить то или иное существо на своё место, как мог издеваться над смертными, забавляться их кошмарами и потаенными страхами, кои он использовал против их самих; как свободно он мог посмеяться над какой-либо глупостью и признать себя сумасшедшим…
А что сейчас?
Сейчас Билл был мрачнее тучи. Вечно раздражительный, уставший, злой, равнодушный ко всему, потерявший все краски жизни, которые он находил в своем вечном бессмертии, человек. Ему было всё равно на всех, всё равно на себя. Он как будто просто существовал. И будет существовать вечно, пока, как утверждал Демонический Верховный Суд, не исправится. А он даже понятия не имеет, как это сделать.
Он даже не знал, как убивать время, пока однажды, так же от скуки проезжаясь по городу, не наткнулся на книжный магазин. Единственную книжную лавку во всем Гравити Фолз.
Книги.
Книги стали занимать его почти ежечасно. Он читал книги великих писателей, читал как роман, так и фэнтези, от современных рассказов до самых старых и забытых, которые он только мог найти среди других книг. Больше всего его занимали истории с жанром ужасов, во время прочтения он вспоминал прошлого себя, который мог устроить чего похлеще, чем в этой толстой книжонке. Он полагал, что люди не имеют представления о ужасе, не умеют писать, не умеют как надо описывать леденящие кровь чувства. Пишут лишь то, что сами себе понапридумывают, толком не испытывая подобного.
Как же глупо.
Но как бы то ни было, Сайфер продолжал читать, потому что остальное не казалось ему более интереснее, чем это. Остальное, кроме философских рассуждений о жалких человеческих жизнях, не казалось более занимающим. Остальное он, пожалуй, читал лишь из скуки.
Были дни, когда он даже отчаивался, что было ему более, чем несвойственно. Дни раздумий, дни, когда отвращение к иному себе было просто на высоте. Он пытался покончить с собой, всего раз, когда, наконец, решился прервать бессмысленную инвалидную рутину, перестать быть параплегиком, в конце концов. Он пытался проверить, сможет ли это пересилить, с помощью сил соорудил петлю, сцепил с конструкцией дома, нацепил на себя и, пытаясь набрать сил хотя бы для небольшой левитации, застыл. В дом забрел какой-то парень, походу, даже не местный. Заблудился в лесу, нашел его дом, хотел поинтересоваться, где найти дорогу в город, и застал такую картину. Тот запомнил выражение лица Билла в тот день: темные круги под глазами, усталая, едва державшаяся на лице ухмылка и равнодушие в глазах, несравнимое ни с одним из тех, что он проявляет в обыденные дни.
« — Ч-что вы делаете?..
— Избавляюсь от мусора…»
— Нэйл, подай мне ту книгу, — говорит Сайфер, указывая на полку. Каштановолосый бросает предыдущее дело и спешит выполнить новое.
— Сейчас, — он улыбается и выполняет поручение.
К слову, дальнейшую жизнь Билл и связал с тем проходимцем. Силы рано или поздно истощались, потому Нэйл стал его помощником во всех делах. Не за «спасибо», конечно. Сайфер оказывал парню проживание в отдельной комнате и оплату. И нет, он ни коим образом не видел в нём сиделку. Он видел в нем своего собеседника, пускай и переговаривались они всего-то парочкой слов в день. Нэйл делал уборку, иногда по просьбе Билла перевозил того в кресле, выполнял такие поручения, вроде того, что было сейчас — подавал нужные предметы или что-либо ещё. Нэйл не боялся Билла, как это делала другая часть города, оттого последний и воспринимал его, как нормального в его понимании.
Как смертного, которого не хочется убивать.
Говоря о самом парне. Приехал он не так давно, примерно неделю назад для поступления в колледж. Планировал снимать квартиру, найти подработку, и тут, так сказать, подфартило. С одной из подработок он справлялся ловко и быстро, он даже не видел в этом некой нагрузки, потому решил взяться за ещё одну, связанную с почтой. Пускай почтальоны и не миллиардеры, но зато работают в спокойствии и мешки не таскают, кроме большой сумки с письмами и платежами.
Всё было не так плохо в этой сфере, так же, как и с Биллом, а ещё…
Как бы странно это не звучало, но Нэйл практически был его «ногами»...
***
— Интервью нет, но зато есть интересные журнальчики, — улыбалась Пайнс, листая всё, что ей попадалось под руку из этой коллекции.
— Ну ты на него и уставилась, подруга! — бормочет Грэнда. — Он может напасть на пустом месте, если так в упор на него смотреть!
