Заветные мечты

      В его взгляде было столько равнодушия, сколько она никогда не замечала даже у строгих учителей в своей школе. Он смотрел так, будто его не волновало то, что в последнее время за ним практически ведут слежку, затаиваясь где-то среди деревьев; смотрел с прохладицей, несравнимой ни с одним взглядом, какие только могла наблюдать у кого-либо Пайнс. И это, как не странно, немного пугало и настораживало её. До такой степени, что немного взволнованная Мэйбл сжала руки в кулачки, как-то неловко пряча их за спиной.       Его вопрос немного вгонял в тупик. А чего она, собственно, хотела от этой встречи? Ночью… в лесу… считай, чуть ли не лицом к лицу с врагом детских лет. Она хотела лишь насладиться красивой игрой скрипки, что так и давалась Сайферу; будто скрипку придумали исключительно из-за него. Ведь… он играл так проникновенно, что даже мурашки по коже пробегаются от восторга.  — Я… просто хотела послушать, что ты играешь… — нервно сглотнув, таки дает она ответ на его вопрос и отводит взгляд в сторону. Как наивно и глупо, — наверное думает он, глядя на неё. Забредать в чащу леса лишь для того, чтобы услышать мелодию, что играет незнакомый ей человек, а патологически — даже бывший враг.       Пайнс стала переступать с ноги на ногу в момент, когда в голове всплыли воспоминания о её приезде. Она вдруг вспомнила слова Форда и дяди Стэна о том, когда Билл подпалил одного из них… даже о том, когда горела забегаловка Ленивой Сьюзан. И она очень надеялась, что он не превратит её в уголёк прямо сейчас.  — Ну?  — Ну? — Мэйбл вопросительно выгибает бровь на его вопрос и в какой-то степени начинает успокаиваться. Это его «ну» звучало спокойно и без издевки.  — Присаживайся, — говорит блондин и щелчком пальцем создает рядом с собой на окраине холма лавочку с позолоченными ручками. Она удивленно смотрит на появившийся прямо перед ней предмет и быстро хлопает глазами прежде чем обойти её и присесть. И всё равно. Было какое-то волнение, а ещё странная неловкость. Именно поэтому она сидела тихо, выпрямив спину и смотря куда-то вперед, что не утаилось от Сайфера и заставило тихо усмехнуться.       Он не стал ничего говорить, лишь молча приставил скрипку на плечо, а второй рукой сжал смычок, аккуратно водя им по тонким струнам музыкального инструмента, вследствие чего полилась плавная, нежная мелодия, что охватила сердце девушки с первых секунд. Она расслабилась под неё, наблюдая за медленно мерцающими звездами, за яркой луной; чувствовала уже холодный, вечерний ветерок, что слегка взлохмачивал волосы обоим. В наслаждении сформировавшейся атмосферы, Пайнс прикрыла глаза и натянула на лицо легкую улыбку. Всё-таки это было лучше, чем она себе представляла днем ранее — слушать Билла вблизи было куда лучше и интереснее. Звук кажется более живым, более естественным! Заставляет сердце биться в ином ритме.       Но вскоре мелодичный сеанс закончился, и Мэйбл уже без страха взглянула на блондина, перекладывающего скрипку и смычок на свои колени.  — Тебе пора домой, — твердо, будто бы решая за неё, говорит Билл, и последняя сухо кивает, однако всё равно продолжает следить за его действиями. Его пальцы тянуться к панели управления инвалидным креслом, а в глазах вспыхивает уже знакомое ей раздражение.  — Скажи… почему ты постоянно забываешь куда нужно жать? — решается поинтересоваться Пайнс, и тот обращает свой взор на неё, перед этим глубоко вздохнув.  — Они постоянно потешаются, меняя кнопки каждый раз. — довольно тихо говорит он, и она с нескрываемым удивлением смотрит на него. Естественно, она не понимала, о чем он, а он, в свою очередь, и не спешил пояснять об этом. Это было какой-то загадкой или, быть может, недосказанностью. Мэйбл понимала, если он не захочет говорить, пускай уже и решила для себя, что добьется его расположения. — Я не забываю их, я просто каждый раз играю в игру на интуицию.  — Как это произошло?.. — она опять-таки с жалостью переводит взгляд на его ноги, на которых располагалась скрипка, и сглотнула, ожидая, что Билл либо заткнет её и отправит домой, либо вообще скажет, что не хочет обсуждать это. Возможно, эта тема действительно является для него больной и нежелательной для разговоров.  — Я не попадал в аварию и не прыгал с высот, чтобы заработать параплегию, — он слегка щурится и устремляет взгляд в небо, после чего укладывает руки на основание колен. К её удивлению, он ответил, поэтому она вмиг затихла, боясь пропустить любого слова, сказанного им. — Это моё наказание, Звёздочка.       Её глаза округлились от ещё большего удивления, когда он сказал это. Эти его слова сейчас дали ответ почти на все её вопросы, на вопросы дядь и даже Диппера, что интересовался этим. Вот почему он не может ходить, вот почему его сделали человеком, ведь вряд ли у трегольника могла бы быть болезнь такой сферы. Насколько она помнила, Сайфер всегда парил в воздухе и почти не пользовался ногами.  — Наказание за что? — осторожно спрашивает та.  — За Странногедон, — усмехается он, и она, немного думая, медленно поворачивает голову в сторону леса, вглядываясь в мрачную пустошь. — Моей статуи давно нет, Падающая Звезда, — словно читая её мысли (а так оно и было), отвечает он, даже не глядя на неё. Он понял, что она ожидала увидеть поблизости, чтобы свериться со словами, и решил не тратить её время. — Сразу после того, как попал на Суд к Верховным идиотам. — тишину на секунду разразил хриплый смешок.  — А есть ли способ начать ходить?..  — Не жалей меня, Звездочка, — Билл в итоге смотрит ей в глаза, всем своим видом показывая, что в жалости он не нуждается. — В любом случае — тебя это не касается, поэтому просто забудь.       Только было бы это так же легко, как и прозвучали его слова…       «Я и так узнала много», — в итоге сдалась Пайнс, прикрывая глаза. Она знала, что это не её дело, и всё равно лезла даже после полученной информации. Всего за один день, а это, как-никак, тоже не мало, поэтому… да, пока что она отступит.  — Я это понял ещё в книжном магазине, — процедил тот, и когда Мэйбл приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, он продолжил, — то, что тебе жаль меня.       Хотела бы она прислушиваться к его словам и не обращать на его инвалидность никакого внимания, однако не могла бороться с этим, когда видела, как ему тяжело жить с этим. Как в тот момент, когда он падал на траву, её сердце сжималось до невозможного из жалости, хотелось помочь ему без риска быть под осуждающим взглядом и отталкивающих от этого слов.  — Ладно, — она подымается с места и обходит лавочку, делая несколько шагов вперед. — Мне… и вправду пора уже домой. — Она немного выжидает паузу. — Пока, Билл.       Пайнс делает ещё несколько шагов.  — Стой. — говорит он, и она покорно замирает, не оборачиваясь. — Я попрошу Нэйла проводить тебя.  — Не стоит, — уверяет его Мэйбл, — всё в порядке.       Билл ничего не ответил, лишь проводил её взглядом.