— Да-да, — поддерживала Кенди, — на прошлой неделе полгорода тушило забегаловку ленивой Сьюзан! А всё потому, что та неотрывно смотрела на него! Понимаешь? Видимо, его раздражают даже подобные мелочи…
— Ого… — выпалила Пайнс. — А было ли ещё что-то подобное?
Кенди и Грэнда переглянулись друг с другом.
— Я не знаю, правда это или нет, но поговаривают, что Билл угрожает одному парню и вынуждает работать на себя в своих целях. Его часто видно в городе, и работает он… кажется, эм, почтальоном! И… с виду хоть и не скажешь, что его запугивают, но он каждый день ночует в лесу. Наверняка у Сайфера в подвале. Может, он даже под гипнозом…
— Что за фигню ты несешь? — Грэнда пихает Чу локтем. — Звучит, как выдуманный сюжет для фильма ужасов. Лично я в это не верю! Хотя... тот парень красавчик! Я пыталась подмигнуть ему на прошлой неделе, но он не заметил!
— Это всего лишь слухи, — пожимает плечами черноволосая, а затем улыбается, — не бери в голову, Мэйбл! Всё будет хорошо, если не делать того, что ему не нравится.
— Это деградация какая-то… — обиженно выпаливает девушка. — Разве можно так относиться к людям?
— Поверь, его это не волнует, — машет рукой Грэнда. — Предлагаю вообще забыть о нём! Давайте устроим ночевку!
— А давайте! — всё же соглашается та.
***
Девушки смотрели фильм, обсуждали выпуск интервью, гадая, когда оно может выйти — через неделю или, может, через две? Играли в правду или действие, пили лимонад и ели чипсы, что купили в автомате на первом этаже. Было не так плохо проводить время с теми, кого она не видела целый год. Старые шутки, дружный смех, девичьи разговоры — всё это навевало ностальгию, заставляя прикрывать глаза в блаженном неведении, вспоминать, как хорошо было тогда и как хорошо им сейчас.
Однако «сейчас», когда все уже спят, Пайнс не чувствовала себя спокойной. В голове стоял сегодняшний образ Билла, как он, весь из себя такой отстраненный, смотрел на неё в издевкой, крупицей насмешки, надменным взглядом, что сковывал тело и заставлял смотреть ему глаза в ответ. Словно гипноз…
Может, те слухи правдивы?
Она видела его ноги, жмурилась, ощущая эту безысходность с его стороны; ставила себя на его место, представляла, что не может ходить, как тяжело практически «жить» в инвалидной коляске и каждое утро просыпаться с осознанием, что встать не сможешь. Она заплакала, если бы такое случилось с ней.
Это было страшно в её понимании.
Она помнила, как раздраженно с повтором он нажимал на кнопки. Ну видно же, что он не знает, как оно работает! Так и тянутся ручонки помочь ему с этим разобраться! Как же жалко его ей стало после этой встречи! Вроде враг, а чувства какие-то смешанные, жалостливые, тяжелые, в конце концов.
Пайнс подрывается с кровати и щурится, чтобы рассмотреть Кенди и Грэнду. Диппер прилег сегодня в гостевой комнате, поэтому его кровать заняли её подруги. Они спали. А вот ей совсем не спалось. Она решила выйти попить воды, а затем на крыльцо, чтобы подышать свежим воздухом. Быть может, тогда спать-то и захочется.
Мэйбл спускается на первый этаж, пьет воду, а после обувает балетки и выходит, аккуратно закрывая за собой дверь. Подняв голову, замечает как же много сегодня на небе звезд, как красиво и ярко они сияют. Со скуки она даже стала искать созвездия, но после пяти минут гляделок по ночному небу нашла лишь созвездие большой медведицы — прямо как родимое пятно Диппера на лбу.
Она поняла, что ночью, даже под самый конец весны бывает очень холодно, потому обхватила себя руками и потерла плечи, чтобы немного согреться. Да, всё-таки всё было хорошо…
Но…
Только та развернулась, чтобы вернуться в хижину, как вдруг услышала мелодию где-то вдалеке. Приглушенную, плавную, и всё же красивую.
Что это?
Она качает головой, когда понимает, что звуки доносятся из леса, и что там могут быть охотничьи ловушки, хищники, опасные люди, демоны — ну, Билл, например…
Затем делает шаг назад и жмурится, скрипя зубами.
Черт, ведь интересно же…
Мэйбл отворяет дверь в хижину, берет кардиган, накидывает его на себя, и, оглянувшись по сторонам, направляется в сторону леса…