***

      Она медленно шла через лес, вслушиваясь в хруст под ногами. Фонарик на телефоне освещал мизерную часть тропинки, по которой она шла, а в основном то, что она могла отчетливо видеть, так это свои собственные ноги. Сердце бешено тарабанило, когда она слышала посторонние звуки и ничего не могла с этим поделать, кроме того, чтобы идти быстрее. Хотя это тоже было плохой идеей, ведь лес, насколько она помнила, был оснащён охотничьими ловушками, в которые попасть составляло практически никакого труда.       Оставалось лишь полагаться на собственную осторожность и острый слух, ведь это, пожалуй, единственное, помимо фонарика, что у неё было при себе.       И даже несмотря на всё это похождение, она думала о Билле, об этом разговоре. Не могла успокоиться даже после того, что ей удалось узнать. Стоило ли в первую очередь сохранять состоявшуюся репутацию Сайфера в глазах её подруг и остальных жителей Гравити Фолз? Или же начать убеждать их, что он безобиден? Он ведь не тронул её и словом не обидел — как другие могут отзываться о нём подобным образом? Что такого особенного могло разозлить Билла в их поведении?       Отчасти она даже радовалась. Она, наверное, единственная, после Нэйла, с кем нормально говорил Сайфер. Он позволил ей услышать мелодию, позволил немного узнать о себе, предложил место рядом с собой, не видя ничего плохого в том, чтобы просто наслаждаться скрипкой.       Мысли — зло, однако. Потому что когда она целиком погрузилась в свои мысли, то попала в ловушку из веревочного капкана, в петлю, что перевернула её вверх ногами и, благо, она была не в юбке, иначе всё было бы куда эпичнее в её положении.